Покоренные судьбой

– Амо, в чем дело? – спросила она с деланым изумлением.

– Прекрати притворяться. Ты же знаешь, я тебя терпеть не могу. Ты действительно хочешь построить брак на лжи?

Крессида пожала плечами:

– Мне без разницы. Однако ты изменишь свое мнение обо мне, когда узнаешь меня получше.

Я серьезно в этом сомневался. Она говорила гадости о моей сестре в один из самых тяжелых периодов в ее жизни. Она относилась ужасно ко всем, кого считала ниже себя, и была чертовски самовлюбленной.

– Найди парня, который купится на твою чушь и будет боготворить землю, по которой ты ходишь, потому что это буду не я.

Она насупилась, но затем мило улыбнулась и коснулась моей груди.

– Я подарила тебе девственность, разве это ничего не значит?

– Я бы вернул ее, если бы мог, – прорычал я. Меня не волновало, что это прозвучало непочтительно. Я был состоявшимся мужчиной, а не британским джентльменом.

Она вспыхнула:

– Но ты не можешь. Ты обесчестил меня. Тебе повезло, что никто, кроме моей семьи, еще не знает. Это выставило бы тебя в дурном свете.

– И тебя, – сказал я. Но в ее словах имелся смысл. Хотя это и не погубило бы меня, но вызвало бы много вражды и заставило бы традиционалистов требовать, чтобы я не становился доном.

Она прижалась ко мне, выпятив нижнюю губу.

– Не будь таким, Амо. Уверена, нам будет хорошо. А теперь мы можем повеселиться.

Я стиснул зубы. Она опустилась на колени прямо в библиотеке и расстегнула мне ширинку. Я покачал головой, не в силах поверить, что она собирается отсосать мне, пока наши семьи находятся в доме. Я был сторонником всяческих авантюр, но явно не тогда, когда моя мать потенциально могла сюда зайти.

Крессида достала мой член, который начал твердеть, несмотря на мою неприязнь к ней.

Крессида снова ухмыльнулась и облизнула губы.

Мое раздражение взяло верх над гормонами, и я схватил ее за руку, поднимая на ноги. На ее лице промелькнуло замешательство.

– Не стоит думать, что я опять обесчещу тебя. – Мой голос сочился сарказмом.

Она пожала плечами, когда я засунул член обратно в штаны и застегнул ширинку.

– Твоя потеря.

Я усмехнулся, покачав головой:

– Крессида, я не говорил, что стану монахом. Я не прикоснусь к тебе, пока мы не поженимся, – и я, кстати, не вижу ни единой гребаной причины для нашего брака, – но это вовсе не означает, что я не буду трахать всех женщин, которые станут на меня вешаться.

– Я могу сделать то же самое, понимаешь? Позволить другим парням овладеть мной.

Я ничего не сказал, только дерзко посмотрел на нее. Она сделала бы мне самый лучший подарок на свете, если бы позволила парню трахнуть ее до того, как я официально надену на ее палец кольцо. Тогда я был бы свободен от нее.

Глава 4

Амо

Шесть лет спустя

Я подавил стон, когда взглянул на телефон.

«Я не могу справиться с этим в одиночку. Хороший жених, конечно, присутствовал бы рядом со мной».

Я пытался настроиться на предстоящую гребаную встречу, и Крессиде не оставалось ничего другого, как действовать мне на нервы репетиционным ужином номер два.

Единственная причина, по которой я поддакнул Крессиде и пришел на репетицию ужина номер один, заключалась в том, что мой отец настоял на этом, дабы я исправил ошибки прошлого. Мне было все равно, подадут ли копченого марлина или тунца. У меня имелись дела поважнее. Конечно, Крессида ничего не поняла.

«Я плохой жених и не буду хорошим мужем. Ты все еще можешь отказаться от будущего кошмара».

Крессида всегда пробуждала во мне все худшее, и сейчас определенно было неподходящее время, чтобы выводить меня из себя. Было достаточно сложно держать себя в руках.

«Ничто не заставит меня отменить свадьбу».

Именно этого я и боялся. Последние несколько лет я игнорировал ее существование, ни разу не прикоснулся к ней, ведь ни одна клеточка моего тела не желала ее. Зато она цеплялась за меня и наше совместное будущее. Не по эмоциональным причинам. Мы оба знали, что заставляло ее сердце биться чаще – перспектива стать женой будущего дона.

Даже маме она не нравилась, а ведь мама была добрейшим человеком из всех, кого я знал, и давала шанс каждому. Отец презирал Крессиду. Я видел это в его глазах всякий раз, когда она находилась рядом, однако он настаивал на этой нелепой связи.

Черт. Отчасти я его понимал. Семья по-прежнему разделена на традиционалистов и более либеральных солдат. Так было всегда, но с тех пор, как Марселла вышла замуж за Мэддокса, байкера из враждебного клана, с которым мы боролись десятилетиями, а затем официально влилась в семейный бизнес, традиционалисты стали слишком громко высказывать свое мнение, чтобы их можно было игнорировать. Образно говоря, начинался отлив, и нам с папой нужно было убедиться, что нас не унесет в бурный океан. В конце концов придется сделать заявление, ничего не поделаешь, даже если отец этого и не хотел.

Вероятно, папа чувствовал, что намечается очередная кровавая война в истории Семьи. У меня складывалось ощущение, что он выжидал, пока мой брат Валерио не станет достаточно взрослым, чтобы сражаться на нашей стороне. Учитывая, что ему недавно исполнилось шестнадцать, я очень надеялся, что роковые события чудесным образом произойдут до моей свадьбы с Крессидой.

Но до свадьбы оставалось всего шесть недель, а у меня уже был плотный график необходимых дегустаций, репетиций, встреч и мозговых штурмов, из-за которых было невозможно притворяться, что я не попал в коварные лапы Крессиды.

«Где ты?

Я проигнорировал вопрос. Она в курсе, что я находился в Лас-Вегасе по делам, и ей не нужно знать больше. Я не доверял ей, и это никогда не изменится.

Засовывая телефон в карман, я поднял голову как раз вовремя, чтобы увидеть, как мы подъезжаем к огромным стальным воротам особняка Фальконе. Это сооружение венчала отвратительная буква Ф в дополнение к десяткам острых как бритва шпилей.

– Судя по твоему раздраженному виду, это была Крессида. Сосредоточься. Встреча крайне важна. Нам нужно убедиться, что мы восстановили контроль над всеми важными каналами сбыта. Учитывая нынешнее настроение в Семье, мы не можем рисковать, зарабатывая меньше денег. Даже традиционалисты с меньшей вероятностью станут высказываться, если их карманы набиты. Не устраивай сцен.

– Она заставляет мою кровь кипеть, и не в хорошем смысле.

– Мне плевать. Не облажайся.

Я одарил его ленивой улыбкой:

– Я больше не вспыльчивый подросток. Можешь не напоминать. Сегодня мы будем говорить о бизнесе и ни о чем другом.

Папа коротко взглянул на меня и удовлетворенно кивнул, хотя я уловил тень сомнения на его лице. Мы с ним хорошо работали вместе последние несколько лет, несмотря на случайные разногласия. Наверное, с годами отец стал более осторожным и неохотно прибегал к насилию. Когда он был в моем возрасте, он перегрыз бы глотку Антоначи за то, что тот чего-то потребовал.