Пока Оно спит
Шрифт:
По щекам Катрины покатились две слезы.
– Помнишь, как ты отсосала ему в первый же вечер? А сколько раз за три года отношений труп был награжден минетом? Три? На каждый день рождения? Вот именно. Но Макс-то трахался как бык, в отличие от твоего немощного муженька. Ага. А второго как звали? Напомни, пожалуйста. Джон? Джек?
Катрина всхлипнула и закрыла лицо руками, вновь привлекая к себе внимание.
– Не плачь, – сказал голос наигранно мягким тоном. – Не плачь, потаскуха. О! Можно еще вспомнить о вчерашнем парне. Как его? Ричи, вроде бы. Симпатяга, правда? Немного странный, но это еще более возбуждающе, не так ли? Скажи, Катрина, что ты чувствовала рядом с ним? Ну что ты все рыдаешь?
Катрина
– Скажи, что ты чувствовала рядом с ним? Похоть, Катрина! Невыносимую похоть! Тебе хотелось его прям на рабочем месте, хотелось невыносимо, ты еле сдерживалась, чтоб не прыгнуть на него и не затрахать до смерти! Так ведь, Катрина? Я ведь прав! Ты хотела его животным инстинктом, жаждала, чтобы он схватил тебя, сорвал одежду и взял прямо на прилавке! Ты хотела ему отсосать, Катрина?! Хотела?! – голос гремел разрывая голову девушки и заставляя ее дрожать всем телом. – Отвечай, гребаная сука! Хотела отсосать ему?! А?! Ты, тварь, отвечай мне немедленно!
– Да! Да! – закричала Катрина, ударяя кулаками по столу. – Хотела! Хотела!
Голос стих. Бар погрузился в тишину, и Катрина услышала, как бармен кому-то негромко шепнул:
– Это уже вторая психопатка за сегодня.
Скорее всего, Катрина просто потеряла сознание от невероятного эмоционального стресса. Пришла в себя она оттого, что кто-то потряс ее за плечо. С трудом, чувствуя злость и отвращение, она подняла голову и увидела бармена, пытавшегося ее разбудить.
– Как вы себя чувствуете? – спросил он. – Может, вам лучше вызвать такси?
– Пошли этого придурка! – процедил голос.
– Пошел на хрен, гребаный урод. И не вздумай ко мне прикасаться, если глазами дорожишь, – сквозь зубы прорычала Катрина и снова закрыла глаза.
Ей показалось, что тут же ее вновь принялись трясти за плечо, но, видимо, она вновь провела некоторое время в отключке, потому что на этот раз увидела перед собой молодого человека в полицейской форме.
– Я прошу прощения, – вежливо обратился тот, глядя на взъерошенную Катрину. – Я могу вам чем-нибудь помочь? Может, вас подвезти домой?
– А что? – проснулся и голос; теперь он говорил с задумчивой интонацией. – Довольно интересный вариант.
– Девушка, – повторил полицейский, – вы меня слышите? Могу я вам помочь?
– Можешь, – прошептала Катрина и утвердительно покачала головой. Затем резко вскочила, опершись ладонями о стол, и заорала мужчине в самое лицо: – Трахни меня! Ты, черт в форме! Трахни меня, как последний раз в жизни!
Катрина с силой толкнула опешившего полицейского в грудь, и тот от удивления сделал шаг назад. Бармен и официантка округлившимися глазами наблюдали эту сцену из-за стойки.
– Хаха! – голос хохотал своим громовым дьявольским смехом.
– Что стоишь, ты, придурок?! – продолжала орать Катрина. – Трахни меня на этом столе! Или смелости не хватит?!
Полицейский пришел в себя и сделал шаг к столу.
– Боюсь, вам придется проехать со мной в участок.
– Ага, конечно! – рявкнула Катрина, ловко запрыгнула на стол и со всей силы ударила мужчину ногой в грудь.
– Вот она! – в восторге завопил голос. – Вот она – моя прелесть!
Удар озверевшей девушки оказался чувствительным, и полицейский пошатнулся на два шага назад. Катрина спрыгнула со стола и пулей выскочила на улицу, где уже стемнело и вновь шел дождь. Подгоняемая восторженным хохотом, она подскочила к своей машине, нервными движениями достала ключи, и прыгнула за руль. Машина сорвалась с места в тот момент, когда полицейский выскочил следом за ней. В зеркало заднего вида Катрина видела, что он говорит с кем-то по рации – видимо, патрульный автомобиль ждал его где-то поодаль.
– Гони! Гони! Уйдем! – восторженно кричал голос.
Катрина переживала только одну минуту. Не заметив преследования, она временно выкинула полицию из головы, понимая, что если останется живой и при своей памяти, то ей еще предстоит иметь с ней дело.
– Куда теперь? Куда едем, девочка ты моя золотая? Куда? Хаха! Да! Да-да-да! Куда же еще? Только туда! Только к нему! Я обожаю тебя! И ты скажешь правду? Катрина, ты скажешь ему правду? Ты скажешь, что он – дохлое ничтожество, которое не играет в твоей жизни никакой роли?! Ты скажешь, что тебе плевать на него?! Что он долбаный неудачник, который не смог за три года подарить тебе ни одного оргазма?! Скажешь? Дорогая моя! Конечно скажешь, ведь правда торжествует! Я слышу ее могучую поступь! И труп ее узнает!!!
Словно переводя дыхание, он помолчал секунд десять и продолжил, на этот раз спокойным и философским тоном:
– Дурочка ты моя. Разве ты и впрямь подумала, что я могу тебя в чем-то обвинять? Что я могу позволить себе упрекнуть тебя в измене? В измене этой твари, которая забрала три прекраснейших года твоей жизни и даже после своей – вполне оправданной и заслуженной смерти, – продолжает терзать твою душу и заставляет чувствовать раскаяние. Да рядом с таким идиотом не то, что изменишь, а в проститутки подашься, не так ли? Катрина… все изменяют! В этом нет трагедии, которую ты умудрилась создать. В твоем случае измену вообще нельзя считать изменой, потому что вся твоя жизнь с ним – это было сплошное самопожертвование. А ты… черт, из-за двух других мужчин ты заклеймила себя шлюхой! Катрина! Я тебе скажу в чем дело. Раз уж мы начали достигать правды и сейчас едем сказать правду дохлому, в его мерзкую морду, то надо идти до конца. Знаешь, почему тебе стыдно за измены? Вот почему: ты настолько презирала своего мужа, что представить себе не могла измену с его стороны! Ты бы никогда не простила, ты бы возненавидела его, плюнула бы ему в лицо, растоптала бы, заставила чувствовать себя самым последним подлецом на всей планете. И вот это чувство – чувство собственного верховенства над ним, неразрывно связывало ваш брак. Чтобы такое ничтожество, которое должно целовать тебе ноги за одну только возможность спать с тобой в одной постели, позволило себе такую дерзость, как измена? Нет! Нет, нет и еще раз нет! И самое главное… самое главное, Катрина! Ты знала, что он бы никогда! Слышишь, никогда он бы так с тобой не поступил! Это было ясно как день, как рассвет и закат, это была простая аксиома, это было понятно при одном только взгляде на него. Он бы никогда тебе не изменил! Вот откуда твой стыд, Катрина! Вот откуда ложная любовь, ложная боль! Спустя два года ты вбила в свою голову идею о том, что ты последняя тварь и потаскуха. Ты ломала себя глупыми упреками и пыталась заглушить это разговорами со стенами. Ты не любишь дохлого. Ты любишь себя, ты жалеешь себя. И не можешь поверить, что сама способна на измену человеку, который искренне тебя любил, который беззаветно тебе доверял, и который никогда бы не поступил так с тобой. Да, осознание этого сполна проникло в тебя после его смерти и уродует твою судьбу. Но, Катрина… ты не совершила ничего, чтобы заслужить такое наказание. Сейчас, когда ты скажешь трупу правду, то почувствуешь в себе новую жизнь. Ты просто молодая женщина. И как любой молодой женщине, тебе нужен хороший крепкий член… о! Приехали!
Катрина остановила машину, выскочила из нее и вбежала на территорию кладбища. Дождь усилился. Рыдая вслух, Катрина пробиралась во тьме к могиле своего мужа. Ноги скользили на мокрой траве, дважды Катрина падала, крича и цепляясь руками за могильные плиты, снова поднималась и снова пыталась бежать. Она прекрасно знала, где находится могила Пьера, и не могла ее найти, она металась от надгробия к надгробию, в отчаянии вглядывалась в надписи на них, снова бросалась к той же плите, от которой оторвалась десять секунд назад, не сознавая ошибку.
– Да не туда же! – раздраженно бормотал голос. – Ну что ты, как психопатка? Возьми себя в руки! Десять шагов вперед пройди же, ну что ты дура такая?
– Пьер! – закричала Катрина срывающимся голосом.
– Да вон же он! Вон он! О, Господи! Катрина, как же тяжело с тобой в самые ответственные моменты! Только правду, Катрина! – возбужденно звенел голос. – Только правду, иначе дела не будет. Ты уже большая девочка и должна все понимать.