Полдень, XXI век (апрель 2011)

Эта лингвистическая путаница несколько отдалила Раду от основного вопроса и дала Пирошникову время придумать ответ.

– Все согласовано с властями. Проводятся исследования, вы видите, – кивнул он на аспиранта с рулоном осциллограммы. – Обращайтесь в Смольный.

В это время из подъезда выбежала наспех одетая мадам Данилюк с криком:

– Рятуйте, трубу прорвало!

Домочадцы бросились к родным очагам. Пирошников успел заметить, как председатель Рады, подхватив под руку Августа, буквально поволок его с собою в дом. Впрочем, юноша не упирался.

Геннадий достал телефон и принялся вызывать аварийную службу, в то время как управляющий Гусарский спешно уводил свой отряд операционистов в хитросплетение темных улиц Петроградской стороны.

13

Дом опустел. Ветер гулял по пустым коридорам, хлопали двери и ставни, капала в туалетах вода – все было слышно, и во всем была тоска одичалости.

Лишь минус третий жил обычной жизнью, не замечая перемен наверху. После изгнания Пирошникова и ремонта трубы, лопнувшей при последней подвижке, жизнь вернулась в свое русло, но почему-то утратила смысл.

Нависшая над домочадцами пустота в семь этажей, включая два минусовых, неприятно сказывалась на психике людей. Домочадцы чувствовали себя покинутыми.

В этих условиях Пирошников с Серафимой, продолжавшие жить в благоустроенной каморке под лестницей с открытым входом, обозначенном книжными пачками, вызывали все большее раздражение. Да и понятно, все беды в доме за последние месяцы связывались с этим безобидным с виду седым любителем поэзии, а его связь с молодой дамой попирала общественную мораль.

Справедливости ради следует сказать, что мораль попиралась очень осторожно и не часто, со всеми возможными предосторожностями, глубоко под лестницей, ночью.

Поэзию тоже возненавидели на всякий случай. И совершенно перестали покупать.

Посему Пирошников с Серафимой часто предавались безделью, совершенно открыто играя в «подкидного» двое на двое с четой Залманов, которые хотя и оформили отношения официально, тоже не пользовалась доверием домочадцев.

Управляющий «де факто» Геннадий тщетно пытался поддерживать трудовую дисциплину охранников, рассылая их по утрам проветривать помещения, после чего найти их в пустых коридорах и комнатах уже было невозможно. Он же поддерживал связь с миром через Интернет, потому что Пирошников с Серафимой совершенно потеряли интерес к жизни за пределами турникета, как бы выжидая нового поворота судьбы.

– Стагнация! – провозгласил однажды Геннадий, вычитав это слово в Интернете.

– Вы совершенно напрасно засоряете русский язык, молодой человек! – сделал ему замечание Залман, раздавая карты. – Есть прекрасное слово «застой».

– Один фиг, – безмятежно заметил Геннадий.

– Дурдом, – внесла свое предложение Лариса Павловна, которой по долгу службы приходилось быть в курсе всех разговоров.

Поворот судьбы должен был случиться, потому что дальше так продолжаться не могло. Поток арендных поступлений в бухгалтерию бизнес-центра превратился в тоненький ручеек, текущий с минус третьего этажа. Он далеко не покрывал расходы на коммунальные платежи и охрану. Потенциальные арендаторы заходили в здание не дальше вестибюля и замирали на наклонном полу в странной позе, как бы делая выбор между двумя вертикалями – гравитационной и местной, определяемой домом. После чего уходили.

Для Пирошникова во всем этом имелся маленький плюс – на этом наклонном полу хромали все, поэтому его хромота была практически незаметна.

Предвестником поворота судьбы стало появление Даниила Сатрапа с бумагой.

Он оказался сослуживцем Данилюка, то есть работником прокуратуры, и явился, чтобы известить Геннадия о том, что прокуратурой произведена проверка, которая показала, что никаких разрешений со стороны Комитета по строительству, а также других органов исполнительной власти на проведение каких-либо исследований и экспериментов в бизнес-центре «Петропавловский» не существует.

После чего Сатрап перешел к Пирошникову и объявил тому, что прокуратурой Петроградского района против Пирошникова Владимира Николаевича возбуждено уголовное дело по факту вандализма и покушения на жизнь и здоровье двух и более человек.

Даниил Сатрап не был домочадцем, потому ему и поручили вести это дело, тогда как Иван Тарасович Данилюк, его коллега, перешел в разряд потерпевших и следствие вести не мог.

Произнеся официальный текст, Сатрап сладострастно улыбнулся, вручая бумагу. Пирошников заметил, что у него одно веко приспущено, как шторка. Вообще же он был похож на Щелкунчика со своею нижней челюстью.

– И что из этого следует? – спросил Пирошников.

– Ничего. Пока ничего. От возбужденного дела до осужденного преступника есть небольшая дистанция. Мы постараемся ее сократить.

Само собой разумеется, что оба слова – «возбужденного» и «осужденного» – он произнес с ударением на «у», как и положено прокурорским.

Прокурор Сатрап удалился, и в вестибюле повисла тишина. Нарушила ее Лариса Павловна, которая повторила фразу, которую слышали уже неоднократно:

– Надо звонить в Лондон.

– В Лондоне знают, – нехотя возразил Геннадий.

– Если знают, то почему ничего не делают?

– Откуда вы взяли! И потом – что вы предлагаете сделать? – Геннадий сделал обобщающий жест, объединивший пространство, время и материю.

– Убрать это безобразие! – указала на уголок Пирошникова вахтерша.

– И что дальше?

– Сносить надо дом! Сно-сить! – вдруг вступил Залман и резко хлопнул колодой карт по столику.

– Ну почему же сразу сносить… – нерешительно возразил Пирошников.

– Если вы, уважаемый Владимир Николаевич, не можете его выправить, то его следует снести. Снести! – Залману понравилось это слово, он с удовольствием его повторял.

– Ну как я один?.. – уныло проговорил Пирошников.

– Почему один? Ветераны помогут.

Пирошников представил толпу ветеранов, сносящих дом под звон медалей и орденов на своих тужурках. Получилось похоже на фильм «Падение Берлина».

– Да, правда… Давайте всех их позовем… – совсем слабым голосом предложил Пирошников.

Серафима опять давилась от смеха, наблюдая очередное представление Пирошникова.

– Я могу организовать, – солидно проговорил Залман. – Только чтобы без всяких ваших эзотерических штук!

– Что вы имеете в виду?

– Ну, эти ваши… мооо-кузэй! Никаких мооо-кузэй!

– Помилуйте, но как же без них! А кто будет двигать дом? Ветераны? Руками? – возмутился Пирошников.

– Я организую самосвал, – защищался Залман.

– Ага. И подводную лодку не забудьте!

– Владимир Николаевич… – укоризненно проговорила Софья.