Полет над гнездом индюшки

Тут из коридора послышался стук и вопли:

– Эгей, дверь не отпирается, зараза!

Это убийца, смыв с рук кровь невинных жертв, пытался выйти из ванной. Иван повернул голову. В ту же секунду мои глаза увидели уродливую статуэтку из бронзы, которую подарила мне на день рождения Манюня. Страдающий ожирением мопс сидит в кресле. Девочка долго выбирала презент, и мне, естественно, не пришло в голову воскликнуть: «Где ты взяла этот ужас?!» Наоборот, развернув яркую обертку, я восхитилась: «Какая прелесть! Всю жизнь мечтала иметь бронзового мопса!»

Обрадованная Машка водрузила копию Хучика в гостиной на комод, где она и стоит, вызывая у окружающих самые разные ощущения. Ирка, например, терпеть не может статуэтку и, приближаясь к ней с тряпкой, всегда ворчит:

– И как прикажете из складок пыль вытирать, а?

К слову сказать, Хуч, когда ему показали бронзового «братика», сначала растерянно обнюхал фигурку, а потом, жалобно заскулив, убежал.

– Кажется, сие произведение искусства показалось бедному мальчугану похожим на собственный памятник, – заявила ехидная Зайка.

Но сейчас, увидав бронзового монстра, я обрадовалась так, как никогда в жизни. Руки схватили «зверя» и без промедления опустили его на голову Ивана. Садовник покачнулся, попытался открыть рот и рухнул на пол, не успев издать ни звука. Я тут же ринулась в холл, вытащила из шкафа крепкую бельевую веревку и побежала назад, к поверженному врагу.

Дверь в ванную дрожала под мощными ударами. Будем надеяться, что она устоит. Ну почему не едет милиция?

Ворвавшись в гостиную, я мигом связала Ивану руки-ноги, вытерла пот и услышала тихий стон. Дегтярев слегка пошевелился.

– Милый, – заорала я, – только не двигайся, лежи!

Господи, отчего я решила, что полковник мертв? Он просто ранен и сейчас истечет кровью.

Я вцепилась в телефон.

– Алло… «Медицина для вас»? Скорей, человек умирает, ранение топором… поселок Ложкино.

– А ну всем стоять, – прогремел грубый голос.

В дом наконец-то прибыли парни в форме. Не чуя под собой ног, я бросилась к одному из них и принялась целовать юношу.

– Милые, дорогие! Помогите!

– Вы хозяйка? – сурово спросил патрульный, ловко выворачиваясь из моих объятий.

– Нет, то есть да, вернее, не я, а дети, но я тоже.

– Успокойтесь и объясните, в чем дело!

Но у меня отказал центр, ответственный за членораздельную речь.

– Там, такой! С топором! Ирку убил! Кровь повсюду…

– Где?

– В ванной! А трупы на кухне, этот с топором, на полу… Я его мопсом долбанула… Дегтярев ранен, он из ваших, полковник милиции, я его связала… Мопсом по башке…

– Так, – абсолютно спокойно отреагировал старший из приехавших, – насколько я понимаю, в дом проникли двое, один с топором.

– Другой тоже…

– И где он?

– Вот на полу, я его мопсом по башке!

– А второй?

– В ванной заперт.

– Трупы?

– На кухне. На диване полковник.

– Коля, Сергей, идите в санузел, – приказал начальник, – Андрюха, загляни на кухню!

– Где раненый? – донеслось из коридора.

– Тут, – завизжала я, – скорей, спасите его!

Двое парней и девушка в голубых халатах, мигом оценив ситуацию, бросились к дивану. Иван, до сих пор лежавший без движения, внезапно заворочался, я пнула его ногой, села на корточки и разрыдалась. Из коридора доносились крики, мат и грохот.

– Козлы, – вопил убийца, – менты долбаные, волки позорные, уйдите, я за себя не ручаюсь, ща в лоб вломлю, суки…

Врачи звякали какими-то инструментами, старший патрульный вытащил планшет и равнодушно спросил:

– На вопросики ответите?

Я вытерла сопли, слезы, почувствовала огромную каменную, свинцовую усталость и сказала:

– Чего говорить-то? К чему слова, Ирка…

– Ох и ни фига себе, – донесся из коридора до боли знакомый голос, – что творится!

Я подпрыгнула, словно сидела на пружине. Не может быть! Дверь гостиной с треском распахнулась, на пороге возникла красная, потная Ирка с большой сумкой. Домработница грохнула торбу о пол, уперла руки в боки и с негодованием спросила:

– У нас опять кино снимают? Нагваздали, натоптали… Между прочим, я полы перед уходом мыла! И чего? Снова здорово! Могли бы и ботинки скинуть, вон песка натащили!

Мент отложил планшет.

– Это кто?

– Наша домработница, – прозаикалась я.

– Убитая?

– Вроде живая!

– А чьи трупы на кухне?

– На кухне мертвецы?!! – заорала Ирка. – С ума сойти! Нашли где тапки отбросить! Мне теперь вовек помещение не отмыть!

– Чье тело лежит в месте для приготовления пищи? – не успокаивался мент.

– Кухарки, – прошептала я.

– Ирка, – раздалось со двора, – ты где застряла? Долго мне тут стоять?

Я бросилась к окну.

– Добрый вечер, Дарья Ивановна, – приветливо сказала Катерина, – вон как неудобно сделали, дорогу разломали, пришлось от ворот пакеты переть, один порвался. Ирка, иди скорей!

– Вы где были?! – заорала я.

– За покупками ездили, – спокойно пояснила Катерина.

– Нет на кухне никаких трупов, – всунулся в гостиную Андрей, – грязно только у них очень.

– Вот, так и знала, – всплеснула руками Ирка, – ничего мужикам поручать нельзя, даже мертвяков не найдут. Ой, Ваня! А почему он на полу со связанными руками?

Я не успела ответить на ее вопрос, потому что один из докторов раздраженно спросил:

– Кто сделал ложный вызов? О каком ранении идет речь? Мужик просто спит.

– А кровь? – оторопела я. – Гляньте на лице… И лужа возле дивана.

Врач потряс пустой бутылкой.

– Кетчуп.

– Какой?

– Обычный, шашлычный, производство «Кальве».

– Но…

– Очевидно, мужчина ужинал и уснул рядом со столиком, потом повернулся, сшиб рукой незакрытую бутылку с соусом…

– С чего бы ему дрыхнуть столь крепко? – задумчиво произнес второй эскулап. – Не иначе снотворное выпил.

– Да отвяжитесь от меня, – понеслось из холла, – ща тресну! Офигели совсем!

– Федор Саныч! – воскликнула Ирка и вылетела в прихожую. В ту же секунду оттуда раздался ее крик.

– Вы чего, сдурели, отпустите Федора Саныча!

– Ой, моя голова, – стонал Иван.