Полет саранчи
Шрифт:
Неодолимая жажда наживы всецело овладела Евно – деньги сулили сытость и наслаждения. Сыграло ли только это решающую роль в его дальнейших поступках, у историков бытуют разные мнения. Возможно, в первую очередь он мечтал отомстить богатеньким мальчикам-революционерам, которые так лихо обвели его вокруг пальца при отъезде в Германию.
В нем и раньше дремали задатки авантюриста и двойного игрока. Честь разбудить их досталась ростовскому марксистскому кружку – знали бы эти пылкие юноши, кого они разбудили!
В марте 1893 года Азеф направил в Департамент полиции Российской империи письмо, в котором сообщил о кружке учащейся молодежи в Карлсруэ и о намечавшейся ими отправке
35
Сведения об этом эпизоде получены из книги Марка Алданова «Азеф».
На явочной квартире для приема сексотов Азеф дал подписку о сотрудничестве: «…обещаю и клянусь перед Всемогущим Богом и Святым Его Евангелием, что все поручения и повеления, которые я получу от своего начальства, буду исполнять верно и честно, по лучшему разумению моему и совести, что за всеми явными и тайными врагами государства буду тщательно наблюдать, объявлять об оных и доносить, как и где бы я ни нашел их… Да поможет мне Господь Бог в сей, равно и в будущей моей жизни. Присвоенный мне псевдоним „Раскин“ обязуюсь хранить пуще зеницы ока.
Во уверение чего и подписуюсь________(Азеф)».
Генерал Петров дал ему первое задание: сменить политический окрас и из либерала превратиться в убежденного террориста.
– Ибо опасение есть, – пояснил он, – что уцелевшие члены разгромленной Народной воли могут возобновить в России свою террористическую деятельность. Посему вы должны стать своим среди чужих и проникнуть в их планы…
– Я-таки готов, ваше превосходительство! – на радостях новоиспеченный агент оборвал генерала, но тот, не заметив его возгласа, продолжил с пафосом:
– Я распорядился поставить вас, то бишь господина Раскина, на денежное довольствие, теперь вы ежемесячно станете получать 50 рублей…
От бдительного ока генерала не ускользнуло, что Азефа бросило в жар и пот.
«Интересно, – подумал Петров, – его соплеменник Иуда тоже вспотел, получив тридцать сребреников?»
Эта мысль развеселила директора, и он бодро произнес:
– Пятьдесят рублей – это, Евно Фишелевич, лишь начало…
– Ваше превосходительство, хотя вы опять пошли с козырей, но я таки люблю, щоб меня называли Евгений Филиппович… – надув губы, сказал Азеф.
Тоном Понтия Пилата, огласившего смертный приговор Христу, генерал произнес:
– На какое бы имя вы ни претендовали, размер жалованья будет зависеть только от вашего усердия, ибо с каждого предотвращенного покушения на члена царской семьи или на государственного чиновника зарплата ваша будет увеличиваться – слово генерала! – и завершил встречу напутствием: – Последнее на сегодня, Евгений Филиппович… Хотя дело наше правое – чистим мы авгиевы конюшни империи, но приходится нам лавировать между епитимьей и анафемой. А посему запомните наш девиз: «Никогда не думай о себе плохо!»
…Так 4 ноября 1893 года власти предержащие Российской империи в лице директора Департамента полиции правовым актом узаконили предательство Азефа, и оно стало доминантой его жизни.
Что двигало в тот момент Азефом, только ли желание легкой наживы?
Журналист и историк искусств М. Золотоносов сомневается в этом [36] :
«Во-первых, что касается легкости денег… Возможно, Азеф и был алчным, но служить в полиции и работать среди революционеров, находясь под постоянным животным страхом за свою шкуру, – можно ли назвать такие деньги легкими?» Есть еще и во-вторых, об этом мы тоже поговорим, но несколько позже.36
М. Золотоносов, «Великий провокатор. Загадка Евно Азефа».
В 1899 году Азеф завершил учебу в Высшей технической школе, вернулся в Россию и вступил в Союз социалистов-революционеров. В Департаменте полиции распорядились зачислить его в гильдию печников при Петербургской палате ремесел и прописать в Северной столице. Теперь он уже не Евно, а Евгений Тимофеевич Азеф, не жалкий недоучка из еврейской слободки (зарубежное образование почему-то не бралось полицией в расчет), а мастер уважаемой профессии с постоянным адресом, поэтому черта оседлости на него уже не распространялась. С сего дни ничто уже не мешало ему выполнять обязанности секретного сотрудника уважаемого ведомства!
После ареста лидера эсеров Г. А. Гершуни в 1903 году Азеф остался центральной фигурой и возглавил Боевую организацию эсеров, занимающуюся подготовкой террористических актов против представителей полиции и высокопоставленных чиновников Российской империи. Партийные псевдонимы Азефа – инженер Азиев, Иван Николаевич, Валентин Кузьмич, Толстый. В контактах с Департаментом полиции использовался только псевдоним Раскин. Его полицейский псевдоним знали единицы.
Парвеню в посудной лавке
Имя Александра Гельфанда-Парвуса в советское время нигде не упоминалось. В учебниках, воспоминаниях, работах историков тех времен, директивных документах партии этого имени не встретить, не было в истории такого человека – и все!
Прошло более ста лет, и вдруг выясняется, что та самая «великая русская революция» стала возможной лишь благодаря одному-единственному провинциальному еврею по кличке Парвус, настоящее имя – Гельфанд Израиль Лазаревич.
Наталия Нарочницкая не побоялась написать: «Именно он, а вовсе не Ленин, играл роль первой скрипки. Ленин вообще явился к шапочному разбору» [37] .
Замалчивай не замалчивай, его слоноподобная фигура выпирала отовсюду. И сегодня она вызывает не меньший интерес, чем сто лет назад, в марте 1915-го, когда был написан знаменитый Меморандум Парвуса.
37
Н. Нарочницкая, «Россия и русские в первой мировой истории».