Полигон
Шрифт:
– Вперёд, – коротко бросил Лид.
И пятёрка, словно обретя второе дыхание, врубилась в беспорядочный строй мертвяков. С каждым словом священника их мечи наливались ярким светом, а синхронная поступь начала слегка сотрясать пол.
– Мэтр, метатель! – крикнул Мрак Раби.
– Рано, юноша, рано, – флегматично отозвался толстячок, швыряя в направлении ближайшего тоннеля одну из недавних «мин». В следующее мгновенье там развернулся купол магического поля, перекрывая выход из тоннеля.
– У нас десять минут, – крикнул он полковнику, – потом схлопнется! Тень, поставишь еще парочку?
Тень отрывисто
Оливер прищурился и сжав руке свой медальон что-то резко выкрикнул, вытягивая руку в сторону лича. С его пальцев сорвался огненный вихрь, проделавший в рядах нежити настоящую просеку.
Отряд бастионцев, собравшийся было отступать к одним из кованных ворот, вплавленных в баррикаду, замедлил своё движение и, развернувшись, пошёл на сближение с командой полковника.
Хоралы зазвучали ещё громче, и отец Моррис развёл руки в стороны, с лёгкостью удерживая тяжеленный башенный щит и палицу. Казалось, клирик хочет кого-то обнять. Баньши, до этого момента безнаказанно терроризирующие бастионцев, дико завизжали и заметались во все стороны - как оказалось, хоралы причиняют им такую же боль, как их собственные крики людям.
Лич, заметив изменение на поле боя, многообещающе посмотрел на отряд полковника и безумно захохотал. Неживой маг, позабыв про атаки защитников крепости, швырнул в полковника облако праха, которое бессильно разбилось об искрящийся молниями щит Олега. Щит мигнул, но не пропал, а рассыпался сотнями небольших молний, юркими змейками, поразившими близстоящую нежить.
Лич недовольно скривился и требовательно посмотрел на коридор, находившийся у него за спиной. При этом его голова, словно на шарнирах, прокрутилась на 180 градусов. Маги Бастиона, заметив телодвижения лича усилили нажим, словно пытаясь от чего-то отвлечь немертвого мага. На лича обрушился ливень заклинаний. А люди, стоящие на баррикадах, взволновано забегали.
Олег счастливо вздохнул полной грудью. Воздух был буквально переполнен энергией и парень впитывал ее каждой клеточкой тела. Он метнул несколько молний в тумбообразные груды мяса, прожигая уродцев насквозь и почувствовал непреодолимое желание воспарить над полем боя. Олег хищно улыбнулся – как удобно было бы сверху разить своими верными молниями врага!
А пограничное войско Бастиона, до этого с трудом отбивающееся от лича и его армии, не веря в происходящее, то тут то там разворачивалось в наступление. Непонятная мощь, волнами исходящая от неизвестно откуда взявшейся кучки воинов наполняла их руки силой, а сердца отвагой.
Каждый удар разил точно в цель, и воины с удивлением понимали, что сейчас успевают нанести вместо одного два, а то и три удара противнику. Движения же скелетов, полуразложившихся зомби, упырей, костяных гончий и баньш, казалось, наоборот замедлились.
Чем ближе нежить находилось к полковнику, тем сильнее она замедлялась, начиная двигаться так, будто находилась под водой. А отряд, подгоняемый криками Константна, тем временем приближались к личу все ближе и ближе.
– Ещё чуть-чуть, ещё немного, – шептал Константин, чьи зрачки начали наливаться синевой, а самого аналитика трясло, будто он что-то из последних сил сдерживал
в себе. – Еще шажок! Все!– ААарргххх! – грудь Константина выгнуло дугой, его самого приподняло в воздух на добрых полметра.
Большое облако праха, выпущенное личом и почти долетевшее до прикрывшихся щитами бойцов Лида, было в раз сметено беззвучной голубоватой волной, пронёсшейся от Константина в сторону высшей нежити, а затем и по всему залу.
Маги Бастиона недоумённо смотрели друг на дргуа, не понимая, куда подевалась их магия. Лич, перестав хохотать, начал судорожно метаться то туда, то сюда. Простые воины, что-то почувствовав, лишь плотнее сомкнули свои ряды, не переставая рубить ползущую на них нежить.
Как только Серый Кардинал впустил из себя антимагию, мэтр Раби, как и было договорено, вынул из-за пазухи длинную алебарду с посеребрённым крюком на конце и бросил её Олегу. Тот подхватил оружие и кинулся к личу. Сахарок, Шарп и Лид с бойцами, под руководством Лида прижимали лишившуюся магии высохшую мумию к стене.
Олег, выскочив сбоку, зацепил крюком костлявую ногу, выглядывающую из-под юбки, сделанной из человеческой кожи, и с силой рванул алебарду к себе. Лич потерял равновесие и неуклюже рухнул на землю, завизжав так, что заложило уши, наверно, даже у баньши.
Полуоглохшие бойцы, не обращая внимания на потекшую из ушей кровь, с остервенением принялись рубить на куски предводителя армии мёртвых. Лич еще какое-то время сопротивлялся, пронзительно крича и протягивая в сторону дальнего коридора свои костлявые руки.
Олегу, который врубался в лича алебардой, вдруг стало жалко это несчастное существо, вскрикивающее от каждого удара, и парень замешкался, не зная, как поступить.
В чувство его привел окрик Лида:
– Олег! У нас секунд десять, пока антимагия действует, не успеем, он устроит здесь самую настоящую мясорубку!
– Руби парень! – крикнул Шарп, старательно кромсающий шею нежити, – не давай ему залезть тебе в голову!
Олег мотнул головой и выбросив из головы все мысли, с новыми силами врубился в тщедушное, но удивительно крепкое тельце лича, работая алебардой, как топором. Наваждение ушло и парень облегченно выдохнул – под его ударами корчилось не разумное существо, а исходящая злобой ко всему живому древняя тварь.
Раби и Мрак, тем временем закончили устанавливать уже вроде как ненужный метатель. Как выразился почтенный интендант «на всякий случай». Стрелять сейчас в лича – было бы бессмысленной тратой дорогостоящего снаряда. Но разведчик все равно держал древнее порождение зла на прицеле. Тоже «на всякий случай».
– В стороны! – Отец Моррис распростёр руки над изрубленным телом лича и в еле ворочающуюся нежить ударил ослепительно яркий свет, заставляя останки нежити с шипением таять. – Кир, давай!
Лучник, получивший от «сундука» амфору с огненной жидкостью, ловко закинул склянку ровно в центр гниющей кучи костей и отскочил назад. А в следующий мир ярко-алое пламя взметнувшегося огня принялось с довольствием пожирать прах мертвеца.
Несколько томительных секунд и огонь спадает, оставляя после себя золотой череп, валяющийся на полу. Отце Моррис набрасывает на него какую-то тряпку и ощущение отчаяния и безнадежности мгновенно исчезает, а в зале как будто становится светлее.