Полет над разлукой

Аля даже покраснела от возмущения.

– Не могла сказать? – Она почувствовала, что глаза у нее тоже сузились. – Нравится дурой меня выставить?

– Не дурой выставить, а поучить, – спокойно возразила Ксения. – Я же без зла. Что «крыша», что налоговые – те и другие бесплатно жрут, запоминай.

Урок был не жестокий, но противный. И вот сегодня те же двое сидели за тем же столиком и так же невозмутимо поглощали самые дорогие блюда и напитки. Удивляться приходилось только их новым спутницам – вернее, неизменности их выбора: ни разу они не привели с собой женщин, хоть немного похожих на шлюх. Вот и на этот раз за столиком сидели интеллигентные, милые девочки – наверняка студенточки – и поглядывали на своих спутников с живым интересом, и улыбались, и смеялись… Але так и хотелось бросить на ходу: «Девчонки, что ж вы, это же обыкновенные бандиты!»

Неизвестно было только, как повели бы себя девочки при таком известии. А может быть, они и так прекрасно об этом знали.

Когда Аля пришла в «Терру» впервые, ее смущало только одно: удастся ли сохранить невозмутимость, встретившись с какими-нибудь старыми знакомыми «по разные стороны баррикад»?

Она не понаслышке знала ночную, тусовочную жизнь Москвы. Во всей этой шумной круговерти не было ничего, что могло бы ее привлечь. Не зря она за все время учебы в ГИТИСе не сходила ни на одну дискотеку, ни в один ночной клуб, вызывая недоумение однокурсников.

Аля не собиралась больше украшать собою богемно-бизнесменские компании, как когда-то говорил Илья. Но ведь и не предполагала, что придется принимать во всем этом участие в качестве официантки…

Хорошо еще, что «Терра инкогнита» была клубом средней руки, к тому же сравнительно новым, поэтому здесь не приходилось ожидать встречи с Ильей. Что мелькнет в его прозрачных глазах, если он увидит Алю, бегающую с подносом между столиками? Не дай бог, сочувствие или торжество!..

Все остальные взгляды и мнения были ей в общем-то безразличны. Да и не было ничего особенного в том, что студентка ГИТИСа подрабатывает официанткой: это был едва ли не самый распространенный вид заработка не только среди студенток, но и среди молодых актрис.

Правда, к Але отношение могло быть особое. Кто-нибудь из прежних знакомых непременно покрутит пальцем у виска, увидев ее во второразрядном клубе и вспомнив, кем она могла быть, если бы не дурацкие амбиции.

Первой знакомой, которую довелось встретить в «Терре», оказалась Нателла.

Вообще-то Аля уже и забыть ее успела, таким недолгим и давнишним было их знакомство. Она и фамилию ее не могла вспомнить… Да и трудно было узнать в увядшей, тщетно пытающейся выглядеть привлекательной женщине прежнюю Нателлу, с ее вызывающей эффектностью. В той красивой певичке, как метеор мелькнувшей на Алином горизонте, даже пороки казались привлекательными: будоражил душу чуть надтреснутый голос, притягивал взгляды хмельной румянец и блеск в глазах…

Теперь пороки перешли ту черту, за которой их вид вызывает жалость и неловкость.

Аля узнала ее по голосу – вернее, по остаткам прежнего голоса, разбитости которого не могла скрыть плохая аппаратура очередной попсовой группы. Нателла пела по очереди с еще одним солистом, совсем мальчишкой, голос которого был изначально безнадежен. Дело было в понедельник, когда в «Терру» приглашались самые захудалые исполнители.

Когда она отдыхала перед следующей песней, даже издалека было видно, как застыло смотрят в одну точку ее большие черные глаза.

Когда программа наконец кончилась, Аля сама подошла к Нателле, думая, что придется долго напоминать, кто она и где они виделись. Но, к ее удивлению, та узнала ее сразу – и обрадовалась так, как будто встретила родственницу или лучшую подругу.

– Ну конечно, не забыла! – воскликнула Нателла, спрыгивая с невысокой эстрады. – А я думала, куда это ты исчезла? Это сколько лет уже прошло?

По тому, как она покачнулась, спрыгнув с высоты полуметра, по судорожно-вялому движению, которым попыталась удержать равновесие, Аля поняла, что жизнь этой когда-то очаровательной певички изменилась необратимо.

«Прав был Илья, – подумала она. – Не стоило связываться… Ее и трезвой-то не застанешь».

Илья всегда бывал прав. И тогда, когда отказался раскручивать многообещающую Нателлу, несмотря на ее голос, выигрышную внешность и победу в престижном конкурсе. И когда сказал Веньке, что больше не будет давать ему деньги и пусть сам выпутывается из своих проблем… Он всегда был прав, но именно благодаря ему Аля на всю жизнь возненавидела само понятие справедливости.

– Три года прошло, – ответила она. – Как твои дела?

Ей не хотелось Нателлиных вопросов, и она поспешила их предупредить своим.

– А разве не видно? – усмехнулась та. – По-моему, все ясно.

– Д-да… – промямлила Аля, не ожидавшая такого прямого ответа. – Напарник твой… не очень-то.

– Да и я не лучше. Это я еще подлечилась недавно, пока держусь более-менее, по крайней мере не на игле. Все-таки живой хмель полегче! А ты работаешь здесь?

Аля не успела ответить. Какой-то мыдлон с маслеными глазками подошел к Нателле, по-хозяйски взял за локоть, и она послушно пошла за ним к бару, рядом с которым расположилась пьяная компания. Тут Алю окликнули из-за столика, и она не успела даже понять, знакомый ли так бесцеремонно подозвал Нателлу, или она идет теперь ко всякому, кто предъявит на нее права.

Лучше было об этом не думать.

Аля удивилась, когда Нателла снова появилась в зале – уже под утро, перед самым закрытием.

Официантки собирали посуду, охранники тормошили пьяного клиента, мешком обвисшего на стуле, потом плюнули и оставили его отсыпаться.

– Случилось что-нибудь? – спросила Аля, увидев Нателлу, идущую к ней через пустой зал.

– Да так… Выпить еще захотелось, а папики уже отрубились. Нальешь?

До тоски знакомым духом повеяло от этих слов и от собачьего выражения в ее глазах! Той жизнью, от которой Аля отшатнулась, как от страшного омута.

– Налью, – кивнула она. – Что пить будешь?

– Да водки, чего там рассусоливать. Выпьешь со мной?

Аля принесла из бара белого вина себе и водки Нателле, и они сели за столик в углу.

– А ты, значит, официанткой, – повторила Нателла. – Я вообще-то слышала, что вы с Илюшей разбежались. А его-то что ж не видно?

– Он, наверное, в Америке еще, – секунду помедлив, ответила Аля. – Ему мать контракт устроила, она же там давно. Он фильм, кажется, какой-то снимал или клипы… Не знаю точно.

– Ну и хер с ним, – подытожила Нателла. – Пошли бы они все! Ты, Алька, о нем не жалей, все они говно.

– Кто это – все? – улыбнулась Аля.

– Да мужики наши, кто еще. – Она даже ладонью пристукнула по столу для убедительности. – Ведь не на кого взгляд кинуть, разве нет? Все говно, пальцем ткни – завоняют. А который поприличнее – тот, пожалуйста, голубой. Не-ет… – Она пьяно покачала головой, залпом допила водку. – По мне, так я бы с ними не то что в койку – на одном поле не села бы… Хоть он там продюсер, хоть звезда, хоть кто. Смотреть не на что, а строят из себя – куда там! Уж лучше найти себе папика, и все дела. Ты даешь, он платит, все честно, все довольны, и без этих штучек про любовь да про совместное творчество. Что, не так разве?