Покушение
Шрифт:
Лейтенант почувствовал некоторое облегчение:
— Графиня Ольденбург работает в учреждении брата.
— Я знаю об этом. — Фогльброннер вел себя предельно вежливо, почти галантно. — Меня хорошо проинформировали. — И неожиданно спросил: — А почему вы испугались, что я произведу в вашей квартире обыск? Что бы я мог при этом найти?
— Это радиосообщение не должно нас касаться, — задумчиво сказал генерал-полковник Бек.
Он знал, какое место занимает в Германии пропаганда. Лживые сообщения можно было слышать ежедневно, давно стала обычным явлением и подтасовка фактов.
— Это сообщение было сделано по радио лишь потому, что план «Валькирия» оказался небезупречным. Радиостанцию следовало занять по меньшей мере час назад.
— Неприятный факт, — подтвердил генерал-полковник Бек и кивнул капитану.
— Самое время все это откровенно обсудить.
Генерал-полковник тяжелыми шагами ходил по кабинету.
— Я недоволен ходом переворота! — воскликнул он.
остановившись перед генералом Ольбрихтом. — Где Вицлебен?
— Генерал-фельдмаршал следует из Цоссена сюда. К сожалению, его прибытие задерживается.
— Он должен был находиться здесь! — прорычал Бек. — Однако поговорим о другом. Где генерал Линдеман? Ему было поручено подготовить речь для радио?
— Да, но, к сожалению, генерала не могут найти.
— А текст его речи?
— Находится у него.
Генерал-полковник Бек бросил гневный взгляд на капитана фон Бракведе. Слова были излишни. И наконец последовал еще вопрос:
— А почему генерал Вагнер не докладывает?
— Он не единственный, который не дает о себе знать, — ответил вместо генерала Ольбрихта фон Бракведе. — И тут нечему удивляться. Общее положение по-прежнему остается неясным, и люди реагируют на это по-разному: одни опаздывают, другие уходят в сторону, третьи просто отрекаются от нашего движения…
Бек остановился перед капитаном фон Бракведе. Его серо-стальные глаза смотрели на него вопрошающе и в то же время с надеждой, но лицо фон Бракведе оставалось бесстрастным. Он лишь обронил:
— Благородными методами здесь многого не добьешься, — и показал глазами на полковника Штауффенберга, который находился в кабинете Фромма, в двадцати шагах от них, за полуоткрытой стеклянной дверью.
Штауффенберг беспрерывно говорил по телефону, повторяя, как и прежде:
— Кейтель лжет… Гитлер мертв… События разворачиваются!
И тогда Бек, обращаясь к капитану фон Бракведе, воскликнул:
— Если бы все было именно так! — а затем взглянул на генерала Гёпнера.
— Поднятые по тревоге войска до сих пор не прибыли! — с упреком сказал тот.
— Но и части СС еще не появились, — с мягкой иронией возразил фон Бракведе.
А Штауффенберг тем временем кричал раздраженно:
— Какое нам дело до пропагандистского сообщения по радио! Это ложь! Вот правда: в Париже все идет по плану, в Берлине важнейшие правительственные здания оцеплены солдатами батальона охраны. Первые танки вступили в центр города.
— И когда же раздастся первый выстрел? — спросил капитан фон Бракведе.
В ставке фюрера начала действовать особая группа, созданная Кальтенбруннером, в состав которой были включены криминалисты и специалисты по взрывчатым веществам. Они приступили к работе в соответствии с установленными правилами. Осторожно продвигаясь к месту
происшествия, они тщательно исследовали каждый встречавшийся на их пути объект.Вскоре группа установила: место происшествия — сравнительно небольшая комната 12,5 метра длиной и 5 метров шириной. Посередине стоял длинный стол для топографических карт, справа — маленький круглый столик, слева — письменный стол и мощный радиоприемник. Помещение и мебель были сильно повреждены. Справа от входа в полу зияла воронка диаметром 55 сантиметров.
Примерно в 50 метрах отсюда метался в своем бункере Гитлер. Секретарши, с которыми в обычное время обращались подчеркнуто вежливо, носились по помещению в состоянии крайнего волнения. Один Борман казался спокойным среди этого тайфуна.
— Я хочу наконец обратиться к немецкому народу! — орал перепуганный фюрер. — Почему я до сих пор не могу этого сделать?
— Автомашина с аппаратурой в пути. Она вызвана из Кенигсберга.
— И когда, Борман, она прибудет сюда?
Рейхслейтер неопределенно развел руками. Он предполагал, что до тех пор, пока придет автомашина, могут пройти часы, но вслух сказать этого не захотел, а заверил только:
— Я постараюсь максимально ускорить ее прибытие.
На месте взорванного помещения продолжали работать специалисты главного управления имперской безопасности. Они делали зарисовки, заполняли формуляры, брали пробы. Ими было установлено: заряд взорвался на уровне пола, разрушив его при этом. Вверху взрывная волна нашла выход через окно, дверь и промежутки между стенами.
— Мой фюрер, группа специалистов радио Кенигсберга прибыла, — доложил с заметным облегчением Борман. — Примерно через четверть часа они будут готовы к передаче.
Радиотехники трудились напряженно: за четверть часа они проложили кабели, установили микрофоны, проверили качество звучания, проконтролировали приемную аппаратуру. Работа была для них привычной, но устали они безмерно — вероятно, сознание «величия часа» давило тяжким грузом, да и от успешного проведения этого мероприятия зависело слишком многое.
— Можно приступать, мой фюрер! — объявил Борман и подвинул Гитлеру кресло.
Фюрер сел. Листки бумаги плясали в его руках.
— Внимание, запись! — скомандовал Борман.
Гитлер надел очки и тем не менее вынужден был наклониться, чтобы прочитать сантиметровые буквы, которые ему печатали на специальной пишущей машинке. В горле у него клокотало — казалось, он задыхается.
— Включите микрофон на полную мощность! — приказал Борман техникам шепотом.
А в полусотне метров криминалисты особой группы с серьезными лицами занимались на первый взгляд детскими играми: они просеивали песок. И их усилия были вскоре вознаграждены — среди мусора были найдены металлические и кожаные кусочки, а также остатки железных кусачек.
Кусочки металла, как было потом установлено, принадлежали взрывному устройству британского производства. Для его подрыва, вероятно, был использован химический взрыватель. Обнаруженные кусочки кожи являлись частями портфеля, который, по показаниям свидетелей, принадлежал полковнику Штауффенбергу…
— Это нужно передать немедленно! — приказал Гитлер после того, как с трудом дочитал до конца свое воззвание. — Передать и многократно повторить!
Это произошло вскоре после 19 часов.