Пока я жив

Ситуация, конечно, выглядела довольно нелепо, так как я поселился здесь уже два месяца назад и до сих почти ни с кем не перекинулся словечком. Я был сам по себе, а соседи сами по себе, и вряд ли эти люди желали иметь что-нибудь общее с механическим человеком. Однако теперь я нуждался в их помощи. У кого-то - может быть, даже в этом самом доме - спрятан мой мозг.

Мужчина, который открыл дверь, был уже не молод, вероятно, пенсионер Он подозрительно смерил меня взглядом с головы до ног.

– Не беспокойтесь, - поспешно проговорил я.
– У меня нет намерения что-нибудь продать. Просто хотел представиться и спросить у вас кое о чем.

Мужчина ничего не ответил, продолжая глазеть на меня. Дверь осталась полуоткрытой, он не захлопнул ее перед моим носом, но и войти не пригласил.

– У меня случилась неприятность пару дней назад, - сказал я.
– Кто-то вломился в мой дом и унес одну вещь, которая мне очень дорога.

Он начал закрывать дверь, недовольно бормоча:

– Не знаю, ничего не слышал об этом.

– Подождите!
– вскричал я, и он снова уставился на меня сквозь узенькую щель.
– Я вас ни в чем не обвиняю. Наверное, это сделал какой-то соседский мальчишка, и я хочу вернуть эту вещь. Скажите, вы не видели в округе ничего подозрительного?

– Нет.
– Он захлопнул дверь, прежде чем я успел что-либо сказать, и задвинул тяжелый засов.

Нечто похожее повторялось почти в каждом доме, куда я заходил. Правда, одна старенькая леди (ее дом на другой стороне улицы, наискосок от моего) любезно пригласила меня на чашку чая. Казалось, ей вовсе невдомек, что я механический человек и не могу вливать в себя жидкости. А может, она прекрасно все знала, но ей был нужен кто-нибудь, с кем можно поговорить. Мне стало жаль старушку, но мои мозг находился в чужих руках, и сейчас у меня не было ни времени, ни желания вести приятные беседы. Но я сделал себе мысленную заметку навестить ее в ближайшее время, если останусь жив.

Там, где мне открывали двери, я пытался углядеть следы пребывания моих главных подозреваемых - подростков мужского пола. Слишком громкая музыка, спортивное снаряжение, грязная футболка, валяющаяся на полу, и тому подобные признаки. Два дома я в итоге взял на заметку, чтобы за ними понаблюдать. Но очень много дверей не открылось передо мной, даже если за дверью кто-то был, как я слышал.

Ранним утром следующего дня я наконец увидел, кто подбрасывает на мою лужайку доморощенные букеты.

– Привет!
– воскликнул я, поспешно выбегая из дома.
– Постой-ка, парень, я хочу с тобой поговорить.

Это был подросток лет шестнадцати, но не тот, что украл мою мозговую коробку. Тот, как мне было известно, в данный момент с азартом занимался поголовным уничтожением монахов тибетского монастыря.

Парень вздрогнул, когда я его окликнул, чуть замешкался, но потом развернулся и бегом помчался прочь по улице. Мое механическое тело даст сто очков вперед любому биологическому, поэтому я быстро нагнал его и побежал бок о бок.

– Эй, приятель, остановись! Пожалуйста! Мне просто надо с тобой поговорить.

Он молча домчался до перекрестка, резко свернул за угол и наддал ходу, но через минуту или две явно начал уставать. Было совершенно очевидно, что перегнать меня ему не удастся.

– Пожалуйста, остановись!
– крикнул я ему в спину.
– Я ничего тебе не сделаю. Обещаю.

Подросток замедлил темп и наконец остановился. Задыхаясь, он согнулся в поясе и обхватил руками колени.

– Привет, - сказал я еще раз.
– Это перед моим домом та лужайка, где ты все время оставляешь цветы. Могу я спросить, если ты не слишком возражаешь, что это значит?

Он все еще не мог отдышаться и жадно глотал воздух.

– Вы... один из этих... да? Одушевленный робот... верно?

– Совершенно верно, - согласился я.
– Надеюсь, это тебя не беспокоит? Я знаю, что многие нас не любят. Но на самом деле я такой же обыкновенный человек, как и ты.

– Вы бегаете... слишком классно.

– Хочешь, пойдем ко мне в дом? Думаю, я найду для тебя что-нибудь попить.

Он выпрямился и окинул меня странным взглядом. Должно быть, прежде ему не приходилось общаться с механическими людьми.

– А что вы здесь делаете?

– Сейчас? Разговариваю с тобой.

– Нет, вообще. В этом доме. Разве такому, как вы, нужен дом?

– Каждому надо где-то жить, - сказал я, пожимая плечами.

– Но вы... Ведь вы на самом деле неживой.

– Я такой же живой, как и ты, только немного по-другому. Меня зовут Ричард, - сказал я, протягивая руку.

– Крис. Э-э... рад познакомиться.
– Он прикоснулся к моей ладони, быстро встряхнул ее и отдернул руку. Наверное, его шокировал тот факт, что на ощупь моя ладонь совсем не теплая.

– Пойдем со мной, Крис, - сказал я, поворачивая назад к своему дому.
– Мне хотелось бы прояснить эту интересную историю с цветами. Каждый раз, когда я возращаюсь домой, ты приносишь новый букет.

– Тут нет ничего такого, - пробормотал он, следуя за мной в двух шагах позади.
– Это вроде как... поминовение. Что я ее не забыл.

– О ком ты говоришь, Крис?

– О Лоре. Она была моей девушкой. И жила в этом доме... до вас.

– Что с ней случилось?

– Кто-то... убил ее. Изнасиловал, а потом застрелил. Прямо здесь, в вашем доме. Мать Лоры была на работе, так что он спокойно проник в дом и... Про это писали во всех газетах.

Крис слишком сильно разволновался, поэтому я замедлил шаг и положил руку ему на плечо. Мне было странно чувствовать под рукой живую плоть и кровь, так давно я... ну ладно. Крис меня не оттолкнул. Теперь, когда он рассказал об убийстве, я вспомнил кричащие заголовки в газетах. Лора Коннели, так ее звали. Всего лишь четырнадцать лет и застрелена из 9-миллиметрового пистолета в собственном доме. Этот страшный случай несколько недель не сходил с газетных полос в Чарлотте и ее окрестностях. Однако никого не арестовали, поскольку полиция не сумела ткнуть пальцем даже в самого завалящего подозреваемого.

Да, мне было известно об этом преступлении, но никогда не приходило в голову связать его со своим приобретением в Чарлотте. Неудивительно, что дом так долго не могли продать. И наконец отдали мне по дешевке. Люди обычно не желают жить в домах, где произошло убийство, и уж тем более столь отвратительное.

– Извини, я этого не знал. Искренне сожалею. Крис ничего не ответил, и мы дошли до дома в глубокой задумчивости.

– Зайдешь?
– спросил я, когда мы остановились перед дверью.
– По-моему, у меня есть две баночки содовой, но льда я не держу, ты уж прости.