Покойник с площади Бедфорд

– Благодарю вас, сэр. Это все? – спросил продавец.

– Нет. – Покупатель протянул ему счет. – Я полицейский. Вы можете рассказать мне, кто купил у вас эти носки пять дней назад?

– Боже! Мы продаем множество носков, сэр. А серый цвет очень популярен в это время года. Понимаете, он светлее, чем черный, и выглядит лучше, чем коричневый, – сказал молодой человек, рассматривая счет. – Коричневый выглядит слегка деревенским, понимаете, что я имею в виду?

– Да, но постарайтесь все-таки вспомнить. Это очень важно.

– Этот парень что-то натворил? Но за носки он заплатил, в этом я готов поклясться.

– Это я вижу. Не знаю, что он натворил, но он мертв.

Продавец побледнел. Может быть, этого ему говорить и не стоило…

– Серые носки, – настойчиво повторил Телман.

– Да, сэр. А как он выглядел, сэр? Вы его видели?

– Ростом с меня, – ответил Сэмюэль и с неудовольствием понял, что мертвец был здорово похож на него. – Худой, жилистый. Светлые волосы. Уже начал лысеть…

Хорошо, что хоть этим покойник отличался от Телмана! Волосы инспектора были темными, прямыми и все еще густыми.

– На вид где-то около пятидесяти с небольшим лет, – продолжил он описывать жертву. – Жил или работал на свежем воздухе, но не руками.

– Похож на двух-трех, которые приходят к нам достаточно регулярно, – задумчиво произнес сотрудник магазина. – Это может быть или Джордж Мейсон, или Уилли Стронг, или кто-то, кто случайно заглянул всего один раз. Я ведь не знаю имен всех посетителей. А больше вы ничего о нем не расскажете?

Телман напряженно думал. Этот продавец мог быть их единственным шансом.

– У него на груди длинный шрам от ножа или штыка, – инспектор показал на себе, где именно находится шрам, и только потом понял бесполезность этих сведений для его собеседника. – Может быть, раньше он служил в армии, – добавил он просто для того, чтобы как-то объяснить свои слова.

Лицо продавца расцвело.

– У нас был похожий посетитель, и, как мне кажется, он действительно покупал носки. Мы с ним разговорились, и он упомянул, что служил в армии и поэтому знает, как важно, чтобы ноги всегда были сухими. Помню, он еще сказал: солдат с мокрыми ногами – это не вояка. Именно поэтому сам он торговал шнурками – теперь, когда для него начались тяжелые времена. Но я не знаю, как его зовут или где он живет. Да и раньше я его никогда здесь не видел. День тогда был очень хороший, а тот человек был весь закутан – сказал, что простужен. Но он действительно был худощав и приблизительно вашего роста. А вот насчет волос ничего сказать не могу – просто не помню.

– А где он торговал шнурками? – быстро спросил Телман. – Он не говорил?

– Да-да, он сказал. На углу Линкольнз-Инн и Грейт-Куин-стрит.

Потратив остатки дня на поиски, инспектор сумел разыскать Джорджа Мейсона и Уилли Стронга, которых назвал продавец, – и оба они оказались абсолютно живыми.

Затем Сэмюэль навел справки об уличных продавцах на Линкольнз-Инн-филдз и выяснил, что среди них был старый солдат по имени Альберт Коул. Обычно он торговал на северо-западном углу рядом с Грейт-Куин-стрит. Однако никто не видел его последние пять или шесть дней. Некоторые адвокаты из Иннз-оф-Корт [6] , расположенной неподалеку, регулярно покупали у него шнурки и смогли достаточно точно описать его, а один из них даже согласился на следующий день приехать в морг и опознать тело.

6

Корпорация адвокатов, основанная в XIII веке. Здесь молодые адвокаты под руководством старших обучались праву.

– Точно, – сказал юрист, увидев труп, со вздохом сожаления. – Боюсь, что он очень похож на Коула.

– А вы можете точно сказать, он ли это? – спросил Телман. – Вы абсолютно уверены?

– Абсолютно я не уверен! – огрызнулся адвокат. – Впрочем, да, почти уверен. Бедняга! – Он достал из кармана четыре гинеи и положил их на край стола. – Это на его похороны. Малый был солдатом. Служил Королеве и Родине. Не хотелось бы, чтобы его похоронили в общей могиле.

– Благодарю вас, – Сэмюэль был удивлен – он не ожидал такой щедрости по отношению к уличному торговцу, совершенно незнакомому, от представителя класса имущих, по отношению к которым инспектор испытывал врожденное презрение.

Юрист направился к выходу, бросив на полицейского ледяной взгляд.

– А что-нибудь еще вы о нем знаете, сэр? – спросил тот, выходя вслед за ним на улицу. – Это очень важно.

Адвокат непроизвольно замедлил шаг: уважение к закону он, видимо, впитал с молоком матери.

– Он был солдатом, – ответил юрист. – По-моему, его комиссовали по инвалидности. Названия полка я не знаю, никогда не интересовался.

– Ну, это я, наверное, смогу выяснить, – продолжал Сэмюэль, держась рядом с ним. – А может быть, он рассказывал что-то еще, сэр? Может быть, вы знаете, где он жил? Или где еще торговал, помимо Линкольнз-Инн-филдз?

– Не думаю. Обычно он торчал на этом углу в любую погоду.

– А он никогда не говорил, где брал свои шнурки?

– Инспектор, я просто купил у него несколько пар, – адвокат с удивлением посмотрел на собеседника. – Я никогда подолгу с ним не разговаривал. Мне очень жаль, что этот малый умер, но я не могу вам больше ничем помочь. – Он достал золотые карманные часы и открыл их. – Простите, но у меня нет больше времени. Я и так тут задержался. Придется искать кеб. Желаю вам успеха в скорейшем раскрытии этого преступления. Всего наилучшего.

Телман проводил его глазами. В конце концов, теперь он знал имя убитого, и знал его от надежного свидетеля, который наверняка не откажется выступить в суде.

Однако что делал бывший солдат, а ныне продавец шнурков Альберт Коул на Бедфорд-сквер среди ночи? До нее было больше мили, а уличные торговцы редко меняют свои точки. Ведь если они это делают, то вторгаются на чью-то чужую территорию, а это всегда смертельная обида, которая обычно смывается только кровью. Однако уличные торговцы – не преступники, и подобное вторжение могло стать причиной серьезной драки, но никак не убийства, разве что случайного.

Хотя, с другой стороны, шнурками среди ночи не торгуют…

Скорее всего, совсем другая причина привела беднягу к парадному подъезду генерала Балантайна. Вряд ли убитый ухаживал за одной из горничных. В этом случае он наверняка подошел бы к заднему входу, а не к парадным дверям, которые хорошо просматривались с улицы и у которых его мог увидеть патрульный констебль или кто-то из прохожих. И, уж конечно, никакая горничная не будет впускать своего ухажера через переднюю дверь.

Кстати, а зачем грабитель, идущий на дело, будет стоять перед парадным входом дольше, чем это необходимо? Наверняка он воспользуется какой-то неприметной аллеей, а если это невозможно, то пролезет сквозь кусты, через задний двор и воспользуется дверью для загрузки угля или вывоза мусора.

Так почему же все-таки он оказался перед парадной дверью дома Балантайна, да еще и с хозяйской табакеркой в кармане?

Телман шел по тротуару, опустив голову и глубоко задумавшись. Он никак не мог сформулировать удовлетворительное объяснение, но был уверен, что дом генерала каким-то образом замешан в этом деле. Скорее всего, для этого была какая-то причина.

Ему придется побольше узнать и о генерале Балантайне, и о леди Огасте.

Инспектор ни в чем не подозревал хозяйку дома и слабо представлял, как он сможет раздобыть сведения о ней. Телман не был трусом и не дрожал перед людьми только потому, что они занимали более высокую ступеньку на социальной лестнице или были богаче его. Однако сама мысль о том, что ему придется столкнуться с генеральшей, заставила его вздрогнуть.