Полет саранчи

empty-line/>

«Все, что происходит сегодня в общественной жизни или политике, все, что происходит сегодня в нашей стране, родилось в России девяностых. Можно как угодно относиться к той эпохе. Очевидно одно: для России девяностые стали вторым главным десятилетием прошлого века. В 1991-м страна пережила вторую после 1917 года революцию. Второй раз за век Россия кардинально изменилась. Теперь, спустя тридцать лет, понятно, что имел в виду Петр Столыпин: „В России за десять лет меняется все, а за двести – не меняется ничего“» (Esquire, журнал для умных и разборчивых).

Сменилась не жизнь в России – через отрицание старого, советского человека, родился человек новой антропологии. Вдохновленные ельцинским указом о свободе торговли, пенсионерки бросаются на заработки: продают сигареты и водку у метро, комсомольцы завозят в города спирт Рояль, ликер Амаретто и первые компьютеры. На смену блатным и приблатненным с фиксами и финками – живущим по понятиям – приходят отвязные быки и бригадиры в кожаных куртках, бывшие спортсмены и вытолкнутые на гражданку защитники Отечества, тоже бывшие. Девяностые – золотой век невиданного ранее расцвета криминала.

Взрывы автомобилей, уличные перестрелки и заказные убийства – страну сотрясали криминальные разборки. В погоне за большими деньгами и красивой жизнью в обе столицы хлынули банды со всех концов страны. Словно грибы после дождя стали появляться бандитские группировки, которые формировались в основном по принципам землячества – в Петербурге, например: архангельская, азербайджанская, дагестанская, воронежская, воркутинская, кемеровская, казанская, тамбовская и другие. Местные группировки, уже поделившие между собой город, незваных гостей встречали враждебно. В борьбе за влияние пускали в ход весь боевой арсенал, не щадили ни конкурентов, ни случайных свидетелей.

Начинаются уличные войны между старыми авторитетами (ворами в законе) и новыми, между местными ОПГ и ОПГ национальных диаспор. Кладбища пополняются большими мраморными памятниками молодым парням, родившимся в 1960–70-е, – им бы жить да жить. Российские бандиты – они теперь влиятельная сила, с ними всем следует считаться – фотографируются с мэрами, министрами и лидерами попсы.

Есть мнение, что термин новые русские ввел в оборот журнал Огонек. Этих новых русских нетрудно опознать: короткая стрижка; мерин, бумер или внедорожник; обязательный малиновый пиджак (моду на такой пиджак ввел, возможно, Сергей Мавроди, дутая звезда общественного интереса того времени). Гремят дискотеки, мелькают стробоскопические огни; главные там не рейверы в оранжевых штанах, не пиарщики в очках с тонкой металлической оправой, не коммерсы с мобилами и даже не аллюры, крашеные или натуральные девицы с кричащим макияжем – главные там новые русские, сорящие шальными деньгами в открывающихся стриптиз-клубах и казино. Роскошные женщины двигаются в такт музыке, их лица раскраснелись от танцев и наркотиков. Русские красавицы – обязательные спутницы успешных мужчин, вместе со спросом рождается и предложение. Еще не скоро появится Instagram, еще нет брачных агентств и сайтов знакомств, но уже есть предприимчивые дельцы со связями.

Бывший харьковчанин Петр Листерман, владелец агентства VIP-знакомств, рассказывает: «В 1990 году в Москву по заданию Playboy прилетел из Америки фотограф Бородулин. Он жил в гостинице Россия, и к нему стояла очередь из 300 самых красивых девушек Советского Союза. Он сделал с ними целый выпуск. Я приехал в Москву, увидел очередь к Бородулину и понял: здесь золотая жила, Клондайк. Все эти девушки мечтали стать звездами. Тогда они еще не думали, что им просто нужны богатые мужики».

Бородулин умел превращать немоделей в моделей, Листерман – пристраивать их к папикам, к очень влиятельным папикам – вплоть до первых лиц стран Восточной Европы. Неукротимый Борис Абрамович сотрудничал с Листерманом и с агентством Мадемуазель Бородулина, иногда по дружбе делился девушками с президентами новых государств, появившихся на постсоветском пространстве.

Тридцатитрехлетний Егор Гайдар отвечал корреспондентам мягким тенорком: небрежной скороговорочкой – будто ответы эти более чем тривиальны. Уверенный стиль внука классика детской литературы понравился Борису Ельцину, и тот доверил ему – ни много ни мало – вершить судьбы России.

Зимой 1991–1992 года в магазинах хоть шаром покати; люди делали запасы.

Умереть с голоду и замерзнуть посреди русской зимы – два фантома русского воображения! Гайдара охватила паника. «Рассуждать некогда, – вспоминал он мысли того времени. – Люди начнут умирать с голода».

Валовой внутренний продукт в 92-м упал на 19 процентов, в 93-м – еще на 9 процентов, в 94-м – еще на 13… К концу девяностых Россия стала обнищавшей страной третьего мира. В девяностые ходила шутка: «Шоковая терапия Гайдара – сплошной шок и никакой терапии».

По мнению Григория Явлинского, правительство Гайдара поспешило отпустить цены. «Да, была определенная истерия, но угрозы голода не было. Полки пусты, но они пусты все последние годы». Ценовая реформа несла страшные разрушения. При этом были отодвинуты в сторону и попросту забыты другие вопросы экономической реформы: промышленная политика, выстраивание институтов власти, работа монополий, введение ясных правил конкуренции. Итогом шоковой терапии стал непрерывный спад в течение всей ельцинской эры – экономический, культурный и демографический.

Плановая экономика разрушена, Госплан отменен, в стране наступил хаос – денег ни у кого не было, промышленники не знали, куда отправлять продукцию, как получить плату за нее, где брать поставки. Свято место пусто не бывает – в этом хаосе роль лидеров оптовых продаж и экспорта взяли на себя торговые компании, подобные ЛогоВАЗу. Никто из них не был первооткрывателем – махинации с фиктивными товарными потоками и вывозом валютной выручки за рубеж начались еще в конце восьмидесятых и были запущены по инициативе и при участии государственных структур.

В феврале 1991-го (последний год правления Горбачева) в газетах появилась любопытная история о Геннадии Фильшине, замминистра внешней торговли в российском правительстве Бориса Ельцина (не путать с советским правительством Михаила Горбачева), который якобы готовил сделку с британской компанией Дав трейдинг интернэшнл по приобретению 7,5 миллиарда долларов в обмен на 150 миллиардов рублей с промежуточным приобретением российских экспортных товаров. Останутся ли доллары, полученные российским правительством, в офшорной зоне или будут переведены в Россию, было неясно. По сделке было много вопросов, позднее выдвигалась версия, что британская фирма действовала в интересах колумбийского наркокартеля – сведения о готовящейся операции просочились в советскую прессу Российский парламент сделку запретил, Филбшину пришлось уйти в отставку, само же дело Фильшина закрыли.

Аналогичная операция состоялась в ноябре 1990 года в офшорной зоне острова Джерси – между советским Центральным банком и парижской финансовой структурой Financial Management Co (Fimaco). За пять следующих лет Fimaco провела, на этот раз уже для российского Центробанка, операции – по оценке генпрокурора Скуратова – на сумму до 50 миллиардов долларов, а прибыли – на сотни миллионов, а то и миллиарды долларов – осели в офшорной зоне и были распределены между частными банками, консультационными фирмами и некоммерческими фондами.