Полигон

Он был таким же, как мой отец… Но Эрик никогда не претендовал на трон Главы Корпорации.

Он хотел Полигон.

– Мы живы, – шепчет Шон, пытаясь улыбнуться, но в его глазах я вижу шок.

Мы все ещё не осознали, что это только начало.

– Хватит на сегодня, – раздаётся голос майора Харпера.

Он обводит нас взглядом, который не выражает ни малейших эмоций. В его глазах ни намёка на сочувствие или одобрение. Для него это просто очередной этап.

– Теперь направляйтесь в бараки. Отдых вам понадобится. Завтра будет ещё хуже.

Его слова разлетаются, как холодный ветер, и я чувствую, как мурашки пробегают по коже. Бараки. Наконец-то хоть какой-то отдых. Даже после всех испытаний, мысли о том, что мы сможем лечь на что-то похожее на кровать, дают слабую надежду.

Мы выдвигаемся вперед, стараясь держаться вместе. Шон идёт рядом со мной, его шаги медленные, он выглядит так, будто находится на пределе своих возможностей, но усиленно пытается это скрыть и при этом умудряется помогать подвернувшей ногу Теоне. Кассандра тоже не отстаёт, хотя её лицо всё ещё блестит от пота и покрыто грязью, а выбившиеся из пучка темные волосы спутаны и растрёпаны. Но её карие глаза сверкают непоколебимой решимостью – той же, что была с самого начала. Дилан идёт молча, его янтарные глаза внимательно следят за каждым нашим движением, будто стремясь предугадать и защитить от любой опасности. Он шаг в шаг держится рядом с мистером Индиго, чьи силы на исходе, но какое-то упрямство и непонятная внутренняя сила не позволяют ему сдаться.

После прохождения полосы препятствий, между нами возникла своего рода связь. Несмотря на всю чудовищность и внезапность, испытание преподало нам первый жестокий урок – выживать в одиночку на Полигоне – не вариант.

Оглядевшись по сторонам, я замечаю, что остальные инициары тоже разбились на команды, и сопровождающие нас военные не спешат разрушить образовавшиеся группы.

Неужели наша задача состояла именно в этом? Или только одна из задач? Если так, то насколько хорошо мы справились? Кто-нибудь собирается нам объяснить, какого черта тут происходит? И почему неопытные новички мрут как мухи, в то время как Корпорация нуждается в обученных солдатах?

– Сколько таких испытаний ещё будет? – тихо спрашиваю я, не надеясь, что кто-то знает ответ.

– Много, – коротко отвечает Кассандра. – И они будут сложнее. Ты слышала, что сказал Харпер?

Мы приближаемся к общежитиям. Построенные в строгом военном стиле, эти здания олицетворяют суровость и дисциплину – их серые металлические стены и узкие окна, безразлично смотрящие на серый опасный мир, внушают чувство холодной беспристрастности. Всё на Полигоне кажется чуждым и бесчеловечным, как будто здесь намеренно уничтожили всякое проявление тепла и уюта.

При входе нас обдаёт резким запахом ржавого металла и сырости. Внутри бараки выглядят ещё более угнетающе: койки, тесно выстроенные в идеально ровные ряды, громоздкие шкафы из стали – безликие и функциональные. Тусклый свет, льющийся из старых галогеновых ламп, едва справляется с темнотой, отбрасывая на стены длинные, искажённые тени, от которых помещение кажется ещё более холодным и безжизненным.

– Это теперь наш дом, – вздыхает Шон, бросив рюкзак на одну из кроватей. – Очень уютно.

– По крайней мере, мы не снаружи, – сухо замечает Теона, подходя к соседней койке. Эти двое постоянно находятся рядом, что наводит на определённые мысли, но я благоразумно держу их при себе. У нас еще будет время узнать друг друга лучше… По крайней мере, я на это надеюсь.

Определившись с местами, мы тяжело устраиваемся на узких койках, которые кажутся ещё жёстче после долгого изнурительного дня. Боль пронзает каждую мышцу, но облегчение от того, что на сегодня всё позади, согревает изнутри. Кто-то просто валится на матрас, бессильно глядя в пустоту потолка, другие осторожно присаживаются, пытаясь растянуть напряжённые мышцы и поймать хоть немного комфорта.

Рядом со мной бесшумно опускается Кассандра. Её движения мягкие и уверенные, и даже не глядя, я чувствую её присутствие – как лёгкое дуновение ветра, тихое и непринуждённое.

– Никогда не думала, что буду скучать по работе на ферме, – тихо произносит она. – Похоже, нам придётся привыкнуть к этому аду.

Повернув голову, я встречаю ее уставший взгляд. Заторможенно киваю, чувствуя, как нервы сдают от усталости. Мой взгляд скользит по остальным инициарам. Многие из них выглядят так, словно готовы развалиться в любой момент. Синеволосый парень, где-то раздобыв аптечку, молча обрабатывает полученные раны. У него огромная ссадина на ноге, а ладони напоминают кровавое месиво. Стянув зубами перчатки, убеждаюсь, что мои выглядят не лучше. Физическая боль – ерунда. Больше страшит другое – в условиях антисанитарии можно легко схлопотать заражение крови. А еще мне нужно перетянуть запястье эластичным бинтом. Если этого не сделать, завтра оно распухнет и превратится в бесполезный груз, а с одной рукой я вряд ли на что-то сгожусь…

Дрейк навел бы тут порядок. И обо мне позаботился. Да что там – об остальных тоже. Дьявольски несправедливо, что его у меня забрали. В голове мелькает здравая мысль: нужно срочно найти способ связаться с отцом. Вот только, как это сделать – я понятия не имею. Все наши гаджеты изъяли еще до того, как мы поднялись на борт военного корабля.

Между тем аптечка передается по кругу, где каждый находит то, что нужно именно ему. Смазав ладони заживляющей мазью, я бесконечно долго перематываю воспаленное запястье. Моё внимание рассеянно блуждает по унылому пространству барака, когда замечаю двух незнакомых девушек, занявших койки в самом конце прохода, упирающегося в железную дверь.

– Как думаешь, что там? – обращаюсь к Кассандре, продолжая смотреть на дверь.

– Душевые и туалет, – пожав плечами, предполагает Кэс. – Честно, я бы проверила, но у меня нет сил отодрать задницу от кровати, – признается она, неосознанно касаясь пальцами грубого рубца на своей щеке.

– Никаких разговоров, – вдруг раздаётся голос надзирателя, который заходит в нашу комнату. – Завтра вас ждёт тяжелый день. И советую вам быть готовыми.

Я с трудом сглатываю, чувствуя, как напряжение снова поднимается в груди. Отдых, которого я так жажду, будет совсем недолгим…

Когда, осмотрев помещение, вояка наконец уходит, в бараке устанавливается неестественная тишина, нарушаемая лишь тяжёлыми вздохами и приглушёнными шёпотками. Не чувствуя ни малейшего стеснения, я стаскиваю с себя защитный костюм, и оставшись в черном термобелье, полностью скрывающем мое тело, забираюсь под тонкое одеяло. Свет становится еще глуше, но засыпать никто не спешит. Инициары беспокойно ворочаются на своих узких койках, скрип металлических пружин эхом разносится по бараку, словно отголосок напряжения, витающего в воздухе.

– Что ж, – первым не выдерживает Шон, поднимаясь на локтях и глядя на нас с улыбкой. – Думаю, раз уж мы застряли здесь надолго, стоит узнать друг друга получше.

– Хорошая идея, – поддерживает его Кассандра, расправляя плечи и садясь прямо. На ее обычно сосредоточенном замкнутом лице мелькает подобие улыбки, придающей Кэс особое очарование. Длинный шрам в полумраке почти незаметен, и я отмечаю про себя, что с внешними данными у нее полный порядок. Красивый разрез глаз, высокие скулы и губы довольно приятной формы. А еще она явно неравнодушна к Дилану Пирсу, судя по тому, как часто ее взгляд останавливается на этом не самом дружелюбном, но безусловно симпатичном парне с притягательной харизмой плохиша. Мне он не особо нравится, и похоже, это взаимно, но выбор Кассандры понять не трудно. В нем есть дерзость и самоуверенность, которых ей катастрофически не хватает.