"Политическое завещание" Ленина

Далее вслед за тезисом Зиновьева о возникновении определенного равновесия в мире между капитализмом и социализмом «с явным уклоном в сторону победы социалистической революции» Сталин делает большую вставку, в которой формулирует свой главный вывод: «Вообще, победа социализма ( не в смысле окончательной победы) безусловно возможна в одной стране.

С другой стороны, наличие двух прямо противоположных общественных систем вызывает постоянную угрозу капиталистической блокады, других форм экономического давления, вооруженной интервенции, реставрации. Единственной гарантией окончательной победы социализма, т.е. гарантии от реставрации, является, следовательно, победоносная социалистическая революция в ряде стран. Из этого, однако, не вытекает, что невозможна постройка полного социалистического общества в такой отсталой стране, как Россия, без "государственной помощи" (Троцкий) более развитых в технико-экономическом отношении стран». «Из этого вытекает, - продолжал Сталин, - что страна рабочей диктатуры, являющаяся основной базой международной революции, должна рассматривать себя, как ее могущественнейший рычаг и подспорье; с другой стороны, господствующая в ней партия пролетариата должна прилагать все усилия к тому, чтобы строить социалистическое общество в уверенности, что это строительство может быть и наверняка будет победоносным, если удастся отстоять страну от всяких попыток реставрации. Другими словами - правильной политикой, как в отношении к крестьянству внутри страны, так и в области международных отношений, РКП должна преодолеть все затруднения, вытекающие из замедления темпа мировой революции»[1702].

Итоговый вывод лишь в предельно сжатой форме, ясно и четко повторяет то, о чем Ленин говорил неоднократно, в том числе и в «Завещании». Вместе с тем, четко разделив вопрос о достаточности сил революции для победы социализма над капитализмом внутри страны и вопрос о победе социалистической революции в ряде других развитых капиталистических стран как условия окончательной победы социализма в СССР, Сталин придал оценкам и выводам В.И. Ленина законченный вид. Это важно для уяснения сути проблемы. Это тем более важно, что данная формулировка была направлена против тех, кто начал оппонировать в этом вопросе и Ленину, и Марксу. Фронт противостояния был четко определен.

Вскоре Сталин, использовав новые для большевиков взгляды Маркса на пути развития социалистической революции, сделал важный шаг в деле развития ленинской концепции социалистической революции в России. К аргументации Ленина, основанной исключительно на концепции пролетарской революции, Сталин добавляет аргументацию Маркса, базирующуюся на ином, чем у Ленина, понимании своеобразия исторического пути России, на ином видении возможностей развития социалистической революции в СССР. И сразу же перспектива отношений с крестьянством предстала иначе, чем мыслилась прежде. Чтобы понять суть разницы, достаточно сравнить две цитаты.

На XI съезде Ленин говорил: «Крестьянин нам кредит оказывает… Но этот кредит не может быть неисчерпаемым. Это надо знать и, получивши кредит, все-таки поторапливаться. Надо знать, что приближается момент, когда крестьянская страна нам дальнейшего кредита не окажет, когда она… спросит наличными», «теперь у нас больше никаких выходов нет… с русским капитализмом, с тем, который растет из мелкого крестьянского хозяйства… предстоит в ближайшем будущем бой, срок которого нельзя точно определить. Тут предстоит "последний и решительный бой", тут больше никаких, ни политических, ни всяких других, обходов быть не может»[1703]. Последние статьи Ленина, продиктованные в начале 1923 г., не перечеркивают этих оценок и прогнозов.

Сталин теперь думал уже иначе. В мае 1925 г., подводя итоги конференции РКП (б), он говорил: «Существуют два пути развития земледелия: путь капиталистический и путь социалистический… как пролетариат , так и, в особенности, крестьянство заинтересованы в том, чтобы развитие пошло по второму пути, по социалистическому… Отсюда общность интересов пролетариата и крестьянства, покрывающего противоречия между ними… Главное теперь вовсе не в том, чтобы разжечь классовую борьбу в деревне. Главное теперь состоит в том, чтобы сплотить середняков вокруг пролетариата, завоевать их вновь. … Главное состоит в том, чтобы строить социализм вместе с крестьянством, обязательно вместе с крестьянством и обязательно под руководством рабочего класса , ибо руководство рабочего класса является основной гарантией того, что строительство пойдет по пути к социализму» (курсив наш.
– B.C.)[1704].

Новацию Сталина надо оценить по достоинству. Прежде считалось аксиомой, что в социализме заинтересован только пролетариат (городской и сельский). Его классовый интерес ведет к социалистическому преобразованию деревни и сельского хозяйства. Теперь Сталин заявляет, что крестьянин в этом заинтересован не меньше, пожалуй, даже больше пролетариата. Связь со взглядами Маркса очевидна.

Различия в оценке социалистического потенциала российского крестьянства и во взглядах на перспективы отношений с крестьянством настолько значительны, что можно говорить о новой концепции социалистической революции в России на основе творческого соединения результатов анализа опыта революции, сделанного Лениным, и идей Маркса.

Новую концепцию социалистической революции от ленинской отличала в первую очередь и в основном иная (присущая Марксу) оценка социалистического потенциала российского крестьянства. А от высказанных Марксом идей о социалистической революции в России новая концепция отличалась сочетанием первой (пролетарской) и второй (условно «общинно-крестьянской») схем социалистической революции. К. Маркс предлагал российским революционерам не упускать из виду тех возможностей, которые имеются у российских революционеров-марксистов в виде сельской общины. За прошедшие 40 лет Россия в своем развитии ушла очень далеко. Развился капитализм, ослабла, но не исчезла община. Появилась возможность органично сочетать пролетарский социализм с социалистическим потенциалом российского крестьянства. Однако здесь лежал пласт проблем, над которыми Маркс не задумывался. Здесь были скрыты новые, неведомые прежде возможности для развития социалистической революции в СССР.

Задачу превращения России нэповской в Россию социалистическую приходилось решать в жестких международных условиях, поэтому вопрос о времени этого превращения, о темпах социалистических преобразований приобретал характер жизненно важного условия ее успешного решения. Между тем и Маркс исходил из признания факта медленного развития российской социалистической революции, поскольку в основе ее лежала бы медленная («постепенная») эволюция сельской общины в направлении создания коллективных хозяйств[1705]. Факторами, ограничивающими темпы развития экономики и социалистических преобразований, признавалась недостаточная индустриальная развитость России, техническая и культурная отсталость российской деревни, вынужденной возлагать надежды в деле технического перевооружения на техническую помощь развитых капиталистических стран. Подобные оценки мы находим и у Ленина. В конце гражданской войны, когда вся мера разрухи еще не была осознана, когда Ленин надеялся быстро осуществить план ГОЭЛРО (доклад о концессиях на собрании актива московской организации РКП(б) 6 декабря 1920 г.), он признавал: «Америка и другие капиталистические страны растут в своей экономической и военной мощи дьявольски быстро. Как бы мы ни собирали свои силы, мы будем расти несравненно медленнее» (курсив наш.
– В. С.)[1706]. Вот так! Все мыслимо высокие темпы развития, по мнению Ленина, были бы все равно меньшими, чем в развитых капиталистических странах!

Простое перенесение через десятилетия советов и оценок Маркса и механическое приложение их к советской действительности Бухариным привели к неизбежному и опасно успокаивающему выводу о допустимости черепашьих темпов развития, о своего рода «обреченности» страны на победу социализма, об участии в этом процессе всего крестьянства, включая и кулака. В итоге - к глубокому искажению идей, высказанных Марксом. Высокие темпы развития социалистической революции были органической частью первой - пролетарской - схемы ее развития. Очевидно, что Бухарин с доверием отнесся к мыслям Маркса, но не смог творчески освоить их. Он не смог спуститься «с высот чистой теории к русской действительности»[1707]. Думается, он недооценил тех возможностей, которые открывались для политика в признании факта существования в российском крестьянстве социалистического потенциала. А это неизбежно сковывало, ограничивало использование тех возможностей развития социалистической революции, которые порождались развитием капитализма в России. Очевидно, это была «ахиллесова пята» в той системе взглядов, которую развивал Бухарин. Недаром еще Ленин спорил с ним по этому поводу. В брошюре «Экономика переходного периода» (май 1920 г.) Бухарин, говоря о начале краха мировой капиталистической системы, писал, что он «начался с наиболее слабых народнохозяйственных систем с наименее развитой государственно-капиталистической организацией». Ясно, что в данном случае подразумеваться могла только Россия. Ленин, читая эту брошюру, подчеркнул слова «наиболее слабых» и сделал относящееся к ним замечание на полях: «Неверно: с " среднеслабых". Без известной высоты капитализма у нас бы ничего не вышло»[1708].

По мысли Ленина, ограниченность темпов развития революции диктовалась невозможностью увеличивать нагрузку на крестьян не только из-за низкой эффективности их мелкого единоличного хозяйства, но и из-за невозможности увеличить изъятие из деревни материальных и финансовых ресурсов ввиду угрозы разрыва классового союза с ними. Бухарин был согласен с этим. Сталин в отличие от него (это явствует из последующей борьбы между ними) считал, что крестьянин, коль скоро он заинтересован в победе социализма, ради собственных интересов должен пойти на максимальную мобилизацию всех своих сил. Производственная кооперация позволяла обеспечить и социальную эволюцию крестьянства, и мобилизацию всех его сил для обеспечения этой эволюции****.

Если для массы крестьян менталитет, рожденный, развитый и сохраненный сельской общиной, представлялся жизненно важным, если крестьяне были заинтересованы в развитии сельского хозяйства по социалистическому пути не менее, а едва ли не более рабочих, то задача подготовки массового производственного кооперирования (коллективизации) становилась актуальной. Планы коллективизации, отложенные большевиками после перехода к НЭПу, получали новую жизнь. При этом теперь коллективизация представала в ином виде, чем прежде, когда считали, что колхозы - для бедноты, для середняка - сбытовая и кредитная кооперация. Без середняка, составлявшего примерно 60% крестьянства, никакая коллективизация не могла считаться массовой и не могла кардинально решить тех социальных, экономических и политических проблем, от которых зависел успех социалистической революции. Без участия середняка коллективизация не могла дать того объема сельскохозяйственных продуктов стране и денег казне, которые были нужны, не могла обеспечить технического переоснащения сельского хозяйства в нужных масштабах и социалистического преобразования деревни. И это понятно: вне этой работы оставалась бы численно самая большая и экономически самая сильная часть трудового крестьянства - середняк. Необходимый экономический и социально-политический эффект могла дать только массовая коллективизация деревни. Коллективизация стала второй революцией, принесшей социализм в деревню, революцией, проводимой «сверху», как и предвидел Маркс.