Чтение онлайн

ЖАНРЫ

Покоряясь тебе
Шрифт:

Что я делаю не так? Почему это происходит?

Я схожу с ума? Уже сошел?

Что реальность, а что нет? Я запутался. Больше не знаю, чему верить, а чему нет.

Прячу лицо в ладонях и вспоминаю сегодняшний день.

Я приехал к Грейс: милой, прекрасной, лживой и смертельно опасной для меня. Ей нельзя верить, она такая же лгунья, как и все.

Я тяжело сглатываю, вспоминая прикосновения к ее коже, кровь на ее теле. Я слизывал соленые, теплые капли, впадая в эйфорию.

Ее кровь в моей крови. Она моя. Никто не должен касаться ее, даже если придется вечность держать ее в

подвале.

«Нас обоих удерживает цепь».

Я трясу головой и стискиваю зубы до скрипа.

Неправда! Нет, ты не держишь меня. Ты не в силах. Я! Только я один все контролирую. Не ты, не Морган, не мой отец. Никто.

Никто кроме меня. Никогда.

Вы все бессильны против меня. Зачем же вы пытаетесь, если все усилия тщетны?

— Почему ты сопротивляешься мне, Грейс?

Я растерянно хмурюсь, не сразу осознав, что говорю вслух.

Голова постепенно начинает проясняться.

Почему я сижу на полу, как ущербный сдавливая голову руками?

Им не одолеть меня, и я не сумасшедший. Это стресс. И выходки Грейс.

Черт возьми, я в порядке!

Или буду.

Неважно.

Я резко поднимаюсь, игнорируя головокружение. Возвращаюсь в комнату, хватаю разбросанные по кровати фотографии и вынимаю из тумбочки ключ, который кладу туда каждую ночь. Спускаюсь на первый этаж и вхожу в комнату Грейс, как я зову ее про себя.

Включаю свет, и загорается единственная лампочка под потолком. Сотни, тысячи Грейс смотрят на меня со всех сторон. Она разная: смеется, грустит; Грейс хмурая и задумчивая; удивленная и восторженная. Такая разная, уникальная, непохожая на остальных. И ни одна из них не хочет меня. Ни одной я не нужен.

Грейс с друзьями; Грейс со стопкой книг, торопиться на пары; Грейс в парке на пробежке.

Она мое проклятье и моя награда. Мое солнце и земная ось. Она много лет давала мне смысл… жить?

Грейс. Грейс. Грейс.

Мой рассвет и мой закат. Мой ветер и дождь.

Звук ее смеха лучшая музыка для моих ушей. Могу целыми днями смотреть на ее улыбку; как в задумчивости покусывает уголок рта, как супиться, когда что-то не получается. Как приоткрывает рот и тихо сопит, когда спит.

Звук ее дыхания умиротворяет, тепло ее кожи согревает, и я чувствую себя живым.

Грейс — биение моего сердца.

Мои руки дрожат. Я поднимаю фотографии, сделанные сегодня и с ужасом смотрю на Грейс. Она другая, не такая, как на фото на стенах. Бледная, измученная, затравленная. Потухший взгляд, обреченное выражение лица. Все краски сошли с нее.

Грейс — сломанная.

Мои ноги подкашиваются, и я подаю на колени. С отвращением отбрасываю фото «другой» Грейс, потому что они жгут руки, разъедают кожу кислотой.

Хочу видеть ее такой, как была когда-то, до того, как узнала обо мне. Чтобы стала прежней и забыла весь кошмар, который я обрушил на нее.

Поднимаю голову и смотрю на свое солнце, и впервые за долгие годы случается невероятное — я начинаю плакать. Стискиваю зубы, челюсть сводит, и сдавленные рыдания вырываются сквозь плотно сжатые губы.

Поток раскаянья, вины, сожаления захлестывают. Эмоции давят на меня могильной плитой. Кажется, что вот-вот разорвет.

Словно прорвалась давно нарывающая рана и

вся гниль потоком хлынула наружу. Это я и все мое нутро. То, кто я есть.

Есть только один способ все исправить. Внезапно я осознаю, что мою вину искупит спасение Грейс. Ее спасение от меня.

Я должен дать ей свободу, должен отпустить ее. Снять с нее недостойные оковы, чтобы она могла расправить свои крылья. Чтобы она вновь могла сиять.

С ненавистью и омерзением я смотрю на свои руки. Руки, которые мучили, причиняли боль, выкручивали и ломали Грейс. Мою светлую, живую девочку.

Сколько не три, сколько не отмывай, с них никогда не исчезнут следы ее страданий.

Мои глаза пробегают по фотографиям, и я даю обещание каждой Грейс на них, что все исправлю. Соберу ее по кусочкам, склею, сделаю прежней, или почти прежней. Я постараюсь.

— Ты больше не будешь плакать из-за меня, — твердым голосом обещаю я. — Не будешь страдать по моей вине.

Я принимаю решение. От этого мое сердце разобьётся. Потерять ее — значит лишиться жизни. Но это то, чего я достоин. Такая жизнь — это то, чего не достойна она.

Я сломан и мое сердце кровоточит. Не думал, что оно еще способно на это. На моем лице влага моих слез, которые, как я думал, давно пересохли.

Моя жизнь разбита вдребезги.

Моя плоть, мои кости, моя душа — все раздроблено, непригодно для жизни.

Но впервые за долгое время приходит осознание — не запятнанное колебанием и сомнением: я принял правильное решение.

Завтра я отпущу Грейс. Избавлю ее от монстра.

И она больше не будет моей.

36 глава

Картинки пазла встают на место. Моя мать была любовницей отца Адама. Она пропала тогда же, когда и Эллингтон сбежал из страны со своей любовницей. Адам подтвердил, что у моей матери были отношения с его отцом. Была ли она той, кого он прихватил при побеге?

Чем больше я думала об этом, тем крепче становилась моя уверенность, что это так.

Все эти годы я боялась, что мама давно мертва. Что ее убили, или произошел несчастный случай, а мы так и не узнали, что же случилось с ней наверняка. Неизвестность причиняла боль, которая со временем стала тянущей, тупой, как от старого шрама, который беспокоил на плохую погоду. Но теперь, когда я узнала, что все время, пока я мучилась при мысли, что моя мама мертва, она преспокойно жила себе в благополучии с мужчиной, которого предпочла мне.

Я напрягаю память, пытаясь вспомнить, когда Роберт Эллингтон появился в маминой жизни? Как часто приходил к нам домой? Был ли добр со мной, или, как и все ее ухажеры делал вид, что меня попросту нет?

Если у них было все так серьезно, почему они не забрали меня с собой, когда уезжали? Неужели восьмилетний ребенок мог так сильно помешать?

Я стиснула зубы, предотвращая подступившие слезы.

Устала плакать.

За последние недели я так много плакала, что просто утомилась от этого. Обида и горечь всколыхнулись в груди, но я подавила эти чувства. Маленькая, обиженная девочка, какой я была когда-то, давно осталась в прошлом. Я не хотела, чтобы поступок моей матери определял всю мою дальнейшую жизнь.

Поделиться с друзьями: