Глава первая

Алиса

США. Штат Флорида. Майами. Июль.

— Лис, ты только посмотри, какая вокруг красота! Это место явно не сравнится с Измиром, — громко говорит мама с восторгом.

Я лениво вытаскиваю один наушник и поднимаю голову, отнимая свое внимание от экрана мобильника. Я специально громко не включала музыку, поскольку мама постоянно что-то говорила мне с переднего сидения автомобиля, а если я буду ее игнорировать, то она обидится.

Такие случаи уже наблюдались, и мне не хочется их повторения.

Однажды мы сидели на диване перед включенным телевизором и смотрели сопливый сериал про любовь. Точнее, мама одна смотрела. Я же как обычно занималась виртуальным общением в своем мобильнике и полностью игнорировала происходящее вокруг. Так получилось, что я сильно погрузилась в общение со своей новой очередной подругой и договаривалась с ней о встрече на завтра. Меня поглотила радость, которая оторвала меня от того, что окружало в реальности, поскольку живого общения со сверстниками у меня крайне мало. Что таить — запущенный дефицит, подталкивающий меня к деградации личности. Мама что-то говорила мне, а я в ответ всего лишь мычала на любую ее реплику. Тогда она демонстративно выключила телевизор и покинула гостиную, кидая на мои бедра пульт, чтобы я уж наверняка заметила ее уход.

Мама не разговаривала со мной три дня после этого случая и продержалась бы дольше, если бы у нее не возникло желание сходить в модные бутики. В этом плане я становлюсь для нее подружкой, с которой можно сплетничать обо всем на свете.

Катрина Коллинз является самой вредной стервой, каких мне довелось видеть. И как мне «повезло», что этой несносной дамой, от которых стоит держаться как можно дальше, дабы сохранить свои нервные клетки, является моя мама, с кем мне еще приходится жить под одной крышей. Мне стоит выписать награду за величайшее в истории человечества терпение, которое я проявляю, стоит моей маме включить капризного ребенка.

Я рискнула предположить, что у нее синдром дефицита внимания, идущее с самого детства и сохраняющееся до периода зрелости. Ей бы стоило посетить психолога или вовсе психотерапевта, чтобы наладить свою нервную систему и в пожилом возрасте не стать вовсе невыносимой.

Я смотрю в окно и сначала вижу размывающую картину из-за едущей машины, а затем мы останавливаемся в небольшой пробке прямо напротив знака с названием района и улиц.

Исторический район Ар-деко встречает нас высокими пальмами, огромным количеством пальм, рассаженных вдоль всей главной дороги. Высокие здания с изысканными цветовыми переходами, не бросающиеся в глаза, обтекаемые геометрическими формами и глянцевой отделкой. Архитектура впечатляет, но эмоции в данный период времени во мне сильно подавлены, поэтому я сухо пробегаю глазами по доступной части района и снова утыкаюсь в мобильник.

— Да, здорово, — отвечаю я маме, чтобы в очередной раз не обидеть ее своим игнорированием. Я научилась поддакивать на ее любую реплику, но научиться — не значит принять. Я буквально проглатываю отвращение к себе.

— Место, где мы поселимся, точно обрадует тебя, солнышко, — вставляет свою фразу отец, которая была ожидаема. Он всегда так говорит при каждом нашем переезде.

За свои семнадцать лет я видела столько мест — одно роскошнее другого — что меня уже не впечатлить. Но я все равно улыбаюсь отцу в зеркало заднего вида, когда он на меня смотрит через него. Привычки, которые не по душе и сформировались вынужденно, буквально высасывают из меня все положительное, что во мне есть, когда мне приходится их демонстрировать. И в этом заключается главная цель моей жизни — быть не настоящей.

Мои родители видят лишь ту декоративную, выточенную до блестящего навыка личность, которую я им показываю, чтобы сохранить их покой и хотя бы какую-то стабильность в кругу нашей семьи. Если мы не способны жить в одном месте, где дом станет родным, то пусть будет равновесие между нами. И им удобно воспитывать такую послушную дочь, поэтому даже не стараются углубиться в недра моей разваливающей души. Она держится только благодаря тому моменту, когда я смогу избавиться от общества родителей и быть той, которую люблю — настоящей.

Я откидываюсь на спинку заднего сидения, когда мы снова трогаемся с места и продолжаем ехать до нашего нового дома. Окна в машине приоткрыты, но папа все равно включил кондиционер, поскольку ни капли холодного дуновения ветра снаружи не обогащает салон.

Майами — вечный курорт, где туристам можно отдыхать в любое время года из-за мягкого климата и жаркого нескончаемого солнца. Мне снова придется адаптироваться к новому месту и изучить местность, в котором буду проживать не больше года.

Главный девиз моего образа жизни — не привязываться ни к людям, ни месту, поскольку мы часто переезжаем из-за бизнеса отца. Он своего рода создал свою отельную империю и катается по всему миру, а мама ни за что не отстанет от него и не станет жить в одном месте в ожидании своего супруга. Постоянно приходится подавлять в себе предположения, что мама просто не доверяет отцу и боится его измен. Она, конечно, не уйдет от него, ведь Даниэль Коллинз такая выгодная партия для нее, но ее душа будет мучиться от предательства, поскольку мама изменит своим принципам.

А я просто вынуждена. Я даже не знаю, какую страну, какой город, считать своим родным. Мама из России и ее настоящее имя Екатерина Авдеева. Поменяла она его вместе с фамилией, когда стала женой отца и уехала с ним, когда он закончил строительство своего первого отеля в Калининграде. Отец сам выходец из Лос-Анджелеса и штат Флорида для него, можно сказать, не чужбина, ведь он находится в его родной стране. Я же родилась в Берлине. Тогда отец занимался строительством своего только второго отеля.

Я родилась, чтобы кататься по миру, быть одинокой без собственного пристанища. В Германии родители тогда задержались на семь лет, позволив мне вырасти и окрепнуть, чтобы я смогла спокойно преодолевать поездки и многочисленные перелеты. Но для меня покидать эту страну было сравнимо со стрессом. Я много плакала, а мама не из тех, кто умеет подбадривать и поддерживать. Именно это первая причина, почему я так закрылась в себе и не показываю родителям себя настоящую. Я сделала себя удобной для них и веду себя так, как им хочется. Так проще, так никаких проблем и ссор между нами не будет. Я считаю, что это здоровая позиция.

Наедине с собой и со своими знакомыми, которых я сразу забываю после очередной смены места жительства, веду себя совершенно иначе. Проще говоря, вырывается моя истинная суть бунтарки, что не захотят видеть мои родители и попытаются вывести из меня эту дурь. Проще не показывать им такую Алису Коллинз, чем внести хаос в стабильность, которой мне так не хватает.

Все десять лет я пытаюсь смириться со своей участью, но имеется одна большая проблема, с которой мне приходится часто бороться — не с кем поговорить по душам. Иногда во мне всплывает ранимость и одиночество становится для меня не свободой, а тяжкой ношей.