Полет бумеранга

И чьей же жертвой пал этот колосс? Аннабелл, миниатюрного, хрупкого, нежного создания с фарфоровым личиком, золотистыми кудряшками и голубыми глазками. Именно такие женщины мгновенно вызывают к жизни первобытный мужской инстинкт — желание лелеять и защищать слабое существо.

Оказывается, оба брата, при всем их несходстве, предпочитали именно такой тип — то есть полную противоположность ей самой, подумала Эвелин и содрогнулась. Ее охватило презрение к себе и Эндрю.

Интересно, а Аннабелл знала о его чувствах? А Вине? Судя по тому, что она только что услышала, эта история была известна всем. И сей факт, по-видимому, страшно задевал самолюбие Левендера-старшего.

Неудивительно, что он так поспешно решил жениться. Ему нужно было чем-то компенсировать свое поражение. И теперь он воспользовался ею так же, как и Винс.

Какая гадость! Эвелин закрыла глаза. Ее шатало. Собрав все свои силы, она произнесла:

— Я не желаю больше в этом участвовать. — И поплелась в спальню.

— В чем? — Теперь уже Эндрю подпирал дверной косяк у входа в комнату. Судя по этой небрежной позе, ему, похоже, удалось полностью овладеть собой.

Ну нет, теперь я поняла, чего стоят братцы Левендеры: и младший — с его неизменными улыбками и открытым взглядом, и старший — с его кажущейся надежностью. Все это одна вывеска. Сплошная гнусная ложь.

— Я не собираюсь снова играть роль дублерши, — отрезала Эвелин.

— Никто тебя и не заставляет, — спокойно отозвался ее супруг.

— Ах вот как? — Боль и горечь переполняли ее сердце.

Выражение растерянности сошло с лица Эндрю, однако взгляд был настороженным, словно он не мог предвидеть, чем все это кончится.

— Ты ведь влюблен в Аннабелл? — напрямик спросила Эвелин.

С минуту он молчал, погруженный в размышления.

— Не понимаю, какое это имеет отношение к делу.

— Прекрасно ты все понимаешь, — возмутилась девушка. — И если ты в нее влюблен, то ты ничем не лучше своего брата!

— Потому что женился на тебе? Эвелин презрительно фыркнула.

— Не надо продолжать этот отвратительный фарс, Эндрю. Я нужна была тебе только для того, чтобы спасти свою репутацию.

— И твою, между прочим, тоже.

— Твою, мою — какая разница! — Она пожала плечами. — Все равно ты использовал меня, чтобы прикрыть собственную несостоятельность.

— А разве ты не руководствовалась той же целью?

Это верно, призналась себе Эвелин.

— Ты, по крайней мере, хотя бы знал, почему я так поступила, — сердито бросила она. — А вот свои мотивы раскрывать не собирался, не правда ли?

— Я не видел смысла делать это.

Действительно, не все ли равно, почему он не рассказал мне всей правды? — спросила себя Эвелин. И вдруг ответ пришел сам собой. Ее затрясло, и она плотнее завернулась в простыню.

— Аннабелл, — прошептала она.

Все вертелось вокруг этой женщины. Винс любил ее, Эндрю — тоже. А Эвелин существовала только для того, чтобы ею попользоваться.

— Ты ревнуешь меня к ней, дорогая? — вкрадчиво спросил муж.

— Конечно ревную! — выкрикнула она, и по лицу ее заструились слезы. — Мало того, что эта женщина отняла у меня любимого человека, так теперь выясняется, что ее призрак находился с нами всю ночь — каждую минуту, что мы были вместе!

— А призрак Винса ей случайно не сопутствовал? — парировал Эндрю.

Пораженная его жестокостью, Эвелин смертельно побледнела. На ее лице отчетливо проступили боль и обида.

Почему-то такая реакция взбесила Эндрю. Он решительно подошел к жене и схватил ее за плечи.

— Давай проясним одну вещь, любовь моя, — сквозь зубы прошипел он. — В моей постели никогда не будет места другому мужчине. И если у тебя осталась хоть капля гордости, ты не допустишь, чтобы тебя мучил призрак другой женщины!

— Больше никогда! И ни за что!

Глаза мужчины сузились.

— Ну, и что это значит?

— Убери руки, Эндрю, — попыталась оттолкнуть его Эвелин, однако он и не думал ее отпускать.

— Сначала объяснись.

Она резко вздернула подбородок. В ней вдруг всколыхнулась та самая гордость, которой он только что бросил вызов.

— Поскольку никакой постели больше не будет, — заявила она, — то не будет и призраков, так что дальнейшее обсуждение совершенно излишне. — Она вновь попыталась стряхнуть его руки со своих плеч, однако Эндрю лишь крепче стиснул пальцы.

— И все это только из-за того, что ты подслушала нечто такое, что тебе не понравилось? — презрительно спросил он.

Девушка сердито сверкнула глазами.

— Нам вообще не следовало спать вместе, — отрезала она, продолжая вырываться.

— Но ведь это уже произошло. Мы с тобой занимались любовью…

— Не любовью, а сексом! — язвительно поправила Эвелин.

— Хорошо, назовем это так, — согласился муж. — Зато каким!

— И ты, конечно, это предвидел? — с горечью бросила она.

— Да, — со вздохом согласился Эндрю, и глаза его неожиданно потемнели. — Но ты-то ведь не знала, что так будет. — Он пристально посмотрел на ее вспыхнувшее румянцем лицо. — И знай: то, что произошло между нами вчера, бывает очень и очень редко! Это было нечто особенное, и не смей над этим издеваться! — Он гневно сверкнул глазами. — Впрочем, речь сейчас о другом, — мрачно продолжал Эндрю. — Ты приняла меня с такой… — Его лицо неожиданно исказилось, словно в жестокой муке. — С такой всепоглощающей страстью… — закончил он. — Ты представляла на моем месте Винса? Да или нет?

— Ничего подобного! — горячо запротестовала Эвелин. Ей все-таки удалось вырваться из его цепких рук и отступить, но при этом она задела ногой конец простыни, и та соскользнула, обнажив белоснежное плечо и полную грудь с нежным соском, все еще набухшим после вчерашних ласк.

Эвелин поспешно попыталась прикрыть свою наготу. Однако рука мужа оказалась проворнее и тут же властно завладела заветным холмиком. Его пальцы дерзко обхватили ее грудь, и подушечкой большого пальца он принялся ласкать предательски чувствительный сосок. Эвелин не могла отвести глаз от смуглых пальцев, скользивших по ее белоснежной коже, и на смену злости пришло иное чувство, гораздо более опасное. Волна желания затопила молодую женщину, лишая ее способности протестовать.

Эндрю подошел ближе. Она умоляюще подняла на него глаза и застыла, потрясенная жаром горевшей в них страсти.

— Пожалуйста, не надо, — еле слышно прошептала Эвелин, но он лишь покачал головой.

— Твое тело хочет меня, дорогая, — хрипло произнес он, — хотя твой рассудок и отказывается это признать.

На глазах у нее выступили слезы. Неужели этого достаточно?

— Как ты не понимаешь? — тоскливо прошептала она. — У меня такое чувство, словно я сама себя предаю.

— Потому что не любишь меня?