Покоренная викингом

Он нахмурился, но она объяснила:

— Мои воины. Люди моего отца. Люди, которые были рядом со мной всю мою жизнь и полегли в нашем бою.

Он хмыкнул.

— Предатели, миледи, — сказал он. Она замотала головой.

— Нет, они никогда не были предателями!

— Тогда, дорогая, это ты предала своего короля, потому что атаковала меня.

Она снова покачала головой.

— Я не предавала короля Альфреда! У меня все-таки есть представления о чести, милорд, даже если ты этого не замечаешь!

— Я видел твою попытку изменить нашему супружеству.

— Супружеству! Я ведь не по собственной воле стала твоей женой, как ты не можешь понять! — выкрикнула она внезапно со всей страстью. — У тебя несомненно было несчетное количество женщин, которые были с тобой добровольно либо против их воли. Меня же продали, обменяли, предали ради этого брака! Я хотела… да это неважно! — Она хотела вырваться от него, но он держал ее крепко.

— Добровольно, — сказал он.

— Что?

Он улыбнулся.

— Все они были моими по их собственной воле, все мои женщины.

— Ах так, — сказала она. — А я — нет!

Но он отбросил игривый тон. Он стал вдруг серьезным, и его слова выдавали его напряжение.

— Кто-то предал Альфреда, — сказал он мягко. — И меня.

— Я устала доказывать свою невиновность!

Он все еще держал ее очень крепко. А потом отпустил, посмотрев ей в глаза. Он прошел мимо нее, подбирая ее одежду, потом принес ей.

— А я устал обнаруживать тебя бегающей в разных местах без одежды; в местах, далеких от собственного дома.

Наконец напряжение стало ослабевать. Она выхватила у него одежду.

— Больше ты не увидишь меня неодетой, можешь не волноваться!

— А мне нравится, когда ты не одета. Кажется, тогда твой характер становится несколько лучше.

— Ты больше не застанешь меня раздетой, — повторила она. — Никогда.

— Думаю, застану, — сказал он насмешливо, — потому что я сам раздену тебя. Конечно, если у меня будет настроение и желание.

Она отвернулась, а он засмеялся. Стоя к нему спиной, она поспешно одевалась.

Он следил за ней с любопытством. И вдруг, к величайшему ее удивлению, схватил ее руку и поцеловал. Потом он прислонил ее спиной к дереву, и его чуткие пальцы коснулись ее щеки, а губы мягко, почти нежно накрыли ее губы. Оторвавшись от нее, он сказал неразборчиво:

— Благодарю.

— За… за что?

— За это утро. Я получил больше, чем мог мечтать. Скажи мне, ты действительно платила собой — так неистово, так страстно — за жизнь другого? А разве не было у тебя ни малейшего желания угодить мне как мужу? Может, случайно, несмотря на ужас перед викингом, ты хоть немного полюбила меня?

— Нет! — яростно запротестовала она.

— А ты такая очаровательная, — прошептал он.

— Я никогда-никогда не влюблюсь в тебя! — пообещала она. — Но не потому, что ты ужасный викинг, я просто, просто…

Он снова рассмеялся. Его губы еще раз коснулись ее губ, мягко и легко.

— Не нужно бояться, лисица, я тоже никогда не влюблюсь в тебя. — Он не смотрел на нее, и ей показалось, что он стал ей далеким. — Вопреки твоим представлениям, я все еще помню любовь, миледи, — мягко сказал он.

Поднялся легкий ветерок и прошелестел над ними. Он снова взглянул на нее.

— Я полагаю, твоя любовь к Рауену прошла?

— Я… Я, — замялась она. — Конечно же, нет! Но она сказала не правду, страшно покраснела и подумала, что этой глупостью только позабавила его.

— Я имела в виду… Он покачал головой.

— Мальчику ничего не грозит, леди. Пойдем теперь. Есть несколько просителей, и я буду учиться у тебя законам Альфреда.

Он быстро пошел к белому коню, а потом остановился, поджидая ее. Медленно она последовала за ним. Он поднял ее, усаживая на коня, а потом сел верхом позади нее.

Он приостановил лошадь у дерева.

— Я уже знаю кое-что из законов Альфреда, — сказал он. — Измена королю — самое высшее преступление в стране.

— Они не предавали его! — мягко настаивала она. Она почувствовала, как он шепчет ей на ухо:

— А измена мужу — второе по тяжести преступление в этой стране.

Он молчал, выжидая. Она ничего нс сказала в ответ, и он наконец заговорил.

— Рианон, ты должна хорошо понять: несмотря на то, что у тебя на сердце или в уме, я — твой муж.

Она не ответила ему, и он коснулся ее подбородка, поворачивая немного ее голову, так, чтобы прочесть ответ в ее глазах. Она освободилась от его прикосновения и опустила глаза.

— Рианон…

— Я не забуду, что ты — мой муж, — сказала она и тряхнула головой. — Кажется, я не смогу этого забыть никогда!

Он улыбнулся, а потом раздался его веселый смех, и его напряженное лицо расслабилось.

— Ты удивительна, Рианон.

— Правда?

— Тебе было совсем неплохо в мое отсутствие. И ты прекрасно со всем справлялась. А когда я вернулся, ты сжала зубы. Но, увы, я все еще не уехал на войну. Мы преследуем одни и те же цели.

— Нет, милорд, у нас цели разные, — быстро ответила она.

Но он улыбнулся снова.

— Да, леди. — Он протянул руку, обводя землю вокруг. — Мы хотим сделать эту землю еще лучше. Процветающей, смеющейся, мирной. Справедливый суд, образование… Может, это будет наш золотой век.

Ее глаза расширились от притворного непонимания.

— Милорд! Какая у меня власть? Ты только что имел неосторожность напомнить мне, что я здесь не больше, чем твоя служанка!

Он покачал головой, забавляясь, ничуть не сомневаясь, что покорность, которую выказывала она, была притворной.

— Рианон, ты проявляешь свою власть на каждом шагу. Или мне это кажется? Да, ты — моя жена, и любой муж может что-то требовать от своей жены. Узда, которая накинута на тебя, очень легкая.

— Как я уже сказала, — ответила она, — тебе нечего бояться. Ты не позволишь мне вспоминать те времена, когда не ты был здесь хозяином!

— Мне все равно, как и что ты будешь вспоминать! — сказал он ей, а потом он стиснул бока лошади, и огромное животное встрепенулось.

Она почувствовала сильное движение крупа под собой, тепло, силу и непривычную защищенность у широкой груди своего мужа, когда его рука обнимала ее.