Полет Стрижа

— Ах, как хорошо, горяченькое! — с наслаждением набросился на еду Стриж. Перекусив, он с благодарностью посмотрел на хозяйку, отметил про себя, что та успела за это короткое время причесаться, умыться и даже слегка подкрасить губы.

— Надя, — обратился он к ней, вынимая из сумки последнюю добытую им кассету. — Поставь ее, только перемотай с начала.

Надя недолго возилась со своим видиком, и вскоре они вместе наблюдали последние минуты жизни Вали Андреевой, глупой девчонки из Москвы.

— Она какая-то заторможенная, — поделился своим наблюдением Стриж.

— Да, они подмешивают какие-то таблетки, она сейчас как робот, ничего не соображает.

— А ты откуда знаешь? — поинтересовался Стриж.

Надя несколько замялась.

— Я же сама ей и подсыпала в рюмку, — тихо ответила она и опустила голову.

Стриж глянул на нее, но ничего не сказал, только подумал: "А ведь могла бы и не говорить, свалила бы все на покойников".

На экране дело шло своим чередом, то же примерно, что он уже видел на других кассетах. Только все это выглядело гораздо грубей, без сопровождения томной секс-музыки и крупных планов счастливых женских лиц. В сравнении с первоисточником стала понятна тонкая работа «многостаночника» Вадика. После «обкатки» Валя совсем не выглядела счастливой, наоборот. Действие таблеток, похоже, кончилось, она осталась на софе одна, остальные как-то исчезли из поля зрения видеокамеры. С трудом приподнявшись, Валя повернула в сторону кодлы свое заплаканное лицо и дрожащим голосом начала кричать:

— Я вас всех посажу, всех до единого!

— Заткнись, дура! — лениво ответил ей кто-то. Похоже, вся банда Шварца столпилась у стола и, судя по звукам, «догонялась» спиртным.

— Вот приедет мой папа, он вас всех засадит! — продолжала, всхлипывая, девушка.

— А почему не мама? — пошутил кто-то невидимый. Все дружно заржали.

— А потому что он у меня генерал-лейтенант милиции! — торжествующе прокричала Валя. Увидев у софы свою маленькую сумочку, она вытащила паспорт и выхватила из него фотоснимок. Запись была настолько качественной, что Анатолий даже узнал фотографию.

Между тем в зоне съемок появилась голова Шварца. Похоже, что он вглядывался в снимок. Потом его спина загородила девушку, она тоненько вскрикнула и тут же смолкла. Шварц обернулся, хмыкнул. В одной руке он держал бутылку с пивом. Потом медленно отошел, удаляясь из кадра. На черном бархате смятой кровати осталось неподвижное девичье тело, застывшее в неестественном и неловком положении.

В этот момент Надя всхлипнула и, заливаясь слезами, выбежала из комнаты. Стриж проводил ее взглядом, снова обернулся к экрану. Бесстрастное око видеокамеры продолжало регистрировать всю поднявшуюся затем суматоху, обсуждение, куда, как и когда девать тело. Стриж уже хотел выключить видик, но пульт лежал далеко, а после горячего чая его разморило, подступила усталость, не хотелось даже поднять руку. И тут на экране неожиданно появилось новое действующее лицо. Вернее, сначала только фуражка и погоны. Капитан нагнулся, поднял с софы фотографию, посмотрел, обернулся назад. Стриж мгновенно его узнал: тот самый мент с пляжа, который спрашивал у эксперта о часе смерти девушки. Круглое, слегка одутловатое лицо сорокалетнего мужчины, маленькие, беспокойно бегающие глазки.

— Это же Андреев! — обратился он к появившемуся в кадре Шварцу.

— Ты его знаешь? В самом деле такая большая шишка? — отхлебывая пиво, спросил культурист.

— Да, он как-то приезжал к нам лет пять назад. Тогда он еще не взлетел так высоко, работал в розыске. Это когда раскрутили банду Корейца, ну ты помнишь, дело с пушниной. Ему наши ребята дали кличку Бульдог. Если вцепится — то уже насмерть.

— Она и в самом деле Андреева, — ворвался в разговор голос невидимого до сих пор Боцмана.

— Надька, сука, не могла все до конца узнать! — разъярился Шварц.

— Да не гони ты, — снова лениво протянул Боцман. — Сейчас гирю ей на ноги привяжем, и концы в воду. А там попробуй разберись, кто она, что она…

Когда Надя снова появилась в зале, притихшая, с опухшими, покрасневшими глазами, Стриж уже перемотал пленку обратно, с самого начала.

— Поставь вот эту, — попросил он хозяйку, протягивая кассету, записанную в доме Шварца. Запись вышла эффектная, только сначала и Шварц, и его подельник Саня получились чуть-чуть не в фокусе. Зато финальный бросок Шварца удался на славу. Впечатлял и еще один, последний, кадр — окровавленное лицо Стрижа, протянувшего руку, чтобы выключить камеру.

На Надю просмотр произвел неизгладимое впечатление. Она с таким восхищением посмотрела на Анатолия, что тот невольно почувствовал себя кем-то вроде Ван-Дамма. Отмотав пленку назад, он остановил ее в момент обсуждения планов убийства генерала и выключил видеомагнитофон.

— Да, ты знаешь, что я нашла у себя? — Надя, резко повернувшись, подошла к телефону и, приподняв телефонную книгу, вытащила и подала Стрижу небольшую плоскую записную книжку. — Это Валина. Наверное, звонила куда, или собиралась позвонить.

Стриж полистал страницы. Длинные ряды номеров московских телефонов и короткие имена рядом. Единственное, что ему показалось интересным — собственный телефон владелицы, четко выписанный на первой странице.

"Может, позвонить генералу? Хотя зачем. Во-первых, он давно должен был вылететь сюда, а во-вторых, что я ему скажу? Извини, генерал, но я не убивал твою дочь. Это надо с глазу на глаз".

Отложив книжку, он откинулся на спинку дивана.

— Устал? — участливо спросила Надя.

Стриж только чуть кивнул головой.

— Отдохни немного, поспи, — предложила она.

— Да нет, — поднимаясь, со вздохом ответил Анатолий, — надо довести все это до конца.

— Куда теперь? — спросила Надя.

— В «Парус», номер семьсот семь. Хочу поговорить с Валиным отцом.

— На седьмой этаж так просто не пускают, там своя охрана стоит.

— Значит, сниму номер рядом.

— Дорого.

— Деньги есть, — коротко ответил Стриж.

Надя отрицательно покачала головой.

— Все равно не поселят. Они берегут эти номера для больших людей, миллионеров, политиков, богатых иностранцев. Хотя есть у меня там одна знакомая, когда-то мы очень дружили, вот только работает ли она сегодня?

Полистав телефонный справочник, Надя набрала нужный номер.

— Это «Парус»? Здравствуйте. Нина, это ты что ли? Ну да, Лелька, еще узнала, молодец. Как жизнь, как твой Славка? Ну даешь… — Они еще недолго поболтали о каких-то общих знакомых, Надя рассказала про свою дочь и только потом завела разговор о главном. — Слушай, Нин, мне надо бы одного человека поселить вам в гостиницу буквально на сегодняшнюю ночь. Нет, Нин, только на седьмой этаж. Да, я все понимаю, но ему очень надо. Нет, ничего не произойдет, просто ему надо повидать знакомого. Ну, Ниночка, ну, золотце, не в службу, а в дружбу… Ты даже не представляешь, как это мне надо! Вот спасибо, умница. Нин, я перед тобой в вечном долгу, что хочешь проси. Ну он через полчаса подойдет, передаст привет от меня, хорошо? Целую тебя, милочка!

Довольная Надя со вздохом облегчения положила трубку.

— Фу, еле уломала. Однако к ней теперь на драной козе не подъедешь, тоже мне дама с Амстердама!

— Что ты так бушуешь? — с улыбкой поинтересовался Стриж.

— Да давно ли на панели рядом стояла, и на тебе, Нина Сергеевна! В общем так, подойдешь к администратору. Передашь от меня привет, да не от Нади, а от Лели, понял?

— Понял, — снова улыбнулся Стриж. Его одновременно и забавляла, и удивляла бьющая из этой маленькой женщины энергия. Поднявшись, он вынул из видеомагнитофона кассету, взял и вторую с телевизора. А взамен выложил на диван все кассеты, изъятые им из сейфа Шварца.