Покорение

Когда же она, подняв голову, наконец взглянула на него, его душа оказалась в смятении, он не был готов к этому взгляду. Все было как тогда, когда он впервые увидел эти бирюзовые глаза, эти глаза, которые так много говорили, так много обещали. Его сердце бешено забилось. Он не находил названия нахлынувшему на него чувству, но прижал ее к себе изо всех сил, зная, что имеет на это право, что нет надежнее места для нее, чем его объятия. Они стояли, сжимая друг друга в объятиях, тела их трепетали. Он взглянул на ее поднятое к нему лицо, на эти дрожащие губы… Медленно, нежно он наклонился к ней, ее дыхание коснулось его губ…

— Эй! — Приближающийся стук копыт заставил их оглянуться. Подскакал майор Диего, глаза его сверкали ненавистью:

— Что ты себе позволяешь, апач?

Пума окаменел, затем медленно, нехотя разжал объятия, выпустив женщину.

Кармен так же неохотно отпустила его. Он почти поцеловал ее! Она потрогала свои губы, затем сердито сверкнула глазами на майора. Ничто на свете, даже свирепый взгляд майора Диего, не заставит ее отступить!

— Даже если ты спас ей жизнь, все равно не смей ее лапать! Тем более целовать! — закричал испанец. — Отойди от нее!

В его голосе явно слышалась ревность. Кармен стояла, ошеломленная. Майор Диего ревнует? Это еще почему?

Кармен уставилась на рассерженного майора:

— Этот человек спас мне жизнь! Я не позволю оскорблять его!

— Это оноскорбляет вас!— закричал майор. — Он осмелился обнимать вас!

— Он успокаивал меня!

— Он вел себя развратно!

Пума и Кармен смотрели на Диего, как на сумасшедшего. Возможно, таким он и был сейчас.

Пума отступил и взял под уздцы свою гнедую лошадь. Затем вскочил в седло, ободряюще кивнул Кармен и уехал.

Кармен резко повернулась к майору:

— Как вы смеете! Этот человек спас меня…

Майор Диего подъехал поближе и склонился с лошади, его сверкающие черные глаза уставились в бледное лицо Кармен:

— Он никто! Я вам говорю. Это не человек — это мусор! — на лице Диего застыла отвратительная усмешка. — Да, вы должны быть достаточно благоразумны, чтобы беречь себя! Вы знаете, где я подобрал это отребье? Знаете? Хорошо, я расскажу вам.

Он наклонился еще ближе:

— Я взял его из тюрьмы в Мехико. Он вор и убийца, впрочем, как и все другие мои солдаты!

Донья Матильда с расцарапанным во время падения лицом, пошатываясь, подошла к ним и услышала эти слова. Она и Кармен застыли с раскрытыми ртами. Майор Диего с удовлетворением смотрел на них:

— Я думаю, вам будет интересно узнать, что он хуже всех в этой паршивой компании, хуже всех остальных. Потому что он апач! Он убил одного из моих лучших людей, моего друга. Его должны были повесить в тот самый день, когда мы выступили из Мехико!

Глаза Кармен расширились, как от удара.

— Разве добрый священник не сообщил вам этот незначительный факт? — глумился Диего. — Значит, нет. Ну, а теперь вы знаете. И держитесь подальше от этого индейца!

С этими словами майор выпрямился и тронул лошадь, направив ее туда, где стояло красное облако пыли. Он уехал, а донья Матильда и Кармен смотрели ему вслед с недоверием и ужасом.

Глава 9

На следующее утро Кармен и донья Матильда снова восседали в своей, теперь довольно побитой и обшарпанной повозке. Каким-то чудом спаслись и оба быка, отделавшись только царапинами и ссадинами. Но двигались они гораздо медленнее, чем вчера.

Она опять немного почитала наставление «Как быть настоящей женой» и, оторвавшись от книги, заметила, что мимо проехал майор Диего. Его военный шлем был покрыт пылью. Он очень прямо сидел на своем белом жеребце и так же прямо, вертикально держал копье. Довольно видный мужчина, этот майор, подумала она. Он начальник каравана, вождь, на которого все, находящиеся в караване, вполне могут положиться. Как ни старалась Кармен вызвать в себе расположение к майору, его поведение вызывало в ней только настороженность. Иногда, проезжая мимо их повозки, он приостанавливался и вежливо заговаривал с ней или даже некоторое время ехал рядом, весело обсуждая «красоты» окружающего ландшафта. В такие минуты Кармен приходилось заставлять себя поддерживать разговор. К тому же, после того, как он заявил, что все его солдаты — воры и преступники, Кармен вся ушла в свои грустные размышления, у нее пропала уверенность в том, что караван благополучно доберется до Санта Фе. Ей теперь не хотелось даже думать об индейце-разведчике — раз он хуже, чем все остальные, раз он убил человека, раз его приговорили к повешению… Она даже застонала. Как она могла находить привлекательным этого человека? И даже, если он спас ей жизнь — дважды — разве можно не принимать в расчет его прошлое? Кармен снова застонала.

— Нельзя же прятаться за этой книгой все утро, — сказала донья Матильда, обратив внимание на этот стон. — Лучше отложите книгу и расскажите мне, отчего это вы все стонете да вздыхаете. Вы не заболели?

Кармен медленно отложила книгу и посмотрела на дуэнью. В это время повозка преодолевала какой-то особенно неприятный ухаб на дороге, и она подождала с ответом. Но донья Матильда продолжала вопросительно смотреть на нее, тогда Кармен вздохнула и, переведя взгляд на дорогу, ответила:

— Нет, я не больна.

— Говорите громче, дитя мое! Из-за грохота этой повозки я вас плохо слышу! — Другой толчок на ухабе заставил дуэнью ухватиться за борт повозки.

— Я буду очень рада, когда мы доберемся До Санта Фе, — сказала Кармен. — С меня уже довольно этого каравана.

Донья Матильда согласно покивала.

Кармен снова закрыла лицо книгой. Минутой позже донья Матильда заботливо заметила:

— Вы держите книгу вверх тормашками!

Кармен перевернула толстый том:

— Благодарю… — и перелистала пару страниц.

Некоторое время они ехали молча, повозка то мерно покачивалась, то кренилась и прыгала на глубоких рытвинах.

Наконец, караван остановился на обед. Надо было дать отдых лошадям и другим животным. Обед Кармен состоял из сушеного мяса и лепешки, оставшейся от завтрака. Она ела и смотрела через безбрежную равнину на далекие горы.

— Пейте больше воды, — приказала донья Матильда. — Это необходимо в такую жару.

Она протянула Кармен обтянутую кожей флягу, и та послушно сделала глоток.

Кармен вздохнула. Ей хотелось что-нибудь делать, все равно что, лишь бы не чувствовать себя потерянной, вернуть себе покой и чувство уверенности. Но что она могла сделать?

Донья Матильда снова забралась в повозку. Она протянула руку Кармен, чтобы помочь ей подняться, но та отрицательно покачала головой:

— Я пойду пешком.

Донья Матильда кивнула и стала укладываться на скамью поверх сложенных одеял, чтобы вздремнуть после обеда. Караван снова тронулся в путь.