Полигон

Выпятив грудь и чуть задрав подбородок, перед столом замер другой мужчина. Его волосы выкрашены в черный и заплетены в две косы с торчащими из них орлиными перьями. Одет этот «индеец» в Utility Uniform [4] : камуфлированные штаны с ремнем и куртку расцветки woodland поверх оливковой майки. Рукава закатаны до могучих бицепсов светлой стороной наружу. Голова не покрыта, на ногах вместо морпеховских ботинок из замши – ковбойские сапоги из кожи гремучей змеи.

– Ну? – наконец выплевывает тот, кто в кресле.

4

Utility Uniform – один из трёх основных типов униформы морской пехоты США.

«Индеец» сразу же начинает говорить:

– Как вы и предполагали, все три наши группы были уничтожены в течение десяти часов. Точнее – у нас подтверждение об уничтожении двух групп. С третьей нет связи, что фактически означает…

– Соседи? – перебивает тот, лицо которого в тени.

– Согласно данным агентуры, у них результаты хуже наших.

– Уроды. Все уроды.

– Так точно, – орлиные перья в косах слегка подрагивают, «индеец» отступает на шаг. – Будут еще указания?

– Пошел вон!

Рывком открывается дверь в светлый коридор и тут же захлопывается за «индейцем».

«Никому нельзя доверять. Все нужно делать самому», – думает тот, кто в кресле. Его бьет нервная дрожь. Вокруг больше нет кабинета. Как тогда, в сельве, вспыхивают молниями языки нестерпимо жаркого пламени, рвут его на части, пожирают вместе с плавящейся броней, точно стая голодных пираний…

Он откидывается на спинку кресла и хохочет – искренне, с удовольствием, подчистую сжигая боль, от которой не может избавиться много лет.

Игра только начинается.

И у него есть козырь в рукаве.

* * *

– Край, ужинать будешь? Пельмени вчерашние греть? – донеслось с кухни.

– Спасибо, любимая, я пас, – подумав, я добавил, чтобы не вызвать подозрение: – Позже. Не голодный пока.

Хотелось выпить, и отнюдь не воды. Но – железно завязал, так что отставить!..

Я стоял у окна нашей однокомнатной квартиры на проспекте Косиора. Проспект носил имя человека, который без малого сотню лет назад организовал в моей стране жуткий голод. Тогда погибли миллионы… «Вот в честь кого названы наши улицы и переулки, – подумал я, вот чью память мы чтим».

Внизу по разбитому до ям асфальту неспешно прогрохотал троллейбус, от покрышек до «рогов» разрисованный граффити. По салону разгуливал здоровенный негр-кондуктор с «калашом» в мускулистых руках. Обогнав троллейбус, промчались два скутера, управляемые девушками в обтягивающих топиках и шортах. На скорости соплюхи умудрялись размахивать бейсбольными битами, скрещивая их, точно рыцари – мечи на ристалище.

В этом весь наш Вавилон – смертельно опасный, но соблазнительный.

Я люблю родной город. Тут, среди вооруженных толп, я чувствую себя в безопасности. Соседи в курсе, что я в международном розыске и что за мою голову положено вознаграждение на «большой земле». Чтобы разбогатеть, всего лишь надо доставить череп Макса Края тем, кто отсек Вавилон от прочего мира противотанковыми рвами, колючкой и минными полями. Каждый в этом городе живет в постоянном ожидании войны, ну да нам не привыкать. Выбоины под каблуками армейских ботинок, небо над дырявыми крышами – это наше все, это принадлежит ветеранам, а значит – мне. И потому никто не спешит выдать меня властям. Но я все равно всегда начеку: у двери стоит топор, везде, где только можно, разложены ножи, с пистолетами не расстаемся ни я, ни Милена.

У нас маленький сын, нельзя так, опасно держать в доме оружие? Да Патрик научился стрелять раньше, чем произнес «мама», так что не переживайте за моего парня.

За него буду переживать я.

Уже начал:

– Сынок, а ты чего машинки по всей квартире разбросал? Еще наступим я или мама, сломаем. Или упадем, сами сломаемся. Ты разве этого хочешь?

Недовольно сопя, Патрик встал с напольного ковра, прямо-таки умоляющего о свидании с пылесосом.

– Папочка, я уберу. Поиграю на твоем телефоне в «птичек» – и сразу уберу. Можно?

Я протянул ему мобилу далеко не последней модели, но вполне исправную, хоть и уже изрядно потертую. Потом надо будет позвонить насчет новой работы…

Приняв от меня трубу, Патрик тотчас запустил нужное приложение и, уставившись на экран, двинул к нашему скрипучему дивану с протертой обивкой.

– Сынок, смотри куда…

Поздно. Малыш наступил на игрушечную гоночную машину, которая вместе с ногой поехала из-под ступни, взмахнул руками, телефон отправился в полет…

И тут я подхватил сына, не дав ему врезаться виском в угол тумбочки.

Ударившись о стену, трубка хряпнулась на пол.

– Цел, дружище? – я чмокнул сына в темечко. – Испугался?

Он кивнул и начал оправдываться. Не слушая его, я поднял телефон: экран разбит, заплыл черным. М-да… Все один к одному, это происки злодейки-судьбы. Наверняка есть плохая примета о сломанных к ночи мобильниках. И вообще, Край, пора бы уже признать: там, на войне, а потом в Чернобыле, ты чего-то стоил, ты был круче всех, а здесь, в мирной жизни, ты – никто и ничто, тебе здесь не место…

На шум в комнату заглянула Милена:

– Что у вас тут, мальчики?

– Игрушки убираем, – я опередил сына с ответом.

– Это дело нужное. Ужин скоро будет готов. – Милена вернулась к плите.

Только она ушла, я улыбнулся Патрику:

– Не расстраивайся, сынок. Я на тебя не в обиде за телефон.

Малыш всхлипнул:

– Хорошо тебе. А я в «птичек» теперь не поиграю.

И тут я вспомнил о девайсе, отжатом у извращенца в кафе. Хлопнул по карману – корейская игрушка была на месте. Настроение чуть улучшилось. Главное – чтобы Милена раньше времени не увидела трофей, ну да она ужином занята, в очередной раз хочет отравить нас.

– Сынок, ты пока машинки покатай, а папа что-нибудь придумает, – с этими словами я включил телек и нашел новостной канал, где симпатичная дикторша рассказывала, что в Вавилоне участились случаи исчезновения детей… Пусть бубнит себе, меня это расслабляет.

Я плюхнулся на диван, пружины подо мной жалобно заскрипели. Переставить на чужой смартфон свою симку – минутное дело. Готово. Осталось только обзавестись к этой трубе чехлом – девять вариантов цвета, со встроенным шокером на восемнадцать тысяч вольт и распылителем перцового аэрозоля – и о’кей, я похож на человека, могу звонить хоть на курорты солнечного Магадана, хоть в концлагеря Силиконовой Долины! Почистить лишнее, освободить память от чужого…

А вот с этим не задалось.

Все из-за моего любопытства. Дернул же черт изучить содержимое карты памяти телефона! Книжные файлы, фото голых девок… Галерея видео. Я запустил первый ролик – да так и застыл на диване.

Картинка на пятидюймовом экране слегка дрожит. Оператор явно волнуется. Десятиметровой высоты бетонная стена, поверх вынесены стальные опоры, на которые натянута колючая проволока, – справа и слева от мощных ворот, которые медленно открываются под действием сервомоторов. Над воротами – пулеметные вышки. Перед воротами за полосатым шлагбаумом – взвод или больше вооруженных до зубов бойцов ВС Украины в брониках и касках с забралами. Бойцы направляют стволы на ворота – точнее на то, что за ними. В кадре два «корда» [5] на специальных стойках, за которыми можно плясать в полный рост, и два «Балкана» [6] с присевшими у них воинами.

5

«Корд» – крупнокалиберный пулемёт производства ОАО «Завод им. В.А. Дегтярева».

6

АГС-40 «Балкан» – 40-мм автоматический гранатомёт.