Покер для даймонов. Тетралогия

Порталы на севере открылись вновь на рассвете следующего дня, дав нам сутки времени, чтобы испортить им праздник. Правда, наши надежды сильно отличались от действительности, но и это можно было назвать успехом.

Четверть вступивших на нашу землю даймонов была обращена в прах боевыми матрицами Порядка, сброшенными ящерами. Еще столько же вряд ли могла в ближайшее время использовать Хаос.

Но самым главным было то, что ни одного из драконов в том налете мы не потеряли. К тому же успели вывести людей из приграничных крепостей, до которых еще не добрались чернокожие воины.

Спустя три дня в районе первой защитной линии начали появляться мобильные группы даймонов. Не вступая в затяжные бои, лишь нанося точечные удары и отходя к основным силам.

Именно тогда мысль о том, что я не совсем понимаю ситуацию посетила меня впервые. Но уже к полудню следующего дня я был вынужден о ней забыть.

Чтобы удержать рубеж за одного воина в набиру мы отдавали трех своих, но уже к вечеру начали отступление на основном участке в направлении Сарадина, откуда открывалась прямая дорога и к столице Холдареи, и на Шалар, где даймонам становился доступным и водный путь. Мы могли перебросить с юга оборотней или темных эльфов, но… тогда у меня еще не было уверенности, что как только мы это сделаем, не получим полноценный удар там.

И если бы не Таши и Сашка…

Я прекрасно понимал Закираля, ответившего на ее предложение категоричным: "Нет', но это не помешало мне с ней согласиться. Даже сходя с ума от мысли, что я могу ее потерять.

В тот момент, когда она отправилась к выходу из комнаты, предощущение масштабной мистификации посетило меня во второй раз. И причиной тому стал новый Ялтар и… Карим. И если первый сделал то, что от него вполне можно было ожидать: бесстрастным голосом и сопровождая все леденяще-холодным взглядом отдал приказ своему дяде сопроводить его жену и обеспечить ее безопасность, то второй… То выражение лица, что мелькнуло и мгновенно растворилось в спокойствии, могло принадлежать мне или Элильяру, добившимся своей цели, но… не Кариму. Потому что радовался он не тому, что Закираль начал осознавать свое положение, а той властности и непреклонности, с которой он распорядился жизнью своего родича.

Та ночь была самой страшной в моей жизни. И на острие беспокойства нарисованная мною же самим картина перестала казаться мне правильной. Потому что все, что я видел, не соответствовало тому, что я знал о Вилдоре и о его мире, две тысячи лет ожидавшем возможности вернуться сюда и закончить то, что им не удалось тогда.

На рассвете рубеж вновь полностью принадлежал нам. Но к тому времени, как это случилось, Сашка был выжат до предела и Саркату пришлось вытаскивать его оттуда на себе, а в глазах Таши я до сих пор видел смятение. И все это приводило к весьма категоричному выводу: наша победа достанется нам очень тяжелой ценой.

В тот случае, если мы с Олейором были не правы.

— Твой сын знает обо всем. Он в резиденции Ялтара на Дариане.

Я постарался сделать все, чтобы мой голос звучал как можно спокойнее, ожидая от своего друга яростной вспышки или обвинений в свой адрес, но… Элильяр лишь ниже опустил голову.

— Я надеялся, что он не увидит.

От неожиданности я даже привстал. Не думал я, что меня еще возможно хоть чем-то удивить. Но то, что произнес сейчас бывший правитель темных… заставляло задуматься о том, как бы поступил я, столкнувшись с этой дилеммой.

— Ты готов был отдать на растерзание наших воинов, но сберечь чувства сына?!

— Готов. — Еще мгновение назад он был раздавлен и опустошен, а теперь твердо смотрел в мои глаза и не отводил взгляда. — Когда погиб мой старший сын я посчитал, что мое воспитание не смогло научить его одному — выживать вопреки всему. И поэтому жизнь Олейора стала постоянной борьбой. И в первую очередь — со мной. Я ставил рамки и радовался, когда он поступал вопреки, когда мои запреты становились для него целью для их преодоления. Но это не мешало мне мечтать о том времени, когда в его сердце войдет любовь, которая подарит ему то, чего не было в моей жизни.

— Только не говори, что в твоих мыслях даже не было заполучить мага Равновесия в свое пользование. — Фыркнул я, тем не менее, испытывая совершенно иные чувства, чем пытался демонстрировать.

— А разве одно другому мешает? — С горькой усмешкой ответил мне он.

А я, неожиданно для себя, зацепился за сказанное им: одно другому не мешает. И было в этих словах что-то, что меня очень смущало.

И хотя кое-что о том времени мне было уже известно из наших с ним разговоров, похоже, пришло время, пройтись по тем событиям еще раз. И уже более внимательно.

— Как ты узнал о существовании Леры? — Насколько бы не показался ему этот вопрос неожиданным, он должен был понимать, что на праздное любопытство это ну никак не тянет.

— Я занимался поисками Там'Арина, когда мне стало известно о пристрастии Аль'Аира, которого связывала с тем дружба, к Земле. Так я вышел на семью Леры. Ну, а увидев ее саму, мне уже не трудно было свести воедино все остальное. О магии их рода мне было известно от своей жены, которая в своей ненависти к своим родичам зашла так далеко, что выкрала из их замка часть летописей. Так что разобраться в происходящем не составило труда. К тому моменту, когда я там оказался, она уже балансировала на грани инициации и нужен был лишь толчок, чтобы это случилось.

— А ее мать?

— Незначительная расположенность к магии. Она была слишком счастлива с мужем, чтобы использовать даже это. Но ты спрашиваешь не о том.

И не дожидаясь, как я отреагирую на его слова, начал говорить совершенно об ином. Довольно быстро подведя меня к пониманию того, какой самой главной была совершенная мною и Олейором ошибка. И к сожалению… что этот разговор с Элильяром не состоялся раньше.

Хотя… вряд ли бы он что-то изменил.

— Генетические блоки даймонов преследуют несколько целей. Рождение чистокровного даймона в случае если матерью является женщина иной расы, снижение вероятности рождения девочки и… — он поднял на меня взгляд, — инициирование гибели матери. И причиной последнего служит то, что при следующей беременности гарантировано появление дочери. Достаточно лишь один раз защитить мать, чтобы дальше включился естественный порядок и их расе больше не грозила деградации. Их создателям нужны были сильные воины, владеющие Хаосом, а не возможные соперники.

Не знаю, откуда ему это стало известно, но…

— Но это не гарантировало чистоту расы?

— Гарантировало. — Как он не пытался казаться спокойным, его волнение звучало в каждом слове. — Я пытался разобраться в доминанте их крови, но уяснил только одно: рождение полукровок — результат стечения множества обстоятельств, которые в действительности маловероятны.

— Лайсе?!

Я мог рычать и восхищаться одновременно. Но… Это уже ничего не меняло. И не только потому, что Олейор был на Дариане.

— И Кайлас.

Пальцы Элильяра выстукивали дробь на ножнах парных кинжалов. Испытываемая им душевная боль отражалась на его лице, а взгляд терялся во влажном тумане.

Мне было странно видеть своего друга таким, но… я его слишком хорошо понимал.

В какой-то из моментов он допустил ошибку, не разгадав планов даймона и женщина, к которой он с такой настойчивостью приручал собственного сына, отправилась в чужой мир, чтобы попасть в руки тому, кто этого очень желал.

Следующая ошибка и Олейор догадывается о том, что не свелось бы воедино, будь Элильяр рядом. И теперь сын вынужден принять решение, которое изменит всю его жизнь, отложив такой отпечаток, что эта война будет преследовать его еще очень долго после того, как на Лилее наступит мир.