Полет дракона

А камни и не молчат, Ли-цин. Они говорят, только очень тихо и нежно.

Просто наши грубые уши не в силах их слышать.

– Ты и, правда, в это веришь, сестрица?
– Спросил Бань-эр.

Конечно! И я часто слушаю, как они разговаривают.

– Она хочет сказать, что ее слух гораздо тоньше нашего! – Закричала У-эр, шестая из сестер. – Мы можем это проверить. Давайте, сделаем так: Дай-юй отойдет вон к тому дереву, а Бао-чай тихо-тихо тронет струну. И пусть Дай-юй нам скажет, какой из струн коснулась сестрица.

– Но я же слушаю не ушами, а сердцем. – Возразила Дай-юй.

– А вот это уже не проверишь. – Сказал Сюэ-пань, до сей поры сидевший молча. – Но вы все говорите о вещах тонких, и уму трудно доступных. А кто из вас слышал о чудесном путешествии Чжян-цяня? Говорят, он рассказывает поразительные вещи.

Да, много лет назад Величайший отправил этого офицера для каких-то своих целей на Запад. Чжан-цянь побывал там, где звезды соприкасаются с землей, и открыл страны такие же великие, как Срединная империя. Там живут люди с белым цветом кожи, но попадаются и совершенно черные. Они выращивают какие-то необыкновенные фрукты, куют оружие, которое разрубает наше, как железо деревяшку. Говорят, что у них есть кони огромного роста и необыкновенной красоты. Одного такого коня Чжан-цянь подарил Величайшему. Те, кто его видел, рассказывают, что это – чудо из чудес. Да, и еще: они жить не могут без нашего шелка, но понятия не имеют, откуда он берется. Думают, что шелк растет на деревьях, как яблоки {53} . Кроме того, Чжан-цянь привел с собой человека с белой кожей. Он и по сей день живет где-то в Поднебесной. Говорят, он владеет многими и необычными знаниями. Я недавно разговаривал с дядюшкой Лу, а он, как вы знаете, знаком с

53

Занятно, что аналогичные иллюзии питали и в Древнем Китае по поводу хлопчатобумажных тканей, привозимых с Запада, полагая, что они сотканы из шерсти баранов, растущих на деревьях. Аналогичную ошибку допускал и Геродот: "В Индии... плоды дикорастущих деревьев дают шерсть, по красоте и прочности выше овечьей шерсти. Одежды индийцев изготовляются из этой древесной шерсти"

некоторыми придворными офицерами, так вот, он рассказал мне много подробностей из путешествия этого удивительного человека. О нем и сейчас говорит вся Поднебесная.

Расскажи, Бань-эр! Пожалуйста! – Хором закричали все.

С удовольствием. Тем более, я хочу обсудить с вами кое-что из услышанного.

А правда, что путь до этих стран занимает несколько лет? – Спросила Ли-цин.

Правда! Но, самое интересное, в странах, которые он открыл, живут совершенно непохожие на нас люди.

Да, с белым цветом кожи. Это мы слышали.

Дело не в цвете кожи. Они другие по духу.

Что значит другие по духу?

Они поклоняются другим идолам, у них иначе устроено государство, семья, дом.

Интересно, красивы ли их женщины? – Спросил Сюэ-пань.

– У тебя одно на уме. – Заметила Чжуй-эр. – А не рассказывал ли господин Чжань-цянь, как выглядят их мужчины?

Все рассмеялись.

Не знаю, какой они внешности, но военное искусство стоит у них очень высоко. Самое грозное государство на Западе – Лигань, или Дацинь {54} , уж не помню точно. Оно покорило множество стран и народов.

54

Лигань или Дацинь – ханьские названия Древнего Рима.

А не пойдут ли они на нас войной? – Высказала опасение Дай-юй.

Не думаю. И, кроме того, им никогда не справиться с нами.

– Не будь таким самоуверенным. – Сказала Чжуй-эр.

Плох тот воин, который не верит в свою победу.

– Разве люди обязательно должны воевать? Можно просто обмениваться товарами, произведениями искусства. Мне, например, совсем не хотелось бы убивать этих людей. – Заметил Сюэ-пань.

Ну, ты, вообще, купец по натуре! Кто постоянно выменивает у нас какие-то красивые вещицы, кисти для письма, застежки для платья?

Что ж тут плохого? Будет гораздо хуже, если я просто нападу на тебя, и силой отберу то, что мне понравилось. А так все происходит полюбовно, по взаимному согласию.

– Все люди разные. – Философски заметил Бань-эр. – Есть купцы, но есть и воины. Поэту необходим шелк и мягкая кисть, а воину – арбалет и острый меч.

И все же воинов по призванию гораздо меньше, чем, например, земледельцев. Я не верю в людскую кровожадность. Спроси каждого солдата из наших северных армий: большинство из них скажет, что предпочитает войне мирную жизнь селянина. – уверенно возразил Сюэ-пань.

Но, есть еще долг!

Да, долг, приказ, необходимость. Они должны быть и в семье и в армии.

Как ты думаешь, Бань-эр, наши враги, хунну тоже так устроены?

Возможно. Хотя, дикие народы всегда более свирепы и кровожадны.

Ли-цин! Пойди-ка сюда, солнышко. – Выглянула из-за занавески няня девочки. – Ты мне нужна.

Надолго ли, нянюшка? У нас с братьями интересная беседа.

Долго ли, коротко ли: это уж ты сама решишь, деточка.

Извините меня. – Обратилась Ли-цин ко всем присутствующим. – Я покину вас ненадолго.

– Ну, что нянюшка? Говори! – Зайдя за занавеску, нетерпеливо обратилась она к кормилице. – Вечно ты потревожишь не вовремя!

Здесь нельзя говорить, деточка. Пошли, найдем укромный уголок. Там и поговорим.

Что еще за секретность такая. – Недовольно проворчала Ли-цин, следуя за кормилицей. – Опять сплетни какие-нибудь!

Не отвечая, та тянула ее за собой.

Ну, вот здесь, пожалуй. – Остановилась кормилица в дальнем углу заднего двора, у крохотной беседки, увитой цветами. – Здесь и поговорим.

Они вошли внутрь, и сели на маленькую резную скамеечку. Ли-цин выжидательно уставилась на няню.

Уф! Дай дух перевести. – Полная телом кормилица отдышалась, и без долгих околичностей перешла к делу.
– Есть добрые вести для тебя, девочка. И к ним небольшой гостинец.

Покинув через некоторое время беседку, Ли-цин не вернулась во внутренний дворик, к братьям и сестрам. Она, вообще, забыла о том, что ее ждут. Девочка вихрем пронеслась по дому, чуть не сбив с ног одну из служанок. Влетев в свою комнату, она тщательно заперла дверь, и достала из-за отворота жакета маленькую, ювелирной работы шкатулку. Поставила ее на столик, и, не чувствуя своего стремительно бьющегося сердца, открыла.

В шкатулке лежал аккуратно свернутый шелковый свиток, и небольшой камень из драгоценной яшмы на серебряной цепочке.

Ли-цин развернула шелк, и с замиранием сердца прочла начертанные на нем иероглифы.

«Сей чудесный камень был у меня во рту, когда я вышел из чрева моей матери. Потом я носил его на своей груди. В нем заключена моя жизнь. Отныне и навсегда он ваш».

Девочка инстинктивным движением прижала камень к груди, и сидела так неподвижно, словно боясь, что нежданно свалившееся на нее неслыханное чудо, окажется просто сном.

Она не знала, сколько времени провела так, пока не услышала стук в дверь и встревоженный голос одной из сестер:

Ли-цин, открой! Куда ты пропала?

Ли-цин быстро спрятала бесценный дар Ли в шкатулку, и сунула ее под крышку ларя. Потом, придав своему лицу томное и усталое выражение, открыла дверь. За ней стояла встревоженная Дай-юй.

Что случилось? Няня сказала, чтобы мы тебя не тревожили. Вот все и обеспокоились.

Что-то у меня голова разболелась, сестрица. Я и прилегла на немного.