Покоренные судьбой
Шрифт:
Мы с папой обсуждали это и раньше, но я никогда не чувствовал столь глубокой уверенности в том, что буду ненавидеть каждый момент жизни с Крессидой. Полагаю, это будет самой страшной пыткой, которую я только могу вообразить, ведь брак означает, что я не смогу быть с Гретой.
– Ты презираешь Крессиду, не притворяйся, – пробурчал я.
Папа усмехнулся:
– Не буду. Она золотоискательница. Ты не был осторожен, и она использовала твою слабость против тебя.
Верно. И она продолжает искать другие возможности, дабы заставить меня делать то, что хочет. Брак с ней
Отец вздохнул:
– Оставь себе эту квартиру, проводи здесь большую часть времени. Хотя Антоначи весьма радует, что ты женишься на Крессиде, ему плевать, если ты не будешь спать с ней. Главное для него, чтобы она была защищена, а потом забеременела от тебя. Ты можешь продолжать наслаждаться жизнью. Никто не ждет от тебя верности.
– Ты не изменяешь маме.
– Ты не можешь сравнивать мать с Крессидой. И я хочу быть верен.
Будь Грета моей, я бы тоже хранил верность.
Глава 9
Я снова не могла уснуть. Беспокойство терзало мою душу, вызывая физическое недомогание.
В течение четырнадцати дней я практически не спала. Все помыслы крутились вокруг Амо.
Он женится через четыре недели. Я никогда не обращала внимания на браки по расчету в нашем мире. Светских мероприятий я по возможности избегала, но обратный отсчет до дня свадьбы Амо уже начался, и мысль об этом пульсировала у меня в голове.
Я соскользнула с кровати и схватила любимый купальник, материал которого поредел от частого ношения. С моих губ сорвался вздох, тело приняло привычную одежду, как старого друга.
В гардеробе было много купальников, по одному почти на каждый день в году. Их обычно дарили близкие родственники и люди, которые хотели заслужить папино расположение.
Я редко надевала их, всегда возвращаясь к двум самым любимым.
Медвежонок смотрел на меня сонными глазами, свернувшись калачиком у изножья кровати.
Когда я открыла дверь, он встрепенулся и сел, но Момо остался лежать, что, наверное, было к лучшему, учитывая его склонность к побегам. Когда Медвежонок вышел со мной в коридор, я закрыла дверь.
В особняке было тихо, и я не стала включать свет. Мои органы чувств были настроены на каждый уголок родного дома. Даже с закрытыми глазами я бы нашла дорогу к лестнице. На верхней площадке я, как всегда, потрогала бугорок на перилах и провела по нему большим пальцем медленными кругами, прежде чем спуститься по ступеням.
Родители, братья и я жили в восточном крыле, в то время как дяди вместе с их семьями занимали другие части особняка.
Только у Адамо, его жены и сына имелся отдельный дом.
Я вышла на обширный задний двор, взгляд скользнул к домику, приютившемуся справа от особняка. Там находилась моя балетная студия. Папа построил ее для меня вскоре после того, как я начала заниматься танцами в раннем детстве.
В окнах мерцали огоньки. Значит, сегодня я буду не одна. После короткого мгновения разочарования от того, что у меня не будет возможности
попрактиковать в одиночестве, я двинулась в сторону балетной студии.Алессио, Невио и Массимо часто задерживались там, когда возвращались домой поздно вечером, чтобы успокоиться перед сном.
Через стеклянную дверь я увидела их. Алессио, Невио и Массимо сидели в полутьме на полу студии. Я приоткрыла дверь и потянулась к выключателю, но потом замешкалась и раздумала так поступать.
В такие ночи лучше не включать свет. Я отлично понимала: мне лучше не видеть деталей, хотя огоньки сигарет отбрасывали тени на их лица, превращая красивые черты в пугающие гримасы, отражающие их истинную сущность.
Однако я часто тревожилась о них, когда они уходили в ночь, и переживала о людях, которые попадутся им на пути.
Невио резко повернул голову в мою сторону. Сейчас он напоминал хищного беспощадного зверя. Лунный свет сегодня был жесток, открывая правду, которую я предпочла бы не видеть. Медвежонок издал низкий рык позади меня, и мурашки пробежали по моей коже.
На лице Невио появилась улыбка. Совсем не та «дневная» улыбка, однако я сразу же расслабилась.
– Опять балет допоздна?
Я кивнула и на цыпочках направился к ним. Медвежонок шел позади меня, когти щелкали по деревянному полу.
Массимо сменил позу и лениво растянулся на полу, сигарета свисала из уголка его рта, а глаза следили за собакой.
– Ты еще не избавилась от психованной зверюги?
Я опустилась между ног Невио, и он обхватил меня рукой. Клыки Медвежонка сверкнули.
– Однажды эта собака разорвет тебя в клочья, Невио, – пробормотал Массимо.
Я оглянулась на брата. Невио наклонился вперед. Наверняка он хотел посмотреть на Медвежонка в упор. Рычание Медвежонка усилилось, но внезапно он умолк, зажал хвост между задними лапами и рысью побежал в угол комнаты.
Алессио усмехнулся и затянулся сигаретой. Аромат дыма не скрыл от меня едва уловимую нотку крови.
Окна были открыты, поэтому я знала: дело плохо.
Невио хмыкнул:
– Хороший пес. Я снял побольше скальпов, чем ты.
– Не смешно, – тихо сказала я.
– Он не шутил, – встрял Алессио.
Невио положил подбородок мне на макушку.
– Почему ты спасаешь безмозглых животных?
– По той же причине, по которой она беспокоится о нас. – Массимо протянул мне сигарету.
Я покачала головой.
– Но когда-нибудь мы переманим тебя на темную сторону, – добавил он, пожав плечами.
Алессио опустил голову на мои голени:
– Ты переоцениваешь наши силы.
Невио засмеялся:
– Не слушай этих придурков. Оставайся там, где ты есть. Ты принадлежишь свету.
Мои пальцы скользнули по балетной пачке.
– Мое место – с людьми, которых я люблю. Я не боюсь темноты.
Окружающие считали, что я беспомощна, поскольку я всегда была миниатюрной и тихой. И действительно, в некоторых ситуациях я чувствовала себя по-настоящему неловко и могла стушеваться, особенно среди незнакомцев, но тьма, которая изначально жила в душах тех, кто был мне близок, родных, уже не пугала меня.