Покажи мне рассвет

– Да, но оно же не распространяется на законы Бразилии! Ты точно ничего не скрываешь? Ты сказал все, что знаешь?

– То, что было на самом деле. А вот и ланч. Ешь салат и успокойся. Хочешь вина?

– Менее чем четверть бокала.

Я съела несколько оливок и кусочек сыра, совершенно не чувствуя вкус, пока Тед передавал просьбу официантке.

– Ты не должна занимать этим мысли. Твой отец взрослый человек, он разберётся. Уверен, он не хотел такой реакции, когда просил предупредить тебя. Кроме того, ты не можешь не осознавать, как легко он отделался.

– Ты прав, - Сказала я, принимая холодный, покрытый конденсатом бокал.

Вино было восхитительно. Цитрусовые нотки, хорошо бодрящие в жару, плавно переходили в тёплый вкус винограда.

– Бармен мой друг, поэтому он открыл для тебя бутылку вина, которая не входит в меню.

Вспомнив про красавца в деловом костюме, я машинально взглянула в сторону бара, но там было пусто.

Вечер мы провели на живительном клочке природы – в Централ парк. Мы ели лакричные палочки, сидя на бортике фонтана с красивым названием «Angel of waters», смотря как из-под стоп мускулистого ангела в обличии женщины, вода спадает в бассейн трехуровневым каскадом. С аварией папы все утряслось, он был в порядке и смог доказать свою невиновность. Я благодарила за это вселенную, потому что больше была не в силах нервничать. Моя нервная система достигла крайней степени истощения. Солнце клонилось и воздух был переполнен ароматом зданий, смешанным с запахом деревьев, еды и душной влажности. Где-то над водами озера, со скользящими по нему деревянными лодками, играла инструментальная музыка. Впервые за многое время я почувствовала себя спокойной. Я была права насчёт выбора именно этой страны, именно этого штата и города. Я будто бы оказалась дома. Не в том, доме, который долгие годы назывался мне родным. А в том, что стал роднее.

– Как бы ты не держалась, я вижу, как ты устала после перелёта. У тебя глаза смыкаются.

– Да, я действительно очень устала. – Я была в пути около 6 дней, и спала за это время около 18 часов. – Я хочу проспать свою жизнь.

– Эй, детка, ты же в Нью-Йорке! Я дам тебе сегодня выспаться и отложу свой поход в клуб на завтра.

– Но завтра только среда.

Тед весело подмигнул.

– Открою тебе секрет - чёрный кофе здесь не просто так популярен.

– Алкоголь, кофе. Не убивай здоровье. Почему нельзя пить просто апельсиновый сок?

– Апельсиновый сок не даёт того эффекта.

– Тогда ложись спать вовремя.

– Черт возьми, но ты права, - Протянул он.
– Но как тогда пройдёт моя молодость?

– Целесообразно. Голова не будет гудеть на работе.

Это была ужасная ночь. Я осознавала, что я нахожусь за тысячи километров, но духота, сжимавшая грудную клетку, уступала свои владения только страху. Вся моя сущность порывалась бежать, бежать и спасаться. Каждая клеточка тела вопила от паники. Находясь во власти впечатлений чересчур реалистичного сна, я вскочила с постели и, открыв кран, дождалась, пока вода станет температуры, как тающий лед. Умывание принесло лишь временное облегчение. Я в бессилии облокотилась на дверной угол, чувствуя, как меня накрывают воспоминания. Мама должна была хотя бы попытаться раскаяться. Какой-то частью я осознавала, что делаю глупость, убегая из России, но обратного пути у меня не было. Вытащив телефон из корзины с грязным бельем, куда я его спрятала, я сменила ip с американского на русский, и подключилась к wi-fi. Кусочки сим-карты я развеяла в океане, находясь на острове Тенерифе, где у меня была пересадка. Тогда я не думала, что человека можно найти по одному сигналу сотовой связи. За полтора месяца отсутствия в социальной сети 64 входящих сообщений. Я, не читая удалила угрозы от человека, стараясь не смотреть на знакомую фотографию профиля и буквы фамилии, которая должна была принадлежать мне и открыла диалог с мамой.

«21 июня 22:43»

Я нашла визажиста, который сможет загримировать синяки. Закроем ожерельем то, что не прикроют рукава свадебного платья. И зачем нужно было быть такой дурой? Ты решала с ним свои проблемы по-мужски, когда нужно было покориться и прикинуться зайкой. Теперь мы все пожинаем плоды твоего поведения».

«22 июня 10:30»

Ты не беременна? Сдай кровь на определение ХГЧ. Сколько можно уже ждать?

 «22 июня 00:13»

Почему ты не отвечаешь на сообщения и телефон не доступен?»

«22 июня 08:55»

Персонал отеля сказал, что ты ушла на пляж рано утром. Зная тебя, я даю тебе время до вечера. В твоих интересах ответить. Я благодарю Бога, что твой будущий муж пока не осознает, какая испорченная девка ему досталась».

Я закрыла рот рукой, сдерживая истерику, чтобы не разбудить Тэда. Она не попросит прощения.

«14 июля 09:07»

Послушай, отродье дьявола. Ты подставила всю семью и компанию! Из-за твоего эгоизма я загремела в больницу. Не смей больше думать, что у тебя есть семья и сестра. По твоей милости Соня почт не ест, не спит и плачет. Тысячи людей по твоей милости остались без работы, Дмитрий отказывается поддерживать компанию! Мы остались без средств, нам нечем оплатить даже детский садик. Лучше тебе найти путь домой, иначе мы непременно это сделаем».

 «28 июля 22:41»

Я жалею, что когда ты родилась, я не задушила тебя собственными руками».

Я сползла на пол и дала волю слезам. Я больше так не могу. Не могу. Господи, если ты есть, почему ты не поможешь мне или хотя бы не избавишь от страданий? Лучше бы меня действительно не было. Я умчалась на другой конец света, в надежде, что он избавит меня от воспоминаний и страхов, но место и расстояние не имели никакого значения. Я уже давно потеряла себя, как и своё тело, надруганное и грязное. Все попытки помочь себе, оказались бесплодными. В мире попросту не было для меня места. Я заставила себя встать. Зачем-то потянулась за расчёской и стянула волосы в конский хвост. Почистила зубы. В последний раз. Возможно, я не хотела, чтобы люди, нашедшие меня в East River, подумали, что я была неряхой. Я надела спортивные штаны и темно-серую футболку, затянула шнурки на кедах. И взяв телефон, который собиралась утопить в реке, слабо усмехнулась. Выйдя из квартиры и захлопнув дверь, я побежала по лестнице, развеивая адреналин. Я всегда чувствовала, что вода хранит энергетику. East River всегда был чем-то святым для меня. Светлым воспоминанием из американских фильмов, которые я один за другим поглощала в детстве. Я побегу на восток. Так я в первый и последний раз смогу увидеть рассвет в Нью-Йорке. Воздух на улице был на удивление свеж, и я с наслаждением вдыхала его, увеличивая ритм бега. Улица была пуста, но тишина изредка нарушалась клаксонами такси или шумом двигателей. Светлеющее после ночи небо растянуло облачную дымку, но восходящее солнце разгонит тучи.

Я бежала, не зная куда, представляя лишь примерное направление. Удивительное чувство свободы. Свободы, которую я не позволяла себе долгие годы. Дома сменялись домами, дороги дорогами. Глаза цеплялись причудливыми граффити, символом свободной жизни. Из меня рвались звериный рык и слезы. Мне хотелось кричать и выплескивать из себя одни за другими эмоции. Слезы и ярость за мое опороченное тело. Мама продала меня. Возможно, бессознательно, ведь она всегда была убеждена, с кем я буду счастлива. С тем, кто при ней был всегда аккуратно одет, щедр и любезен. С тем, кого нельзя было считать зверем, каким он увидела его я, он рвал мои джинсы. Этот треск до сих пор стоял в моих ушах, когда все вокруг затихало. Этот треск стал символом разделения жизни. Его грязные руки, когда он глушил меня ударом об пол, чтобы я перестала сопротивляться. Его мерзкие пальцы, которые как железные стрежни ощупывали меня, удостоверяясь в моей девственности. Слова: «Ты моя» - Сквозь мои бесплотные рыдания и попытки отползти хоть на половину сантиметра. Адская боль, которая остро пронзала все тело. Удар за ударом, потому что я не в силах была отпустить сопротивление. Я пришла в себя вечером, разлепляя глаза от свернувшейся крови. Кровь была везде: вокруг меня, подо мной, на мне. Боль во всем теле. Я мгновенно вспомнила все, что случилось и подползла к телефону. Мама ответила почти сразу.

– Нам выдали кредит только в два миллиона, чтобы спастись от банкротства. Ты же понимаешь, как этого мало…

Услышав голос мамы, я сразу зарыдала.

– А… Это ты, Ева?

– Спаси меня.

– Что случилось?

– Он из...

От удара ногой, и я упала на ковёр. Он выдернул провод из телефона.

 - Как ты?
– Ласково спросил он.

Я молчала. Медленно отползала и дрожала зная, что через несколько секунд я упрусь в ограничивающее мою свободу пространство.

– Я знаю, что ты не простишь, что я поднял на тебя руку, и я люблю твою гордость. У тебя есть достоинство в противовес вашей загнивающей семейки. Но ты же умная девочка, и понимаешь, что я сделал то, что необходимо. Чтобы ты замолчала.

Я пыталась глубже вдохнуть воздух. Судорожно ища глазами пути побега.

– Как я и думал, я стал твоим первым. Я несу ответственность, и я возьму тебя в жены. Твои родители уже одобрили нашу свадьбу.

Он убрал волосы с моего лица.

– Я никогда не выйду замуж за такого человека, как ты.

Его черты исказились в напряжении. Карие глаза потемнели. Он схватил меня за шею и ударив головой, прибил к стене. Его рука поднимала меня, и вместе с тем воздух уходил из моих легких. Я инстинктивно хваталась за его руки в надежде оттолкнуть, и глотнуть воздуха, но попытки были бесплодны. Казалось, он не осознавал, как жизнь из меня уходит, вместе с сокращениями горла, вдыхающими пустоту.

– Ты станешь моей женой, - Зашипел он.
– Я всегда получаю то, что хочу. Не хватало еще, чтобы баба меня отымела.

Он разжал руку, и я рухнула на пол, жадно и глубоко вдыхая. Он схватил меня за волосы и поволок куда-то. Мне хотелось плакать, но слез не было. Страх сковал меня без возможности выйти. Я упала на пол душевой кабины.

– Вымойся. Ты мне противна.

Его рука неожиданно оказалась на моем подбородке и провела по губам.

– Когда ты будешь чистой, я попробую твой ротик. Сколько раз я глядел на него, когда ты говорила мне гадости и густо красила губы. Сколько раз я мечтал отыметь тебя в рот. И сейчас я оттрахаю тебя, а если ты воспротивишься или укусишь меня, я изобью тебя так, что ты больше не узнаешь своё отражение, и никакой хирург не вернёт твою красивую мордочку. Ты поняла меня?