Покоренные судьбой

Но даже с ограниченными знаниями я могла предположить – папа отдал Невио этого человека, чтобы тот мог причинить ему сильную боль.

Я досчитала до семидесяти пяти, прежде чем прокрасться обратно в камеру, движимая одновременно любопытством и ужасом.

Папа всегда говорил, что мы должны смотреть страху в лицо, иначе тот будет управлять нами.

Поэтому я прошмыгнула в соседнюю комнату. Когда я приблизилась к стеклу, по моей коже вновь побежали мурашки. Невио по-прежнему стоял на коленях рядом с человеком на носилках, но все остальное разительно изменилось.

Кровь покрывала лицо Невио, одежду и пол вокруг него – даже ноги. Тот мужчина представлял собой ужасное месиво, и на первый взгляд мне показалось, что он мертв, но потом его глаза на окровавленном лице с обвисшей кожей открылись. Он скулил.

Невио жестоко улыбнулся и опять принялся орудовать ножом. Раздался душераздирающий крик. Я резко обернулась, прерывисто дыша. Холодный пот выступил на спине, сердце забилось как безумное. Я была уверена, что оно не выдержит.

Мне нужно будет просмотреть одну из медицинских книг в библиотеке. Следует проверить, возможно ли, чтобы у подростка случилась остановка сердца, если нет порока.

– Если ты всегда будешь терять контроль над собой во время пыток, не выбьешь из них никакой полезной информации, – неодобрительно сказал папа.

– И подобный приступ невыносимой боли за такой короткий промежуток времени не приносит столько мучений, как пытки в течение длительного времени, – протянул Нино.

Я вздрогнула.

Мне нужно уйти. И нужно это прекратить.

Мне нужно…

– Что здесь происходит? – Резкий мамин голос пронзил мое ухо.

– О черт, – пробормотал папа.

Я обернулась и обнаружила маму – в той камере. Она выглядела растерянной, но одновременно разъяренной и испуганной. Она уставилась на Невио расширенными голубыми глазами.

Когда я видела ее в последний раз, она была счастливой и навеселе. Теперь все изменилось.

Брат усмехнулся:

– Папа подарил мне самый лучший подарок на день рождения.

Мама сглотнула, на ее лице отразилось недоверие, будто она не могла поверить в увиденное.

Папа подошел к ней, схватил за руку и вытащил из камеры, несмотря на ее сопротивление. Я быстро нырнула под стол, который был придвинут к стене, и забилась в тень, которую он создавал, стараясь казаться как можно меньше.

Мгновение спустя дверь распахнулась и ударилась о каменную стену. Папа втащил маму внутрь. Закрыл дверь и нажал кнопку на панели управления рядом с дверью. Внезапно звуки из соседней камеры прекратились, и я подумала, что Нино и Невио не смогут нас слышать.

Мама вырвалась из рук отца.

– Как ты мог? – закричала она, ее кожа покраснела, а по лицу потекли слезы. – Что с тобой не так?

Я никогда не слышала, чтобы мама повышала голос на отца.

Она начала колотить кулаками по его груди.

– Что. С. Тобой. Не. Так? Как ты мог сделать подобный подарок двенадцатилетнему мальчику?

Папа схватил маму за запястья, выражение его лица было пугающим.

Я оторопела. Я никогда не видела, чтобы родители ссорились. Как и никогда не видела, чтобы мама волновалась. Она всегда была спокойной и понимающей.

– Ты действительно хочешь, чтобы Невио стал таким же испорченным, как и ты?

Мама! У меня перехватило дыхание, и мне пришлось заставить себя оставаться неподвижной.

Отец прижал маму к груди, улыбаясь так, что мое сердце забилось быстрее.

– Ангел мой, пусть ты и слепа к правде. Но я – нет. Возможно, ты не видишь или не хочешь видеть, что наш сын – чудовище. Я не собираюсь превращать его в монстра. Он не в себе, и я пытаюсь усмирить его демона, пока он не начал свирепствовать и вовсю безумствовать. Ради всего святого, посмотри на него.

Тем временем Невио с любопытством водил кончиком лезвия по животу мужчины.

– Прекрати, прекрати сейчас же! – прошептала мама.

Папа долго смотрел на нее, прежде чем его губы сжались в тонкую линию.

– Иди наверх. Я закончу все. На сегодня. Но ты не можешь помешать Невио стать тем, кем он был с момента рождения. Это у него в генах.

– Может, нам нужно обратиться за помощью.

– Мы – его помощь. Ему больше ничего не нужно. А теперь ступай наверх, – прорычал папа.

Он никогда не приказывал маме, и я вздрогнула.

Мама вырвалась из его объятий и выбежала на улицу. Папа резко вздохнул и вышел из комнаты.

Я выползла из-под стола и, шатаясь, поднялась на ноги. Затем поплелась к панели управления и нажала ту же кнопку, что и папа.

Мгновение спустя он появился в соседней камере.

– Представление окончено, – приказал он.

Невио помотал головой, продолжая колоть мужчину ножами.

– Но я еще не закончил. – Его голос звучал так нетерпеливо и… неправильно.

Папа схватил Невио за плечо и рывком поставил на ноги.

– Я сказал, что на сегодня все. И тебе лучше помнить, кто устанавливает законы в этом доме и на Западе.

Невио минуту смотрел на папу, после чего опустил ножи и кивнул.

Нино оттолкнулся от зеркала и похлопал Невио по плечу.

– Тебе нужно научиться останавливаться и контролировать себя.

– Контроль… какая скука, – сказал Невио с усмешкой.

Папа обменялся с Нино загадочным взглядом и покачал головой:

– Ты должен научиться контролировать себя.

– Зачем? Тебе не приходится контролировать себя, будучи доном.

– Верно, но я должен.

Он вытолкнул Невио из комнаты, в то время как Нино подошел к истекающему кровью мужчине.

– Я вернусь. Мы еще в самом начале. – И он последовал за папой и Невио.

Сперва я ничего не делала, только дышала, а затем заставила себя двигаться. Выползла из комнаты и стояла в коридоре, пока не досчитала до пятидесяти пяти, прежде чем почувствовала, что снова способна идти.

Мне следовало вернуться в особняк. Однако я вошла в камеру. Я никогда не чувствовала подобную грусть и отчаяние, чем в те мгновения.

Пол камеры был залит кровью, а ножи и плоскогубцы лежали в луже на полу рядом с тяжелораненым мужчиной на носилках.