Поле битвы - Берлин. ЦРУ против КГБ в холодной войне

Так как и ФРГ и ГДР стояли за собственные варианты законов в отношении «свободных выборов» во всей Германии, 13 ноября 1951 года Генеральная Ассамблея ООН проголосовала за передачу этого вопроса на рассмотрение политического комитета ad hoc. В то же время КИ информировал Сталина и членов Политбюро о «намерении трех западных держав по просьбе ФРГ внести этот вопрос в повестку дня ООН». В основе доклада был «правительственный документ одной из трех западных стран, где выражено общее мнение этих стран по поводу германской проблемы». Согласно документа, «судьба предложения будет зависеть от позиции Советского Союза», который будет «выступать против выборов в Германии» или «под давлением согласится на открытие восточной зоны для независимых посредников, понимая, какими это чревато последствиями». В документе есть пророческая фраза: «Если объединение Германии неизбежно, то необходимо включить Восточную Германию в структуру Западной Германии с принятием ею принципов и институтов ФРГ» [246] .

246

Доклад КИ, 13 ноября 1951 г., АСВР фонд 45513, т. 4, с. 286-290.

Решимость Советов в течение всего 1951 года противостоять германскому перевооружению, игнорируя события в Корее, — что, собственно, и подвигло Запад на этот путь, — наиболее очевидно проявилась в оценке московского КИ, осуждающего «провал» в информации, касающийся неофашистских организаций. Он отмечал, что «слишком мало информации получено от немецких друзей о неофашистских организациях, за исключением Брудершафта». Причина, по которой резко проявился интерес КИ к этим организациям, заключалась в том, что «в настоящее время часть этих неофашистских организаций выступает против ремилитаризации и за объединение Германии». Однако КИ никак не мог выяснить реальную позицию неофашистских кругов и «решить, могут ли их заявления быть использованы в интересах народной борьбы против ремилитаризации и за объединение Германии» [247] . Советы жаждали заполучить высказывания из любого политического круга в Западной Германии, лишь бы оно было против НАТО, и не усомнились бы использовать заявления даже крайне правых.

247

«Оценка информационной работы берлинской резидентуры, 1 апреля-30 июня 1951 г.», АСВР фонд 58286, т. 1, с. 14-31.

Доклад КИ от 26 июля описывает желчный спор Аденауэра и бывшего генерала вермахта Хайнца Гудериана по поводу германского перевооружения. На вопрос Аденауэра, почему он не сотрудничает с Боннским правительством, Гу-дериан «выразил враждебное отношение к тем, кто нарушил клятву [участники антигитлеровского путча 20 июля 1944 г.]», и заявил, что политика Аденауэра приведет к «жертвоприношению германских вооруженных сил». Согласно тому же докладу КИ, в середине июня Гудериан посетил лидера Брудершафта в Любеке и поставил перед ним задачу поехать в Берлин и от имени Гудериана установить контакт с советскими органами [248] .

248

Доклад КИ №5/2/2716, 26 июля 1951 г., АСВР., с. 225-226.

Более конкретная озабоченность перевооружением Западной Германии выражена в докладе КИ от 2 октября 1951 года, в котором идет речь о статусе немецких частей обслуживания и охраны в американской и английской зонах. Эти части были добавлены к таким же частям, сформированным из перемещенных лиц из Восточной Европы. В дополнение к передаче боевых приказов немецким частям в американской зоне в докладе описываются принятые меры для укрепления дисциплины и ужесточенные условия службы в английской зоне. Аденауэру это было представлено как намерение союзников подготовить эти части для выполнения специальных задач на случай войны, мол, если «немцы возьмут на себя ответственность за эти части, мы приложим усилия для повышения их эффективности». Доклад этот документально более обоснован в описании растущей военной мощи Западной Германии, но тем не менее послан он был только заместителю министра иностранных дел Громыко и шефу ГРУ Матвею Захарову, а не членам Политбюро [249] .

249

Доклад №5680/i, 2 октября 1951 г., АСВР фонд 45513, т. 4, с. 139-142.

СОВЕТСКИЕ ЛИДЕРЫ ДЕЛАЮТ НОВОЕ ПРЕДЛОЖЕНИЕ ОБ ОБЪЕДИНЕНИИ

Осенью 1951 года Советы с выступлением Отто Гротеволя, восточногерманского премьера, предприняли новую инициативу по объединению Германии. 9 ноября Сталину отправили донесение, основанное на лекции Дугласа В. О’Нила, первого секретаря и политического директора Управления британского верховного комиссара в Германии, рассматривавшего предложение Гротеволя. Как сообщалось, О’Нил начал свой анализ, следующим утверждением: «СССР пришел к выводу, что самым большим препятствием на пути реализации его планов относительно Германии было решение западных держав забыть о надеждах, связанных с четырехсторонними соглашениями по поводу Германии и создать здоровую и процветающую Западную Германию в виде ФРГ» [250] . Отмечая, что единственным советским ответом на создавшееся положение была пропаганда, требующая, чтобы четыре державы объединили две части Германии, О’Нил заявил, что предложение Отто Гротеволя выглядит гораздо привлекательнее всех предыдущих. Плата за объединение на сей раз свелась к двум основным требованиям: демилитаризация и вывод оккупационных войск. О’Нил особенно подчеркнул, что это предложение тронет сердца многих западных немцев, «каждый второй из которых имеет родственников в Восточной Германии». Он добавил, что «как не любили немцев, когда они были оккупантами, так и нас не любят в этой роли» [251] .

250

Доклад №950/i, 9 ноября 1951 г., АСВР фонд 45513, т. 4, с. 223-227. К этому времени внешняя разведка КИ перешла в структуру МГБ. Доклад был подписан новым министром государственной безопасности Семеном Денисовичем Игнатьевым. Распространение доклада внутри Управления внешней разведки говорит о преемственности МГБ в этом вопросе.

251

Ibid.

Тем не менее О’Нил сделал особое ударение на формулу Гротеволя — «объединенная Германия станет нейтральной, слабой и беззащитной, и никто не сможет защитить ее. В этом главная опасность». Соответственно, указал О’Нил, «если объединение Германии означает ее постепенное вхождение в сферу влияния Востока, мы не можем допустить такого объединения... Если будет необходимо, мы не должны останавливаться перед применением оружия, чтобы предотвратить создание подобной Германии». Англия не возражает против объединения Германии, сказал в заключение О’Нил, но будет приветствовать объединение, «которое постепенно восстановит естественный баланс в Европе» [252] . Это довольно точное описание не только реакции Великобритании на предложение Гротеволя, но и правительства США.

252

Ibid.

Копия еженедельного бюллетеня по Германии французской разведки (4 декабря 1951 г.), полученная парижской резидентурой МГБ, дает полное представление о позиции Франции. Та часть бюллетеня, где говорится о Западном Берлине, несомненно, написана французским источником в СЕПГ [253] . В докладе сказано, что большинство западных берлинцев устали от своей изолированности (островного статуса) и ругают католицизм Аденауэра за отсутствие, в основном, интереса к протестантскому городу. Средний класс думает, что страдает больше всего от разделения города, и надеется на то, что «предложение Гротеволя и слухи о доверительных контактах между восточными и западными политиками... принесут перемены». К сожалению, «рабочий класс против предложения и не доверяет обещаниям Гротеволя». Рабочие знают, что «уровень жизни рабочего в Западном Берлине выше, чем в ГДР». Бизнесмены и промышленники «настроены еще более скептически и не сомневаются в намерениях правительства ГДР (хотя интересы дела требуют торговли даже с коммунистами)». В основе берлинской проблемы, как считает автор доклада, является отношение Советской Контрольной комиссии, которая поняла, что «берлинская блокада 1948 года не была продуманной мерой. Настроение берлинских жителей, успех воздушного моста, американская пропаганда, обвинявшая советское правительство в бесчеловечности и желании довести город до голода, — все это привлекло к берлинской проблеме международное внимание». В то же время «американское утверждение, будто любая попытка Советов взять город силой будет отражена с оружием в руках, делает Берлин casus belli [причиной войны]» [254] .

253

Доклад №6212, основанный на донесении парижской резидентуры МГБ. АСВР фонд 43297, т. 5, с. 223-225. Этот уникальный документ, переведенный с французского языка, имеет пометку внизу первой страницы «Со всеми обычными оговорками относительно точности подписей и искренности авторов».

254

Ibid.

В результате, как написано в докладе, «маленькая берлинская война» продолжалась и межзональная торговля приходила в упадок. «Торговое соглашение, подписанное 20 сентября, оказалось не действенным, ибо СССР не отменил ограничения на торговлю между Западным Берлином и Западной Германией, что было предварительным условием возобновления торговли». С политической стороны, «бескомпромиссная позиция русских тоже вызывает смятение». В «берлинском отделении СЕПГ и функционеры, и активные члены партии выражают недовольство... и считают, что судьба города не решается, потому что для русских это вопрос престижа и соотношения сил. Они не могут ни уйти, ни победить» [255] .

255

Ibid.

Доклады КИ и МГБ демонстрируют разные пути формирования отношения к германскому вопросу в это сложное время. Западная Германия стала самоуправляемым государством с успешно развивающейся экономикой, крепкими узами связанной с экономикой соседних стран, особенно Франции. Хотя воспоминания о военной машине нацистов и угрожали включению Западной Германии в оборону Запада, предложение оставалось в силе. Сталин никогда бы не признал, однако именно под влиянием на Запад блокады Берлина и корейской войны сложилось такое рискованное положение в Западной Европе. Эти события также стали толчком к беспрецедентному расширению разведывательных операций ЦРУ против Восточной Германии.

5. «ХОЛОДНАЯ ВОЙНА» В БЕРЛИНЕ: НОВАЯ ЭРА В ОПЕРАЦИЯХ ЦРУ

В ответ на развязывание корейской войны и ощутимой угрозы СССР в Восточной Германии ЦРУ, сделав своим центром Берлин, развернуло широкую программу активных мер, направленную против советской зоны. Как это началось и как реагировал КГБ — об этом наш рассказ. В первый раз у нас появилась возможность оперировать не только американскими, но и советскими документами и свидетелями событий с обоих сторон. В Соединенных Штатах идея тайных операций — или «тайных психологических операций», как их называли — возникла в 1947—1948 годах в ответ на акции французских и итальянских коммунистов. Сначала ответственность за тайные программы США была возложена на только что созданную группу в Отделе специальных операций (ОСО) ЦРУ, хотя вовлечение ЦРУ в подобную деятельность шло вразрез с убеждениями его директора, адмирала Роско Г. Хилленкоттера [256] . Тем не менее вскоре стало ощущаться давление к развитию таких операций, ожесточенное распрями между госдепартаментом и Пентагоном, соперничавших в борьбе за контроль над этими операциями. Ни тот, ни другой, однако, не хотели осуществлять эти операции, зато оба хотели руководить.

256

Michael Warner, ed., «Under Harry Truman» (Washington, D.C.: CIA, 1994), doc. 38. См.также: Darling Arthur B. The Central Intelligence Agency: An Instrument of Government to 1950 (University Park, Penn.: Pennsylvania State University Press, 1990, p.261).

Любопытно читать доклад берлинской резидентуры КИ, написанный в мае 1948 года, который показывает, как трудно, должно быть, было в Москве понять эти бюрократические конфликты. Согласно докладу КИ, Хилленкотгер заявил, что генерал Клей противостоит всем попыткам американской разведки создать так называемые комитеты Свободной России, собрав вместе перемещенных лиц, проживающих в американской зоне. Как только слух об этих комитетах достиг ушей генерала Клея, Хилленкотгер стал жаловаться на то, что «он приказывает их распускать, следовательно, потраченное на их организацию время и усилия были потрачены зря». Клей был убежден, что если подобные комитеты необходимы, то их надо организовывать в США, потому что «они бросают вызов русским и могут привести к военным осложнениям» [257] .

257

ACBP фонд 8179, т. 5-а, с. 213-215, 12 мая 1948 г.