Покаяние над пропастью

В этот миг бедная женщина открыла глаза. В ее взгляде появилась осмысленность.

– Ох, как пусто стало в животе… Я бредила во сне? – Она напоминала с трудом очнувшегося от тяжелого сна человека.

В дом вошла женщина средних лет с двумя пакетами в руках. Это была родная сестра хозяйки дома. Поставив полиэтиленовые пакеты на стол, она протянула обе руки, как принято в ауле:

– Здравствуй, Назира-апай, мы с таким нетерпением ждали тебя. – Женщина внимательно вгляделась в младшую сестру. – Как ты? Очухалась, наконец, от колдовства Антипа?..

– Нормально… – ответила хозяйка дома, виновато улыбаясь. – А где муж с детьми?

– Скоро вернутся. – Успокоив сестру, женщина повернулась к Назире. – Я соседям так и сказала: если кто и избавит ее от этой напасти, то только Назира-апай. – Она вручила ей пакет. – Назира-апай, спасибо тебе большое за помощь моей сестренке! Вот, принесла тебе гостинцы: гуся, сметану свежую, хлеб свежеиспеченный. Прими, пожалуйста, не обессудь.

Назира взяла гостинцы со скупой улыбкой. Второй пакет женщина протянула Лилии:

– Спасибо и вам, что приехали помочь моей сестре. Что бы без вас делали!

Лилии и Салавату стало неудобно: ведь они приехали сюда не ради платы, а с целью помочь женщине, попавшей в беду. – Не нужно, не стоит… – замотала головой Лилия.

– Берите, пожалуйста! Вы с Назирой-апай спасли мою сестру от безумия. От чистого сердца даю! Не примете – мне тяжело будет на душе… – Она так просила, что Лилия была вынуждена взять гостинцы.

Как только Лилия начала помогать людям, вопрос оплаты услуг стал для нее довольно деликатным предметом. Хотя посетителям её действия казались волшебством, ее работа была нелегкой. После сеансов Лилия чувствовала себя как выжатый лимон и подолгу лежала, набираясь сил. Салават понимал это, и все же сразу поставил условие: «Денег для семьи добываю достаточно. Слава Аллаху, не нуждаемся. А ты ни копейки не бери. Дай бог, чтобы помощь твоя людям стала савабом [15] . Я и сам помогу тебе в работе. Пусть добро, которое мы делаем, вернется сторицей если не нам, то детям нашим». Да, они искренне полагали, что делают людям добро, наивные…

15

Саваб (араб.) – в исламе: вознаграждение, которое дает Всевышний в загробной жизни за благие, добродетельные и богоугодные дела в земной жизни.

Но наотрез отказываясь от денег, Лилия никак не могла отвергать ризык: хлеб, молоко, масло, мясо, приносимые из аулов с искренней благодарностью. Да и адат [16] не позволял. Все аульчане в пакет с гостинцами обязательно клали и хлеб. Столько хлеба самим было не съесть, и Лилия раздавала излишки соседям.

На выезде из аула Назира снова велела остановиться возле дома Антипа. Посмотрев на Лилию исподлобья, она сухо приказала:

– Доведем дело до конца: сожги дом Антипа!

16

Адат – традиционные правила поведения в исламе.

Лилия повернулась к дому колдуна и прищурилась: – Жгу! Загорелся…

Спустя несколько минут, Назира спросила: – Весь дом в огне?

– Да, полыхает вовсю…

– Ладно, тогда поехали.

Смеркалось. Пошел крупными хлопьями снег. И ветер усилился, норовя застелить белым покрывалом зимнюю дорогу. Салават погнал машину. Надо было спешить домой, пока по-настоящему не разыгрался буран. Назира за всю дорогу не обронила ни слова. Между ней и Лилией пролегла тень отчуждения. Назира не могла допустить даже вероятности, что кто-либо посмеет покушаться на столь дорогой для нее крест. А горделивая Лилия не простила, что Назира на нее накричала. Потихоньку, досадное недоразумение превратилось в чувство неприязни друг к другу…

…Скоро до них дошла весть: каким-то образом узнав о случившемся с Антипом, из города приехали его соратники по магическому ремеслу. Всю ночь камлая над ним, они сумели поставить его на ноги. Но злоключения колдуна на этом не закончились. Ночью дом Антипа непонятным образом загорелся. Выскочив из охваченной огнем избы, Антип метался, задыхаясь от злости, и леденящим душу голосом орал на всю округу: «Уничтожу весь аул! Истреблю ваш род! Изведу под корень!» Набежавший на помощь местный люд отшатнулся от рассвирепевшего колдуна. Даже собаки, поскуливая и поджав хвост, предпочли убежать от Антипа подальше.

* * *

После того, как на сеансе у Назиры все раскрылось, между Салаватом и Зульфией состоялся серьезный разговор. Он дал ей понять что между ними все кончено. Но она и не думала оставлять его в покое. Вот и сегодня позвонила:

– Алло, здравствуй, дорогой…

– Сколько тебе повторять: не звони больше, не ищи встреч, отношения между нами окончены, – поспешил прервать ее Салават.

– Милый, выслушай меня хоть раз, пожалуйста: я тебя очень люблю! Жить без тебя не могу…

– Потому и сделала мне приворот, а на Лилию порчу навела?..

– Салават, ты опять об этом? Это все неправда, Лилия наговаривает!..

– Хватит, устал я уже от твоей лжи…

– Любимый, я не обманываю: ни тебя, ни Лилию я не околдовывала! Это пустая болтовня твоей жены! Я тебя… не знаю даже, почему, люблю очень! Тебя больше никто не полюбит так, как я, запомни мои слова. Я так по тебе соскучилась! Пожалуйста, подари мне всего одну, самую последнюю, встречу! Потом можешь навсегда бросить. Понимаю, тебе нужно выбрать одну из нас. Ведь мы с Лилией никогда не уживемся вместе. Я не соглашусь делить тебя с ней… Сам подумай, как я смогу отдать тебя ей, если люблю без памяти?.. Это невозможно. Понимаю, ты выбрал Лилию… Все-таки у вас трое детей, долгие годы жизни. Умоляю тебя, Салават: одно-единственное свидание, последняя встреча… потом можешь бросить… – заклинала Зульфия.

На какой-то краткий миг сердце Салавата, камнем отвердевшее к Зульфии, чуть смягчилось: сколько мольбы в ее голосе, как она страдает… Может быть, не виновата она? Но тут же, вспомнив об увиденном Лилией, он вздрогнул, сердце похолодело: врет змея, нельзя ей верить.

– Ну почему же ты молчишь? Любимый, подари мне всего одну встречу, последнее свидание! Неужто забыл, как соединялись наши тела и души? Как нам было хорошо… Уже не помнишь волшебные ночи, когда мы уносились с тобой высоко-высоко?.. Ни с кем ты больше не испытаешь такого наслаждения… Ведь мы с тобой созданы, друг для друга! Нынче твои глаза слепы, на них завесу обмана накинули. Но ты вспомнишь еще меня, затоскуешь, будешь мечтать хоть разок увидеть. Только не будет уже меня…

Салават не выдержал, сам себя не помня воскликнул:

– Хватит тебе! Не рви мне душу!

– Салават, душа моя, умоляю тебя: подари мне одну-единственную встречу, последнее свидание, последнюю ночь! Если я проведу еще одну ночь в твоих жарких объятьях, то согласна даже умереть, ни о чем не пожалею… Слышишь, всего одну ночь…

Сердце Салавата трепетало в груди словно птица, попавшая в сети. За что так терзает его душу Зульфия? Неужели не понимает, насколько он истосковался по ее горячим губам, роскошному телу? Может быть, махнуть на все рукой и провести с ней всего одну ночь? В последний раз…

Имеет ли право мужчина лишать любящую и умоляющую женщину счастья последней ночи?..

Однако в самый решающий момент Салават осознал: после такой «единственной ночи» он уже никогда не сможет вырваться из пылких объятий Зульфии, и «последнее свидание» обрушится на их едва восстающий из руин мирок разрушительной стихией из «Последнего дня Помпеи» – шквалом кипящей лавы. С трудом взяв себя в руки, он перебил Зульфию:

– Прекрати! Пойми же ты, в конце концов, между нами все кончено! Перегорело, пеплом по ветру разлетелось!