Полдень 23 век. Возвращение Тойво

Александр Дымок не тронулся с места. Он ждал. Второго выстрела не последовало. Детеныш самого страшного на Пандоре зверя одолел и другого охотника, столь самонадеянно углубившегося в джунгли за пределами заказника. Дымок закинул карабин на плечо и продолжил путь. Больше он в спутниках не нуждался. Тахорг теперь будет надолго занят перевариванием добычи, а прочие пандорианские хищники опытному человеку не страшны. Да и цель, ради которой Дымок прилетел на Пандору, была уже близка.

Спектролитовый купол, накрывающий биостанцию, легко было заметить издалека. Огромный радужный пузырь возвышался над низкорослыми, по меркам Пандоры, болотными зарослями. Александр Дымок ловко уклонился от встречи с роем полуметровых ос, проскользнул под ядовитыми лианами и очутился у запирающей мембраны шлюза. Ткнул в рубчатую клавишу звонка. Хозяин биостанции откликнулся сразу.

— Чем могу служить? — спросил он молодым, чуть с хрипотцой голосом.

— Здравствуйте! — отозвался гость. — Меня зовут Александр Дымок. Я недавно прилетел с Земли. Мне необходимо с вами поговорить, мистер Гибсон.

— Входите, — отозвался Гибсон. — Заранее прошу меня извинить, но вам придется сначала пройти в дезинфекционную.

— Ничего-ничего, я понимаю…

Вымытый до скрипа, благоухающий антиспетиками, Александр Дымок вступил на территорию биостанции. Это была ничем не примечательная «бусинка», как называли такие биостанции, ожерельем опоясывающие зону Контакта человечества с двуединой гуманоидной цивилизацией Пандоры. Дежурили на «бусинках», как правило, широкопрофильные специалисты, сочетающие экзобиологию с контактерской деятельностью. Джон Гибсон исключением не был.

Он встретил нежданного гостя на веранде стандартного экспедиционного домика, откуда открывался изумительный вид на Горячие болота. Высокий, сухопарый старик, с индейским профилем загорелого лица, с седыми длинными волосами, собранными на затылке в пучок. От постороннего глаза не укрылось бы некоторое внешнее сходство девяностолетнего старика-экзобиолога и его визави, которому на вид было не более сорока, но кроме безупречно замаскированной камеры видеорегистрации, свидетелей состоявшейся между ними беседы не оказалось. Да и беседа эта началась далеко не сразу. Старик придерживался простого правила: сначала накормить гостя, а потом уж расспрашивать.

— Так каким судьбами вас ко мне занесло, Алекс? — приступил к разговору Джон Гибсон, разливая по глиняным кружкам эль. — Простите мое стариковское любопытство, но из лесу без всякого предупреждения приходят только аборигены.

— Аборигенов мембрана не пропустит, — без улыбки отозвался Дымок.

— Верно, — сказал Гибсон. — Вы, кстати, на чем добирались? Вездеход? Вертушка? Глайдер?

— Глайдер, но он угодил в клоаку.

Экзобиолог сокрушенно покачал сединами: ай-яй-яй…

— Пришлось километров тридцать проделать пешком, — добавил гость.

— Вы на редкость мужественный человек. Пешком, три десятка километров по лесу, один… Вы ведь были один, Алекс?

— Как перст.

— Вы не только на редкость выносливы, но и — везучи, — неискренне восхитился Гибсон. — У тропы затаился молодой тахорг. Эти твари, знаете ли, невероятно терпеливы и могут сидеть в засаде месяцами, покуда не попадется кто-нибудь… Удивительно, как вам удалось его миновать? Или вы его пристрелили?

— Нет, что вы, мистер Гибсон, я проскользнул мимо. Ведь я же бывший прогрессор, кроме того — зоопсихолог.

Старик воздел костистые лапы.

— Всё-всё, — проговорил он. — Сдаюсь! Еще раз прошу извинить мою… любознательность, но фронтир есть фронтир. Здесь всякое бывает, приходится быть настороже, иногда поступаясь некоторыми вещами… Так вы сказали, у вас ко мне дело?

— Да, — откликнулся Дымок. — Я хотел вам показать вот что…

Он отставил кружку и закатал рукав охотничьей куртки на правой руке. Продемонстрировал хозяину «бусинки» свою отметину.

— Любопытное родимое пятно, — прокомментировал Гибсон. — Похоже на какой-то японский иероглиф…

— Сандзю, — уточнил его собеседник, — означает число тридцать.

— Точно… но я не понимаю…

— У вас тоже есть родимое пятно на сгибе правого локтя, верно?

Старик судорожно глотнул.

— В форме полумесяца, — продолжал Дымок. — Не правда ли?

Дача Максима Каммерера,

11 мая 228 года, 10 утра

Запись с фонограммы

П. Сорока и Э. Браун оказались на поверку мужчиной и женщиной, к тому же — мужем и женой. Бернар и Мари Клермон так они представились. Бернар был худощавым, очень спокойным брюнетом около пятидесяти лет, а Мари — стройной, прелестной блондинкой, лет сорока. Одеты не броско, но с каким-то особым французским изяществом. Небесно-голубой глайдер последней модели они деликатно оставили в сторонке, и теперь он энергично поглощал энергию из окружающей среды. Я, как и положено гостеприимному хозяину, встретил их на крылечке и проводил к столу, уже накрытому к чаепитию. Несколько минут мы болтали о пустяках, пили мой неизменный фирменный брусничный чай с вишневым вареньем и ели свежие аллапайчики, пока, наконец, гости не перешли к делу:

Бернар: Максим, мы обратились к вам по просьбе руководителя нашей группы Ростислава Нехожина, вы, конечно, слышали о нем.

Я: Кто же не слышал о Ростиславе Нехожине. Бывший физик, ставший великим псиоником. Человек, который нашел способ «затормозить» гипоталамус и обладающий почти сверхъестественными способностями… Некоторые считают его скрытым метагомом.

Бернар: Нет, Максим, к сожалению, я вынужден вас разочаровать. Ростислав утверждает, что все его способности — это все еще человеческий уровень, достижимый для каждого. «Я даже еще не медведь, научившийся кататься на велосипеде» — это его слова.

Я (смеясь): Неужели! Ну что же, вы меня заинтриговали… Так чем же я, так сказать, обязан честью?

Бернар: То, с чем нам пришлось столкнуться, оказалось настолько неожиданным, что сначала мы все пережили нечто вроде шока…

Я: С чем именно?

Мари: Все дело в той самой пресловутой «третьей импульсной». Если вы помните, в Институте Чудаков есть устройство, камера скользящей частоты КСЧ-8, которое определяет наличие или отсутствие «т-зубца» или как его еще называют «т-импульса» или «импульса Логовенко» в ментограмме человека…

Я: Да, да, конечно помню…

Мари: Еще в самом начале, когда группа «Людены» только-только перебралась в харьковский филиал ИМИ, в 208 году, все сотрудники группы интереса ради, я бы сказала — с замиранием сердца, прошли обследование на наличие или отсутствие «т-зубца» в ментограмме. Результат был нулевой. Ни у кого из нас не было «импульса Логовенко»…

Я: Так… И что же дальше?

Бернар: Но вот недавно Нехожин неожиданно предложил нам всем еще раз пройти ментоскопирование. Не знаю, что его подвигло на этот шаг. Он обладает почти нечеловеческой интуицией. Представьте себе, этот аппарат уже даже пылью покрылся. И каково же было наше удивление…

Я: Вы хотите сказать?..

Бернар: Да, результаты проверки потрясли нас. Почти у всех сотрудников нашей группы в ментограммах появился «т-зубец». А это двенадцать человек. Среди них в основном люди, которые работают в группе с самого начала, то есть те, кто прошел это «неудачное» ментоскопирование в 208 году, но есть и те, кто присоединился к нам позже, и даже — в последнее время. Из молодых «третья импульсная» есть у дочери Ростислава, Аико. Это очень необычная молодая женщина! И это еще мягко сказано. Ростислав говорит, что она обладает гораздо большими способностями, чем он… Но она под опекой Ростислава с самого детства и все время среди нас…