Пока стоит лес

– Раунд за ним, – признал Рэй. – Ладно, подождём.

– Есть идеи?

– Будут. – Рэй улыбнулся. – А вас это заботит?

– Ещё бы! – Чак вдруг зашёлся в кашле, долгом и мучительном. С трудом подавил приступ, добавил:

– А вдруг дело повернётся так, что я снова стану вам нужен? И тогда вы принесёте мне «одеяло».

– Но «одеяла» не лечат переломы.

– Лечат, хотя и не быстро. И потом, я умираю не от переломов.

– Что же, я был бы рад сотрудничать с вами и дальше, – учтиво произнёс Рэй. – Выздоравливайте, дражайший Чак, сделайте одолжение!

Изувеченное лицо Вепря пошло пятнами, глаза сузились в щели.

– Рэй, вы делаете ошибку! – напрягаясь, выговорил он. – Понимаю, сейчас я для вас бесполезен, даже опасен. Но дайте мне шанс, Рэй, я отработаю, клянусь честью!

– Я бы вам поверил, – усмехнулся Рэй, – если б вы были Гердом.

– Ну да, конечно, мы переросли кодекс, мораль – сейчас я почти жалею об этом… Но дайте шанс, Рэй, не сталкивайте в пропасть, подержите на краю! У вас будет ещё время переиграть, я ведь не скоро поправлюсь, даже если вы завалите меня «одеялами»…

– Не вижу, чем вы сможете быть мне полезным, – с сожалением заметил Рэй.

– Сейчас не видите, Рэй, сейчас! – с жаром возразил Чак. – Но что будет завтра? А если ваши новые идеи окажутся связанными со мной?

Что делает с человеком страх смерти! – удивился Рэй. Глаза пылают, красноречие, фантазия. Это – настоящее… Или всё же азарт игры, где ставкой – жизнь?

– Чак, вы дотянете до ночи?

– Вряд ли, Рэй… Вряд ли.

Рэю вдруг стало весело, впервые он посмотрел на Вепря с интересом:

– А вы не побрезгуете принять жизнь из рук Герда? Ведь без его согласия из пещеры не выйти.

Чак молчал, стиснув челюсти. Его глаза, разгоревшиеся азартом странного торга, потухли.

– Думайте, Чак! Не каждому везёт на такой чистый эксперимент. Ну, так чего же стоят ваши убеждения? Я жду.

И снова Чак не ответил.

– Что ж, – сказал Рэй, поднимаясь, – рад за вас.

Но не успел он сделать и трёх шагов, как Чак выдавил из себя:

– Согласен.

– Спасибо, дружище, – отозвался Рэй. – А то я уже собирался удивиться. Только не надо мне одолжений, ладно?

Он спустился к главному входу, открыто вышел из пещеры и остановился, вглядываясь в листву. Сложив ладони рупором у рта, крикнул:

– Герд! Эй, Герд! Слышишь меня?

Не дождавшись ответа, двинулся вперёд, углубляясь в заросли. Лес его пропускал – пока.

– Всё! – распорядился вдруг голос свыше. – Стоять!

Запрокинув лицо, Рэй увидел Герда, безучастно взиравшего на него с головокружительной высоты.

– Привет тебе от Чака! – пустил пробную стрелу Рэй.

– Так он жив? Впрочем, гады живучи.

– Он умирает, увы!

– Ужас! – отозвался Герд вполне равнодушно. – Ты разбиваешь мне сердце.

– Будь у нас «одеяло», тебе не пришлось бы так огорчаться.

Герд помотал ногой, странно улыбаясь, затем не спеша отодрал от торса растение и уронил его к ногам Рэя.

– Оно наполовину разрядилось, – сказал Герд, – но это всё, что я могу сделать для Чака.

– Откровенно говоря, я не рассчитывал и на такое. – Рэй перебросил «одеяло» через руку. – Чак этого тебе не забудет!

– Не сомневаюсь.

По всем признакам, Герд не был расположен говорить долго, и Рэй поспешил сменить тему:

– Напрасно ты ушёл, Герд, – к чему эти жесты?

– А по-твоему, наши разногласия устранимы?

– Да в чём они? Я же говорил тебе…

– Я помню.

– Разве мои доводы не убеждают?

– Не меня. Поверить в твою роль поборника демократии… – Герд скривил губы.

– Это всё Лес! – сокрушённо сказал Рэй. – Слишком он тебя опекает… Но подумай, Герд, почему прежде диктатуры тормозили прогресс? Во-первых, не существовало эффективного механизма для отбора достойных – наверх выбиралась всякая мразь. Во-вторых, интересы диктатора редко совпадали с общественной пользой. И в-третьих, отсутствовал полноценный контроль за властителем – и заносило их!.. А эти династии – вообще бред! Не бывает так, чтобы один род несколько поколений подряд поставлял лучшего из лучших… Но! Если гарантировано распределение граждан по местам, их достойным, если никто не ущемлён и не вознесён без причины, если дела каждого справедливо награждаются – тогда диктаторство эффективнее, а значит, и прогрессивнее любой демократии. Да, Герд, да! Толпа не должна доминировать над личностью. Когда решает большинство, главенствующим мотивом может стать что угодно, даже зависть. О, эта зависть! Толпа приводит всех к общему знаменателю, торчащие над нею головы подлежат отсеканию – так было всегда, когда к власти прорывалась чернь!

– Как будто диктатор потерпит кого-то над собой!

– Но там хоть точка отсчёта выше.

– Всегда ли?

– А вот об этом пусть позаботится Система! Если наверху поставить лучшего…

– А не проще ли перестать завидовать? – негромко спросил Герд. – А, Рэй?

– Ты идеалист, Герд. Этого не будет никогда!

– Но диланы-то к этому пришли?

– Хорошо, если это и произойдёт, то не скоро. А решать надо сейчас, немедленно! Ситуация обострилась до предела, сама Система ищет себе правителя – хотя бы на то время, пока не уйдёт угроза.

– Военного вождя?

– Именно!

– И кто будет оценивать его дела? Разве не массы?

– Да, но не простым суммированием мнений. В Системе действуют законы иного порядка, не арифметические. Представь себе супермозг…

– …который можно попытаться подмять? Сначала ты создал ситуацию, в которой Системе потребовался правитель, а прорвавшись наверх, тут же начнёшь искать способ выйти из-под контроля, чтобы стать диктатором абсолютным и бессрочным. Всю свою энергию ты нацелишь на это, и тут уж тебе будет не до управления, ну и зачем тогда ты нужен наверху?.. Нет, Рэй, я в эти игры не играю!

Герд встал и исчез за листвой. Ветви вокруг Рэя пришли в движение, оставляя свободным только проход назад. И на том спасибо.

Без лишней торопливости Рэй вернулся в пещеры, поднялся в свои апартаменты.

«Итак, Герд стал жалостлив! – размышлял он, сидя перед экраном, на котором в заданной последовательности мелькали комнаты и коридоры. – Что и требовалось доказать. Выходит, теперь его можно приманивать не только диланами. Кем же? На Псов Герд, конечно, не позарится, даже сейчас. Вепри себя дискредитировали – в его глазах. Н-да… Как ни жаль, остаётся только Кэролл. Бедная девочка, все шишки на неё!»

Рэй вызвал Турга и распорядился:

– Кэролл – в пыточную. Пусть думает, будто вы интригуете против меня. Вопросы соответствующие.

– Я понял, солнцеликий.

– Пытать без жалости, но если вы хоть что-нибудь ей повредите, я вас живьём зажарю, ясно?

– У неё крепкое сердце?

– Она выдержит, иди!

«А ловушки на этот раз я расставлю лично, – подумал Рэй. – И теперь будем зверя убивать. Сразу. Без душеспасительных бесед».

2