Полицейский ринг

– Спасибо вам, Лев Иванович, – грустно кивнула Кира. – Я, честно говоря, не думала, что вы согласитесь прийти. Не думала, что вы серьезно ко мне относитесь. Мне казалось, что я для вас обыкновенная вертихвостка.

– Ну вот что, – серьезно посмотрел на нее Гуров. – Для меня все люди, у кого случается беда, важны одинаково. И вертихвосткой я вас никогда не считал. Так что давайте сразу опустим ненужные предисловия. Вон там на углу есть кафешка. Не ахти какое заведение, но вполне можно посидеть в уголочке за чашечкой кофе и спокойно поговорить. Пойдемте?

Кира сидела, нервно крутя в ладонях чашку с недопитым кофе, и говорила, говорила, говорила. Гуров смотрел на ее руки, на нервно подрагивающие губы и думал о том, что вот и так бывает. Не из-за денег, не из-за положения или подаренного ей салона красоты. А ведь любит она своего «папика», любит, зная, что не женится, что завтра, может быть, у него появится другая. А может, наоборот, уверена, что женится, может, у них договоренность есть какая-нибудь. Черт, не о том думаю! Ее друга подозревают в причастности к смерти известного спортсмена Лобачева, странное совпадение, но не это важно. Важно то, что Кира, кажется, считает, что ее друг не имеет вообще никакого отношения к спорту, а следователь усмотрел какую-то связь. И как теперь ей тактично объяснить, что нет дыма без огня. И что основание подозревать его, видимо, имеется.

– Так, Кира, я понял, – решительно перебил девушку Гуров, положив ладонь на стол. – Итак, вашего друга Иванчука подозревают в причастности к смерти известного спортсмена Лобачева. А что, Иванчук имеет отношение к миру спорта, его бизнес связан со спортом?

– Нет, что вы! – ответила Кира, потом несколько смутилась и добавила уже с меньшим энтузиазмом: – Хотя я не совсем уверена, в смысле, я не знаю, чем он занимается.

– То есть как это? – опешил Гуров. – Вы же сами говорили, что вашим отношениям уже не один год. Неужели за все это время вы ни разу не поинтересовались, чем занимается ваш… друг?

– Смешно, да? – невесело улыбнулась она. – До меня вот теперь тоже дошло, что Саша ни разу так и не сказал, что у него за бизнес. Правда, я и не особенно интересовалась. Мне ведь важнее было, что у него все хорошо, что жизнь у него идет размеренно, что наши отношения…

Кира вдруг слабо махнула рукой и закрыла ладонью лицо. Гуров с удивлением понял, что девушка плачет. Вот так. Век живи, век открывай для себя новые грани человеческих отношений. Бывает и такая любовь.

– Ну, ладно, – тихо сказал он, похлопав Киру по руке, – перестаньте. Я наведу справки. Но, поймите меня правильно, я должен сначала поговорить с вашим другом. Мне необходимо составить свое собственное суждение об этом деле.

– Ну, я же вам все рассказала, – откровенно удивилась Кира. – Видите ли, как я поняла, Саша последний, кто видел этого спортсмена живым, последний, кто с ним разговаривал. И якобы на этом построено все подозрение. Я не знаю. Вроде бы так. Я же вам рассказывала?

– Вы мне как раз ничего и не рассказали. Вы не знаете оснований, которые позволили следователю подозревать вашего Иванчука в причастности к преступлению, не смогли пояснить мне, каким именно бизнесом занимается ваш друг. Вы считаете, что он не виновен? Я тоже хочу иметь такую же уверенность. И рассказать всю суть проблемы мне может только ваш Иванчук. Так что вам придется устроить нам встречу.

– Хорошо, Лев Иванович, – вздохнула Кира. – Эх и попадет мне от Саши за это. Но ведь я же хочу ему помочь, правда? Я ведь ничего плохого не сделала, обратившись к вам?

– С вашей точки зрения, вы безусловно правы, – улыбнулся Лев. – И с моей точки зрения тоже. А вот как отнесется к вашей самодеятельности ваш друг, я просто не берусь загадывать.

Девушка вздохнула. Гуров честно рассчитывал, что Кира передумает и решит отказаться от помощи полковника из МВД. Он предполагал, что любой бизнесмен не захочет посвящать в такие щекотливые обстоятельства постороннего человека. К тому же Иванчуку наверняка есть к кому обратиться и без Гурова. Но Кира промолчала. Видимо, была готова и на эту жертву для своего любимого мужчины.

– Хорошо, Лев Иванович. Вы не против, если я дам Александру ваш телефон? Он перезвонит вам, и вы там все между собой решите. Я ему просто скажу, что у меня есть друг, который сможет узнать подробности и дать хороший совет. Правильно?

– Правильно.

Мария сидела на стуле и смотрела в окно. Гуров остановился на пороге и некоторое время смотрел на жену. Ясно. Первый этап миновал, и пришел черед второго. Теперь она в состоянии меланхолии. То есть просто психологический и эмоциональный минимум. Маша так выложилась за эти дни работы над новой ролью, что теперь она просто сидит уставшая. Но ей кажется, что ее покинуло вдохновение, а не только силы. И это пройдет, просто нужно немного времени, и количество станет переходить в качество. Она скоро начнет, как сама говорит, чувствовать роль, чувствовать свою героиню, начнет понимать ее.

– Маша! – позвал Гуров негромко. – Привет!

– Пришел. – Голос жены прозвучал бесцветно и отрешенно. – Сейчас пойдем ужинать.

– А разве ужин – это то, чего сейчас требует, буквально жаждет твоя душа? – немного театральным тоном спросил Лев.

– Моя душа ничего не требует, не жаждет и… не ждет, – ответила Мария и медленно поднялась со стула. – Устала она.

Гуров поймал жену посреди комнаты в объятия. Провел рукой по волосам, потом чуть отстранился и посмотрел в глаза. Маша немного удивленно смотрела на него и не двигалась с места. Это было хорошим признаком: она не отмахнулась, не проворчала какой-нибудь нелепой фразы. Она ждала перемен. Перемен во всем, а не только в себе. Значит, творческий кризис вот-вот минует, это Гуров тоже хорошо знал.

Сделав предупреждающий знак вытянутым вверх указательным пальцем, он улыбнулся и, шагнув в сторону, взял со столика пульт. Убавил звук телевизора до конца, включил музыкальный центр, и, о чудо, из колонок полились звуки медленного фокстрота – единственного классического танца, после вальса, конечно, который Гуров умел прилично танцевать.

– Мадам, я приглашаю вас, – галантно протянул он руку жене.

Маша, продолжая удивленно смотреть на мужа, положила ладонь в его руку и грустно улыбнулась:

– Выдумщик ты мой милый. Только не фокстрот, хотя ты его научился танцевать просто шикарно. Лучше просто постоять, прижавшись друг к другу, и покачиваться в такт музыки. Как в юности. Тихо, лениво, тая от нежности. – Она вздохнула и затихла, прижавшись щекой к его широкой груди.

Лев обнял жену, подумав, что вот и закончился ее творческий кризис. Встанет она завтра утром, пойдет в ванную, что-то тихо напевая себе под нос, проводит его на работу, а сама возьмется за свою роль, но теперь пойдет у нее все гладко и гармонично, потому что Маша уже переболела, и отторжения не произошло.

И тут Гуров совершенно случайно бросил взгляд на экран молчавшего телевизора. Там красовалась фотография мужчины с грубоватым лицом и прижатыми к голове ушами. Челюсть, тяжелый взгляд, выпирающие надбровные дуги. Так это же… Лев отстранил Марию, которая провела по его щеке рукой и тут же ушла на кухню, а сам, добавив звук, стал слушать. Он не ошибся, хотя видел эту фотографию только один раз несколько дней назад.

А диктор рассказывала, что продолжается расследование обстоятельств смерти чемпиона России по боевому самбо Олега Лобачева. Тело бывшего спортсмена обнаружено в его квартире соседями, обратившими внимание, что входная дверь не заперта и приоткрыта вторые сутки. Они вошли и обнаружили тело. Вскрытие показало, что смерть произошла от острой сердечной недостаточности.