Покровители

Через пару минут он уже летел в больничное крыло, скрытый плащом-невидимкой. Не доходя до палаты, он замедлил шаг, чтобы привести дыхание в норму и не выдать себя ни единым звуком.

Снейп с закрытыми глазами лежал на больничной подушке, свесив из-под серого одеяла бледную худую руку. Рядом стоял Альбус Дамблдор. Помфри сидела на стульчике в углу, робко и уважительно поглядывая на директора. Альбус Дамблдор читал какое-то монотонное заклинание. Он размахивал палочкой, и из нее валил странный розовый дым. Гарри замер под мантией-невидимкой. Во все глаза он смотрел на Дамблдора. Директор сейчас напоминал виденного им когда-то маггловского греческого священнослужителя, который размахивал чем-то вроде чаши на цепочке, из которой чадил дым, и бормотал невразумительные слова. Гарри знал довольно много исцеляющих заклинаний, но то, что делал и говорил сейчас Дамблдор, не походило на исцеление больного.

— Vos obedire me, vos submittere… Vobis erid me Albus Dumbledore… tantum Albus Dumbledore … tantum Albus… tantum Albus…

Гарри почувствовал, что от розового дыма и этого странного заклинания у него подгибаются колени. Незримая тяжелая плита навалилась на него сверху, отчего покорно склонилась голова и колени потянуло к земле. Он с силой ущипнул себя за руку. Это помогло. В голове немного прояснилось. Он вспомнил уроки Защиты от Темных Искусств. Заклинание повиновения, вот что это было. Причем довольно сильное, понял он. Обычные заклинания действовали только на того, на кого направляли палочку, но даже он, Гарри, чуть не упал на колени перед директором. Зачем Дамблдор это делает? Разве Северус не повинуется ему, как родному отцу? Гарри задрожал под мантией-невидимкой.

Дамблдор опустил палочку. Розовый туман стал рассеиваться.

— Так-то лучше, Северус. Правда, Поппи? — сказал он и обернулся к дрожащей мадам Помфри, стоящей в углу на коленях. Он направил на нее свою палочку: — Obliviate.

*

За обедом в большом зале было как всегда оживленно и шумно. Гарри больше расковырял, чем съел. Его мысли были заняты попыткой придумать способ пробраться к Северусу так, чтобы об этом не узнал Дамблдор. Украсть у директора карту было бы безумством. На его кабинет наложены такие мощные чары, которые не взломало бы и Министерство Магии. Распознающие Чары, Следящие Чары, Проверяющие Чары, Контролирующие Чары, Докладывающие Чары и масса других, неизвестных Гарри чар, окутывающих кабинеты даже обычных директоров, не говоря о директоре Хогвартса. Оставалось единственное – выбрать момент, когда директор находится не один, а, например, в компании других преподавателей, когда ему не с руки будет разворачивать карту Мародеров и присматриваться, в какой близости следы Гарри Поттера находятся от следов Северуса Снейпа. Педсовет! Как раз сегодня перед ужином. Приняв решение, Гарри повеселел и даже выпил два кубка тыквенного сока.

— Гарри, второй сок был мой. О чем ты думаешь? — строго спросила его Гермиона.

— Ой, прости. Слушай, Герми, а ты разбираешься в магической посуде? — вдруг спросил он.

— В какой посуде? — удивилась девочка.

— Ну вот к примеру кубки, чаши. Чем кубок отличается от чаши?

— Ничем, — пожала плечами Гермиона. — Насколько я знаю, это одно и то же. Иногда чашей называют верхнюю часть кубка. То есть, чаша кубка.

— Я думал, чаши низкие, а кубки высокие, — сказал Гарри.

— Необязательно. Кстати, ты знаешь, что по-гречески Poter — это чаша? — вдруг вспомнила она и засмеялась.

— Слава Мерлину, кроме тебя тут нет знатоков греческого, — пробурчал Гарри.

— Фу, какая гадость в газете, — вдруг сказал Рон, до этого молча и с удовольствием жевавший антрекот. Он отбросил вилку и с отвращением отодвинул свою тарелку. — Люди, меня сейчас вырвет, — пробормотал он.

— Что тут? — Гермиона взяла «Ежедневный пророк».

«Совершенно фантастический несчастный случай произошел сегодня утром в городе Литтл-Хэнглтоне. Наставница детского сиротского приюта мадам Мотэ Леви была заклевана насмерть собственными голубями. В это утро мадам Мотэ, как обычно, вышла во двор покормить своих питомцев. По совершенно непонятной причине стая птиц внезапно налетела на пожилую женщину и клевала ее до тех пор, пока, да простит нас читатель, клевать стало совершенно нечего. Оставшиеся кости и шиньон старушки птицы унесли в клювах, очевидно, чтобы свить гнезда.

Совершенно очевидно, что на голубей было наложено заклинание, вызывающее агрессивное поведение. Свидетели утверждают, что птицы были необычайно крупными, возможно, также увеличены заклинанием. Трагизм ситуации еще и в том, что все воспитанницы приюта Литтл-Хэнглтона наблюдали за этим зрелищем, не пытаясь вмешаться и спасти свою наставницу. Неужели юные воспитанницы приюта оказались так бессердечны?

Репортаж подготовлен Р. Скитер, колдокорреспондент Бозо».

— Ой, гадость, — Гермиона отшвырнула газету. Колдография не внушала желания продолжить обед.

— Пошли отсюда, — сказал Рон, со скрежетом отодвигая стул.

Гермиону и Гарри не пришлось упрашивать.

*

Теплые нежные руки обвили Северуса, горячее дыхание коснулось его лица.

— Северус, — прошептал Гарри. — Я под плащом.

— Я знаю. Ты мне снишься, — пересохшими от жара губами сказал учитель.

— Нет, я не снюсь. — Гарри снял мантию-невидимку. — Там Помфри, — кивнул он на соседнюю комнату.

— Гарри, милый мой, хороший мой, — Снейп схватил Гарри, потом оттолкнул от себя. — Зачем ты пришел, ты заразишься!

— Я хочу заразиться, — зашептал Гарри. — Не СПИДом, так хоть чем-нибудь.

Он приник нежными губами к горячим губам Северуса.

— Слушай, у тебя температура! Значит, директор не вылечил тебя? Что тогда ему от тебя надо было?

— Откуда ты знаешь, что он тут был? — спросил Снейп. Он смотрел на Гарри во все глаза и любовался им так откровенно, что Гарри это почувствовал и смутился.

— Не смотри так, — прошептал он. — А то я могу подумать…

— Что? — Северус провел рукой по лицу Гарри, обвел кончиками пальцев губы, нежно коснулся щеки.

— Что ты… вроде как ко мне не равнодушен, — кокетливо сказал мальчик.

— Конечно, неравнодушен. Разве ты не знал, — тихо пробормотал Северус. — Откуда ты знаешь про Дамблдора?

— Я уже приходил. А он тут распинался с какими-то заклинаниями похлеще Империо. Лучше бы что-то от простуды.

— От простуды мне уже дали, завтра буду на ногах. А эти заклинания Дамблдора… я к ним привык. Они не слишком на меня действуют. Надеюсь, что не слишком, — вздохнул Снейп. — Когда он чувствует, что теряет надо мной власть, видит, что я ему не подчиняюсь, или перед ответственным заданием… Тогда он накладывает этот проклятый Субмиттер.

— Разве ты ему не подчиняешься?

Северус посмотрел на Гарри долгим взглядом. Он ответил не сразу.

— Я не могу отказаться от тебя, Гарри.

У Гарри защемило сердце. Скажи, что любишь меня, умолял его взгляд.

— Если я не выполню его задание, меня ждет Азкабан. И… если я не справлюсь, — он нежно провел ладонью по встрепанным волосам мальчика, — не обвиняй в этом себя. Никогда. Обещай мне.

Гарри смотрел Северусу в глаза. Он видел, что никакие они не черные. Просто темно-карие. Если смотреть близко, видно зрачки.

— Обещай мне, — повторил Северус.

— Обещаю, — прошептал Гарри.

Ненависть к Дамблдору вдруг обожгла его изнутри, словно он выпил кислоты.

— Что он хочет от тебя, Северус? Что я могу сделать, скажи, — спросил он, бессознательно сжимая кулаки.

— Дамблдор не хочет, чтобы Волдеморт был убит. Все эти годы он этого не хотел на самом деле, как не хочет этого Министерство Магии. С кем тогда воевать? Для кого держать армию авроров? Для чего совершенствовать оружие? Для чего противопоставлять себя Злу, горделиво называясь Добром? Гарри, Дамблдор не хочет, чтобы ты убил Волдеморта, и никогда не позволит тебе убить его до конца. Одно и то же, все эти годы. Разве ты не заметил этого, Гарри? Ему нужно, чтобы Риддл остался жив. Только чтобы утратил всю силу, стал магглом. Добро побеждает Зло, так как и было задумано в сказке. Ну и дальше в том же духе, только надо будет выбрать, пугать ли всех надеющимся вернуть магию Волдемортом, или завести нового Злодея… Я для него становлюсь опасен. Он знает, что я вижу его замыслы. И я жив, пока смиряюсь и пока делаю то, что ему нужно. Но когда-нибудь это закончится. Не вини себя, Гарри, если что-то… если что-нибудь со мной произойдет.