Полет орлицы

Потон де Ксентрай лично сопровождал пленного английского рыцаря. Тот шел со связанными руками. Конец веревки был зажат в кулаке Ксентрая, обтянутом железной перчаткой.

Пленного подвели к Жанне.

– Узнаете, Дама Жанна, этого человека? – поинтересовался Потон.

– Кто это? – спросила она. Неожиданная догадка поразила ее. – Сэр Талбот, неужели… это вы?

Джон Талбот, граф Шруссбери, усмехнулся:

– Буду честен – мне видеть вас не так приятно.

– Господи, – покачала головой Жанна. – Почему?

Англичанин нахмурился – он не понимал ее.

– Сколько раз я писала вам, предупреждала о том, что вас ждет, – объяснила свой вопрос Жанна. – Почему вы не послушались меня? Ваших солдат перебили, сами вы – с веревкой на шее. – В ее глазах заблестели слезы. – Почему?

Талбот опустил глаза.

– Военная фортуна бывает переменчивой, – только и ответил он.

Жанна покачала головой – она хотела сказать, что все это того не стоило, но он так и не понял ее! Девушка взглянула на своего капитана, но и тому была непонятной ее скорбь. Это она искала истину. Они воевали, потому что хотели воевать.

И все-таки это была победа! Еще одна ступень к освобождению ее милой Франции…

В битве при Пате Жанна не вытащила даже меча из ножен, но французские солдаты славили только ее. И только ее присутствию в войске они приписывали это чудо. Капитаны – были лишь исполнителями воли провидицы. Даже главнокомандующий Алансон.

– Сегодня ты изменила души не только своих солдат, – сказал ей вечером Орлеанский Бастард. – Ты изменила души всех французов.

То была высшая похвала для нее.

14

Сидя в парижской резиденции, в окружении трех любимых псов, лорд Бедфорд размышлял. Только что ему сообщили о катастрофе на полях под Пате. Несколько раз он переспросил, так ли он понял известие. Гонец трепетал от страха. В древние времена ему бы отсекли голову – как пить дать. Сказав: «Подите прочь», – ровным голосом, отчего затрепетало все окружение регента, Бедфорд сел в свое кресло и, положив руки на подлокотники, закрыл глаза.

Итак, у Карла Валуа появилось новое оружие – Дева. Она вдохнула уверенность в солдат и одержала ряд стремительных побед. Существо фантастическое, сказочное. Злое. Черное. Под ее знаменем воин превращается в льва. Ее появление ставило под угрозу исход всей войны. Результаты многолетних завоеваний, на которые были потрачены гигантские силы, таяли на глазах. Тысячи англичан убиты. Его лучшие полководцы, прошедшие Францию вдоль и поперек, выигравшие столько битв, в плену – Суффолк, Талбот, Скейлз…

А посему с этой женщиной нужно было бороться – не на жизнь, а на смерть!

Перед лордом Бедфордом была трудная задача: в ближайшие дни ему нужно было вдохнуть уверенность в Парижский парламент, члены которого уже собирали вещи, убедить государей, выступавших за англичан, что победы французов – временные, и отчитаться перед Англией за эти поражения, ведь он командовал соотечественниками на континенте. И в первую очередь перед дядей – хитрой лисой кардиналом Винчестерским, управлявшим островом и опекавшим в отсутствие самого Бедфорда совсем юного короля Генриха Шестого.

Как это можно было сделать?

Лорд Бедфорд размышлял, а собаки покорно ждали, когда хозяин оживет в своем кресле. Ни одна из них не посмела нарушить его царственного молчания!

…И когда дошло до дела, он сказал членам Парижского парламента:

– Наше поражение при Пате было вызвано фанатичной верой и пустым страхом, что французам помогает некая Дева, которая путем чародейства и колдовства заставила всех поверить, что она – посланница небес! Но не Господь Бог, а враг рода человеческого послал ее на землю, раз она защищает самозванца Карла Валуа! А те солдаты, которые поддались панике и поверили в силу женщины, именуемой Девой, сами заслужили позорную смерть! Горе тем, кто так легко поддается на лукавство темных сил и идет у них на поводу! Я надеюсь, вы думаете точно так же, господа? Но смелости наших врагов скоро придет конец, когда обман будет открыт! Что до этой самой Девы, то не мы, светские правители, а Церковь Христова должна стать главным ее обвинителем!

Говорил это лорд Бедфорд, но сам был уверен, что через две недели войска дофина подойдут к стенам Парижа.

Об идее Жанны – короновать ее «благородного дофина» в Реймсе, он даже не догадывался. Это противоречило военной стратегии. Окажись он на месте Жанны, то немедленно стал бы развивать успех и осадил бы столицу. И возможно – Париж сдался бы.

Но Реймс?..

15

Весть о подвигах Девы, которой помогает сам Господь, распространялась по Европе со скоростью ветра. Да что там ветра – это была сила и стремительность урагана! Между королями и сиятельными сеньорами, отцами церкви и купцами шла бойкая переписка. Агенты состоятельных вельмож сновали из города в город, собирая информацию. Всем хотелось узнать побольше об этой женщине, которая досталась в качестве полководца осторожному дофину Карлу Валуа. И все из уст в уста пересказывали одну и ту же волшебную историю. К дофину Карлу в замок Шинон приехала деревенская девушка и сказала: «Я пришла, чтобы изгнать англичан из милой Франции и сделать вас королем в Реймсе!»

И пока двор Карла Валуа пировал, празднуя победы, история Девы обрастала удивительными подробностями, которые, узнай о них сама Жанна, сразили бы ее наповал.

Спустя три дня после победы под Пате, когда Карл Валуа трапезничал в обществе своей супруги, тещи и других придворных, заговорил камергер и королевский советник Персеваль де Буленвилье:

– Прощу прощения, сир, – поклонился он, – миланский герцог Филиппо Мария Висконти просит написать о Деве Жанне подробнее. Насколько подробно я могу нарисовать ее портрет и каков он должен быть?

Карл Валуа взглянул на Иоланду Арагонскую:

– А что думаете по этому вопросу вы, матушка?

На королеву осторожно перевел взгляд и советник.

– Она должна быть воительницей, Буленвилье, которая спустилась с неба, чтобы защитить от врагов родную Францию, – как ни в чем не бывало сказала теща короля. – Ее образ должен поразить весь мир. Она… должна выглядеть таковой, каковой и представляет себя перед всеми – посланницей небес. И при этом – скромной и достойной Девой, – добавила королева.

– Одним словом, опишите ее такой, какая она есть на самом деле, – усмехнулся Карл Валуа. – За исключением подробностей, о которых не стоит знать всем кому попало.

Персеваль де Буленвилье еще раз поклонился.

В этот же день, 21 июня 1429 года, он напишет в Милан письмо, где нарисует портрет Жанны:

«Дева сия сложением изящна, держится она по-мужски, говорит немного, в речах выказывает необыкновенную рассудительность. У нее приятный женский голос. Ест она мало, пьет еще меньше. Ей нравятся боевые кони и красивое оружие. Она любит общество благородных воинов и ненавидит сборища черни. Обильно проливает слезы, но лицо у нее веселое. С неслыханной легкостью выносит она тяготы ратного труда и бремя лат…» Персеваль де Буленвилье задумался, надо было прибавить что-то не просто героического, но исключительного в ее образ, и он дописал: «…так что может по шесть дней и ночей подряд оставаться в полном вооружении».

Штрих – достойный героя из легенды.

И уже далее он вкратце опишет ее историю, в которой сообщит герцогу много любопытных фактов, в том числе и тот, что рождение Девы – в ночь на Богоявление! – сопровождалось пением петухов, разбудивших скромную деревеньку Домреми и не умолкавших до рассвета.

А противники Жанны, еще не успевшие возненавидеть ее как следует, тоже очарованные ее явлением, в «Дневнике парижского горожанина» упомянули, что когда девушка пасла овец на родных лугах, то «лесные и полевые птицы прилетали по ее зову и клевали хлеб у нее на коленях, как ручные». Нашлись и те, что сообщили, будто Жанна обладает даром прорицания. Разве она не напророчила дофину освобождение Орлеана? И разве не предсказала (факты реальные плодили факты вымышленные) погибель одному из английских капитанов, и погибель не от ран. В означенный день – день битвы – англичанин утонул. Так и Вильяму Гласдейлу, сгоревшему и канувшему в водах Луары, досталось немного от зарождающейся легенды.