Поколение А. Выпуск 1

Надо потерпеть. Впереди Великий Устюг, теплая гостиница, а потом привычная работа, а еще меня дожидается Дед Мороз и возвращение домой. И больше никаких командировок, только Москва! На горизонте засветились встречные машины, наверно, уже недалеко город. Смотрю, в свете фар, кажется, опять стоит, тот самый, в треухе и в тулупе. Притормаживаю, в этот раз заранее. Остановился, из-за капота никого не вижу, опускаю стекло, а там снег и темнота, кричу:

– Кто здесь? Подходите, я подвезу!

Глушь, мороз и снежинки, если бы не рокот двигателя, было тихо, как в ледяной пустыне. Выхожу. Потемки. Снег скрипит под ногами, ледяной воздух обжигает легкие, а у пассажирской двери стоит ребенок или дедок, мал-мала, и старательно, стуча ногой об ногу, стряхивает снег с валенок.

– Здорово, молодец! – бодро говорит путник. – Давай пособляй деду, а то сам не залезу в твою телегу!

– Здравствуйте! Конечно, помогу!

Я открыл дверь и подсадил попутчика. Сел на нагретое сиденье, пристегнулся ремнем. В салоне запахло морозной свежестью от заснеженных полей и промерзших лесов.

– Ну что, едем или день потерян? – спросил я и краем глаза глянул на деда, снявшего холщовые рукавицы и расправляющего бороду на груди.

– Подожди, милок, нам еще надо прихватить с собой кой-чего.

– Не понял?

– Ты думаешь, я зря тебя караулю, почитай от самой Вологды! Замерз как сосулька, стоя на тракте! А мне ведь надобно домой воротиться, почитай, до наступления Новолетья, как там, по-вашему, а, Нового года!

Мне показались ужасно любопытными слова странного дедка, но по московской привычке я ерничал:

– Ну а я-то здесь при чем, возвращайтесь, когда хотите.

– Не умничай, тебе не к лицу, – сухо ответил попутчик. – Быть по сему, не стану тебе попусту зубы заговаривать. Надобно нам захватить одни сани до деревеньки Морозовицы.

– Сани? Но у меня легковой автомобиль! А сани влезут в мою машину-то? Может, вам лучше остановить грузовик или «газель»?

– Ты, милок, не сквернословь при деде-то. Да влезут санки-то, у тебя гляди, сколько места, жить можно. А оглобли, не боись, привяжут на крышу. Ну так трогай.

– А далеко до Устюга-то?

– Да нет, верст пятьдесят будет.

Конечно мне хотелось сказать «нет», высадить деда и ехать спокойно в город, где меня ждал сытный ужин и теплый ночлег. Зачем мне, московскому адвокату, какие-то сани, оглобли, какой-то фольклорный персонаж в тулупе и валенках, который якобы караулил меня от Вологды, но вопреки всем законам физики по воздуху обгонял меня. Я ехал в этот городишко среди лесов просто хорошо выполнить свою работу, получить за нее деньги и тихо вернуться в Москву.

Но фары двумя искрящимися дорожками упрямо светили в заснеженный лес, казавшийся сказочным. Я посмотрел на пассажира и представил, как он будет стоять на пустой обочине и голосовать редким машинам, и почему-то согласился.

– Куда ехать-то?

– Да туда, вон в тот перелесок, робятки ждут весь день-деньской, небось, озябли. А после на Устюг, не доезжая, есть деревня Морозовица, а там, на Пуховской пустоши, нас поджидают верные слуги Деда Мороза.

Мы проехали вперед метров триста и повернули направо. Дорога юркнула в лес и благополучно уткнулась в сугроб.

– Во, стой тут. И открой мне окно или дверь, а то я сам не управлюсь.

Я нажал на клавишу, и с шипением стекло опустилось. Попутчик выглянул и свистнул, да так, что холодок пробежал по спине. «Ну, все попал, развели меня как последнего лоха», – только и успел я подумать, как вокруг машины уже затрещали ветки и заскрипел снег.

Дед бесцеремонно толкнул меня в бок:

– Что расселся! Иди, пособи, а то тутошние жильцы отродясь такую телегу не зрели.

Я подчинился, на ходу застегивая молнию на куртке и проклиная себя за доброту. Вокруг меня, в полной темноте, лишь спереди подсвеченной фарами, суетилось с десяток шустрых мальцов, одетых в кургузые тулупы и в шапки-ушанки.

Мне было как-то тревожно, но я покорно открыл багажник и сложил задние сиденья. Кто-то за моей спиной неожиданно забасил:

– Берись дружно, ну-кась, на раз-два-три!

– И-и раз, два, три!

В салоне пришлось подхватить полозья, а мелкота, появляющаяся из потемок, запихивала сани с улицы. В лицо мне пахнуло холодком и свежеструганым деревом. В машину возок вошел тютелька в тютельку. Я хотел было уже закрыть дверцу, когда какой-то коротышка заскочил на бампер и, уцепившись за дверь, виртуозно запрыгнул на крышу машины.

– Ну ты и акробат! – с восхищением вырвалось у меня.

Тут из-под раскидистой ели мелюзга вытянула две длинные струганые палки толщиной в руку и подала вверх где лесной циркач ловко привязал их к багажнику.

– Затворяй и трогай! – скомандовал мой странный попутчик.

Я захлопнул дверь и махнул рукой на прощанье малышне, но они равнодушно отвернулись и юркнули под ель, словно я для них пустое место. Если бы не осыпавшийся с веток снег да натоптанные следы за земле, происходившее в эти минуты можно было принять за видение.

Очутившись вновь на водительском сиденье, я немного пришел в себя и, с трудом развернувшись, вернулся на трассу. Меня радовало, что я цел и невредим, машину не забрали и мы по-прежнему мчимся в сторону Великого Устюга. Путник умолк. В салоне пахло деревом и таявшим снегом. Радио не работало. Перед городом пассажир начал подавать признаки жизни – заерзал, борода торчком из-под воротника.

– Держись правее да не проморгай, заворот, скоро будем!

– А кому сани-то везем? – Напоследок я решил расспросить странного деда.

– Да, кому-кому, ясно дело, Деду Морозу. В том годе-то возвращался он домой после прихода Новолетья, ну и в наших лесах разломал свой возок-то. Ведь, считай, милок, в здешних краях-то северная глухомань начинается. Вот пришлось нам ладить ему новые, липовые.

– А кто на это деньги дал? Губернатор или нашлись спонсоры?

– Ты по-русски молви. Ничего не пойму.

– Кто заплатил за работу?

– Никто нам ничего не уплачивал, да мы и ни в жизнь не возьмем, с Морозки-то. Смастерили так, по своей исконной доброте. Вот еще прошлой зимой срубили медоносную липку, высушили, все и готово.