Пока она не передумала

— В нашем мире? — переспросил Митч.

— В мире практиков, в мире успешных людей. Вы, так же как и они, тащитесь от своего предмета, но вам никто не нужен.

— Что заставляет тебя так думать? — спросил Митч.

— Когда я общаюсь с фанатиками комиксов, я чувствую их горячее желание показать этот многокрасочный мир героев, злодеев и подвигов, в котором они живут. Ни один, даже самый успешный и одержимый предприниматель не в состоянии так же заразить своих сотрудников и единомышленников иначе как посулом больших доходов. И это скучно, Митч.

— Согласен. Но может быть, это проблема темперамента? — предположил он.

— Нет, Митч, проблема в том, что свой образ жизни вы считаете единственно верным, а всех несогласных заведомо называете неудачниками, не способными адаптироваться в вашем мире. И методы достижения цели у вас соответствующие.

— Странно слышать это от человека, который во время собеседования объявил о своем желании ободрать всех постоянных клиентов «Ганновер-Хауса» как липку. В тот момент ты по-настоящему напугала меня, — улыбнулся Митч.

— Ты все еще не можешь забыть?

— Это незабываемо, дорогая, — рассмеялся он. — Что ты за штучка вообще такая, не могу понять.

— Ждешь веселый анекдот? Его не будет. Самое смешное о своей жизни я тебе уже поведала...

— Может быть, когда-нибудь потом ты расскажешь и все остальное? — предположил он, на что Вероника лишь пожала плечами и спросила:

— Ты согласен услышать об этом в далекой перспективе, лишь бы только не сейчас?

— Вовсе нет. Я готов, — твердо произнес Митч.

— Моего отца не стало, когда я училась в старших классах. Мою маму это сильно надломило. Я была поздним ребенком. Долгие годы у них была только любовь друг к другу и вера, что судьба подарит им дитя. Когда я только начала учиться в университете, выяснилось, что у мамы болезнь Альцгеймера. Я оставила учебу. Единственное место, где я могла найти работу, чтобы совмещать ее с уходом за мамой, была Австралийская ассоциация по борьбе с болезнью Альцгеймера. Собственно, оттуда мой опыт аукционных продаж, поскольку проведение благотворительных аукционов приносило значительное облегчение для тех, кого действительно заботило решение проблем ассоциации. В двадцать лет я осталась одна. Совершенно одна. Без денег, без образования, без серьезного профессионального опыта, без помощи, без поддержки. Мне ничего другого не оставалось, кроме как продолжить сотрудничество с ассоциацией. Я не стала упоминать об этом опыте на собеседовании просто потому, что это сопряжено с тяжелыми личными переживаниями. И даже уйдя с постоянного поста в ассоциации, где бы и кем бы я ни работала, в ноябре всегда еду в Сидней, где принимаю участие в организации благотворительного бала по сбору средств в пользу больных болезнью Альцгеймера, а также на финансирование научных программ для решения этой проблемы. Это мой вклад, я делала и буду продолжать делать это в память о маме... Митч, я не пытаюсь заручиться твоим сочувствием...

— Так, прекрати, — резко остановил ее Митч. — Не указывай мне, что думать и что чувствовать. И не смей отказывать мне в праве на сочувствие. Я надеялся, что ты расскажешь все как есть. Хотел понять, что пережил человек, который так отчаянно заявляет о своем праве на самобытность. Я считаю, что чужой опыт не менее важен, чем свой собственный.

Вероника понимающе покивала в ответ.

Митч крепче сжал ее ладонь в своей руке и тихо проговорил:

— Я очень признателен тебе за то, что ты мне рассказала. У меня нет желания казаться своим сотрудникам тираном, лишенным каких-либо чувств.

Вероника благодарно, но скупо улыбнулась в ответ. Одним высказыванием Митч отнес ее к числу прочих сотрудников «Ганновер-Хауса», к числу своих подчиненных. Он был очень великодушен, очень добр. Но между ними лежала пропасть. Рассказать о своей беде он и не подумал. Просто удовлетворил свое любопытство в отношении новой сотрудницы. Не более того.

Она отняла свою руку и выпрямилась.

— Ну, вот, собственно, и все. Спасибо за внимание. Пора и честь знать, — иронически заключила Вероника. — Кристин скажу, что прием был потрясающий, душевный, незабываемый.

— Невероятная вы парочка, — отозвался Митч. — Кристин и без тебя казалась мне непостижимой, а вдвоем с тобой — тем более.

— Другие просто говорят, что я вывалилась из фургончика странствующего цирка шапито, — сухо проговорила Вероника. — «Посмотри, как ты одета! Как ты себя ведешь! Что за фантазии!..» Так и хочется спросить: а чем же вы лучше? Боитесь оступиться, дышать опасаетесь без чужого одобрения, — не скрывая негодования, бросила она и стремительно направилась к ограде поместья Ганноверов.

Митч нагнал ее и, обхватив за талию, приподнял над землей. Вероника встретила это легким возгласом изумления, рассмешив мужчину.

— Митч, — проговорила она, положив руки ему на плечи.

— Да?

— Не обнадеживай меня понапрасну, — тихо попросила девушка.

— Поцеловать-то можно?

— Тогда я подумаю, что ты пытаешься соблазнить меня.

— И правильно подумаешь, — утвердительно кивнул Митч.

— Ты для этого нанял меня?

— Нет, Вероника, мне уже известна твоя принципиальная позиция на этот счет, — возразил шеф.

— Значит, ты решил разбавить череду безголовых блондинок вкраплением сумасбродной брюнетки?

— Опять не угадала, — покачал головой Митч Ганновер.

— Но все равно ты считаешь себя хозяином положения. Сегодня я твоя фаворитка, а завтра ты попросишь Кристин избавиться от меня, подарив букет от твоего имени.

— Вероника, я не плейбой, — серьезным тоном заверил ее мужчина.

— Нет? А как же тогда это называется? — поинтересовалась она, глядя ему прямо в глаза.

— Уверен, моя мать все тебе уже рассказала.

— Это ты о Клер?

— Ну вот видишь, я прав, — удовлетворенно отозвался Митч.

— В таком случае и я должна тебе кое в чем признаться, — проговорила Вероника. — Причиной, по которой я была вынуждена спешно покинуть Золотое побережье, послужили отношения с боссом... Никаких скандалов. У нас было всего два невинных свидания. Но и этого оказалось слишком много. Мне и Джеффри просто не следовало начинать встречаться. Когда я это поняла, было уже поздно. Джеффри настаивал на сближении, а я не знала, как этого избежать. И каждый день нам приходилось видеться, работать вместе, делать вид, будто все в полном порядке. А слухи уже поползли, и недовольство босса стало накапливаться. Я почувствовала, что ситуация грозит взрывом и я нахожусь в самом его эпицентре, — красочно расписывала девушка, вспоминая те дни.

— Он притеснял тебя из-за того, что ты ему отказала? — спросил Митч.

— Не то чтобы он делал это злонамеренно. Нет, — покачала головой Вероника. — Я не могу его винить. Просто Джеффри вел себя как любой мужчина, самолюбие которого было задето.

— Наверняка этот Джеффри был закомплексованным занудой, — убежденно проговорил Митч.

— Даже если и так, я разделяю с ним вину за сложившуюся ситуацию.

— Я, по-твоему, такой же зануда? Уверен, Кристин полностью разделяет это мнение. Да что там Кристин, даже мои родители его разделяют!