Полигон
Шрифт:
– Ладно, понесу за тебя пока что. – Патрик взял «микро-узи» Амаки.
Избавившись от тяжести, девочка крикнула ему:
– Догоняй!
И побежала по коридору к лестнице. Застучали по полу сандалики, колыхнулось красивое голубое платьице, и короткие косички смешно задергались на голове. Замелькали в воздухе черные цветы, нарисованные хной на руках Амаки. Не раздумывая, с оружием в руках Патрик помчался за подругой. Она смеялась, и он смеялся. Они напрочь позабыли о том, где находятся и во что собирались играть. Патрик уже не раз нарушал чужие правила. И он знал, что пора установить свои. Ведь без правил играть неинтересно. Без правил игра – не игра, а черт знает что, как говорит папа. Но ведь чуточку
Хохоча они взлетели по лестнице на следующий этаж и со всех ног, ничего не замечая вокруг, понеслись по просторному коридору. Весь, без остатка, Патрик растворился в безграничной радости, его охватившей. Он мог бы бежать так вечно!
Если бы Амака не врезалась в стену, вставшую на ее пути.
В живую черную стену.
Точнее – в мужчину, одетого в черное, вроде того, который нашел Патрика в подвале. Только этот выше ростом и глаза у него зеленые. Второй стоял рядом, у двери, одной из многих на этаже. Молча мужчины обнажили мечи – сверкнула заточенная сталь – и замахнулись на детей, не оставив Патрику выбора. Чтобы не дать обидеть себя и Амаку, он выстрелил в мужчин из двух «мини-узи» одновременно, как учил папа. Две короткие очереди слились в одну, при этом отдачей едва не вырвало оружие из рук Патрика, но все же обе цели он поразил. Тела рухнули на пол. Одно задергалось в агонии, меч несколько раз ударил по полу. Патрику пришлось добить мужчину, пока тот не поранил Амаку, застывшую в паре шагов от него. Все произошло так быстро, что девочка только сейчас, когда опасность миновала, вскрикнула от страха.
И бросилась к двери, потянула за ручку на себя и вбежала в кабинет.
– Эй, ты куда? – уронив один ПП – все равно в нем патроны закончились, – Патрик кинулся за подругой.
И замер у порога.
Пол в кабинете выстлали паркетом, а не линолеумом, как в коридоре. Мебель поставили сюда старинную, а значит, дорогую. Стены отделали кожей и деревом. Примерно треть всей площади занимал здоровенный стол, на котором зеленел абажуром светильник и показывал свое набитое деньгами нутро золотистый кейс. Громадное кресло пустовало, как и еще пяток поменьше, оранжевых.
От ужаса вытаращив и так от природы выпуклые глаза, Амака смотрела на самого толстого человека на всей Земле. У этого взрослого была ну просто огромная голова! Глядя на детей, он тяжело дышал, по лбу его и по щекам стекали крупные капли пота. И пахло от толстяка противно, как от переполненного мусорного бака.
– Figlio di puttana! – выдохнул из себя он, при этом изо рта у него выпала сигара. – In bocca al lupo! [20]
Патрик ни слова не понял, но сообразил, что его только что отругали. А он терпеть не мог, когда ругают деток. К тому же, папочка говорил, что курить – вредно для здоровья и что курят только слабаки. Но толстяк не показался Патрику слабаком. Наоборот, толстяк был таким огромным, что удивительно просто, как под ним пол не провалился.
20
Бранные выражения на итальянском.
Вторым человеком в кабинете был тот мужчина, который обещал поиграть с Патриком. Патрику понравился его черный костюм поверх белой рубашки с галстуком. И черные туфли на ногах тоже понравились. А вот высокий лоб, переходящий в залысину, мужчина морщил некрасиво. К тому же, на его скуластом лице Патрик ни разу еще не видел улыбку. У этого дяденьки, который называет себя другом папы, нехороший взгляд. И потому Патрик знал, что никакой он не друг. Среди папиных друзей плохих нет и быть не может.
«Друг» наметил было движение к Амаке, но Патрик строго ему велел:
– Стой, где
стоишь! Иначе кишки выпущу!Так говорить Патрика научил любимый папочка. Они вместе долго репетировали, пока папа не решил, что у Патрика получается достаточно грозно. Маме их занятия не нравились, она постоянно ругалась с папой из-за этого, а папа говорил ей, что мало ли чего в жизни случится, пусть лучше парень умеет, чем не умеет.
– Малыш, опусти оружие. А то еще выстрелит, – «друг» принялся медленно заводить правую руку себе за спину, и это не понравилось Патрику.
Остались ли во втором «микро-узи» патроны? Патрик не знал. Может, да, а может, все в коридоре истратил. Скорострельность-то у израильского ПП о-го-го. Запасные магазины есть, оттопыривают карманы, но чтобы сменить пустой на полный, нужно время, считаные секунды, а их-то как раз у Патрика и не было.
Поэтому он метнул в «друга» сюрикен.
И не попал. То есть в «друга» не попал, но угодил четырехконечной стальной звездочкой аккурат в лампу, сшибив ее со стола, только полетели осколки зеленого стекла.
Ну и мазила! «Это наследственное», – сказал бы папа, присутствуй он здесь. Папа тоже не обладал снайперской меткостью, поэтому спокойно относился к промахам сына.
Вторую звездочку Патрик метнуть не успел.
Сзади на него упало что-то тяжелое, подмяло под себя.
ПП вырвали из руки.
И стало больно-больно.
Милены рядом не оказалось.
И неспешно, чуя, что мне некуда деваться, напирала толпа уродцев, многие из которых едва на ногах держались. Из толпы в меня метнули вилы, но, хвала духам Полигона, не попали. Ничего не имею против садово-огородного инвентаря, но только когда его используют по назначению, а не для убийства бывших сталкеров. Впрочем, если дело касается моей скромной тушки, я вообще становлюсь пацифистом и всем советую разоружиться и подумать о душе.
Понятно, что супруга до сих пор не присоединилась ко мне лишь потому, что ее задержали хлебосольные мутанты, которые, конечно, очень рады видеть у себя в гостях красавицу-блондинку. Если Милену сразу не растерзали, она проживет еще некоторое время. Пока я не найду способ спасти ее, точно проживет. Должна прожить!..
Все это промелькнуло у меня в башке за долю секунды. Я ласточкой, обремененной двумя сидорами, нырнул в проем, откатился в сторону и, вскочив, побежал к конвейеру. Из оружия у меня только нож. Да хоть бы и винтовка. Какие шансы у одного сталкера совладать с десятками, а то и сотнями мутантов?! Да еще на их территории, где они знают каждый кустик, каждый кусок металла?..
Аж ни единого!
«И все же, Край, ты хочешь рискнуть жизнью и спасти жену? – робко спросил мой страх и тут же впал в истерику: – Да пожалуйста!!! Но учти, не только собственную шкуру на кон ставишь, но и жизнь Патрика, которому неоткуда ждать помощи, только от тебя! Что с ним будет, Край, если ты погибнешь?!»
Заставив свой страх заткнуться, в дальнем углу цеха я забился в щель между стальными чанами. Авось сразу не найдут. Мне нужно немного времени, собраться с мыслями и подготовиться к следующему раунду общения с аборигенами. У меня появился план – опасный и рискованный, как вся моя жизнь.
Начал я с того, что расстался с патронами, то есть вытащил из сидора бесполезные – обременительные! – без ВСК магазины. Морально это было нелегко сделать. Рефлексы, инстинкты и опыт вопили от возмущения. Нельзя выбрасывать боеприпасы! Нельзя!
Можно. И потому – долой. Лишний груз мне ни к чему. В итоге все можно будет уместить в один сидор.
Пока я доставал контейнеры с приборами, цех наполнился голосами. Мутанты вернулись и все как один искали меня. Они появлялись тут и там и исчезали за станками, громко недоумевая, куда я делся, почему они не чувствуют меня.