Полька

Заходим в банк, я хочу положить на счет немного долларов. Менеджер банка звонит в центральный офис и смотрит на нас так, словно узрел Бонни и Клайда.

— У вас перерасход в несколько десятков тысяч долларов.

Петушок невозмутим.

— Ерунда. Успокойся, не пугай ребенка.

В Польше все возможно, кто-то нажал не на ту кнопку и проел в моем счете дырку. Кафка. Тюрьма, полиция. Сейчас меня арестуют. Из бизнесвумен превращаюсь в нищевумен. Мы мчимся в центральный банк. Они проверяют: ошибка. Завтра счет разблокируют.

9 февраля

В освещенной весенним солнышком варшавской Праге есть своеобразная прелесть аутентичности, напоминающая Лодзь.

На офисном здании, где находится журнал «Твуй стыль», ни одной таблички. Стеклянная многоэтажка-призрак. Это, наверное, нарушение закона, согласно которому фирма должна иметь вывеску, а также нарушение основ фэн-шуй. Искусство минимализма, скромность миллионера, проживающего в рабочем районе?

Стойка администратора тоже девственно-чиста. У входа огромная, во всю стену, фотография Киселевского [107] — он в ужасе заслоняет ладонью глаза. Кисель в этой стеклянной банке?

107

Стефан Киселевский (псевдоним — Кисель) — польский прозаик, известный публицист, музыкальный критик, композитор.

Художественный редактор ведет меня на второй этаж, в редакцию. Шлюзы дверей раскрываются с помощью электронной карты — ее приходится засовывать в каждый встречный датчик. Прозрачные стены. Где-то в центре здания — кабинет главного редактора, Царицы-матки, опекающей своих «рабочих пчел», снующих между стеклянными сотами меда, из комнаты в комнату: «бззззззз» — и магнитная карта открывает ворота.

На фотографиях не я, кто-то другой. Мои мысли?

В баре «Стыля» с Малгосей заканчиваем потрошить текст. Петушок виновато признается, что не ощущает укорененности ни в Швеции, ни в Польше.

— Петушкин, у кого в наше время есть корни… растения теперь принято пересаживать, — утешаю я его.

— Но ты возвращаешься в Польшу. — Малгося нажимает на перо.

— Я исследователь девиации, разве можно найти для меня более подходящее место?

Из подсобки доносится характерный, словно популярная застольная песня «Гураль, разве ты не жалеешь…», звук — готовят отбивные.

— Бах, бах. — Серьезное, чуть ли не набожное избиение мяса для национального блюда. Мессия народов, приколачиваемый к кухонной доске — бах, бах.

У Поли не икота, а черта характера — упорство. Отсюда эти ее однообразные скачки, отбивающие мне пупок.

10 февраля

Служевец. В магазинчике, который закутанная в платки продавщица обогревает собственной папиросой, ищу цейлонский чай. Не могу вспомнить, как он выглядит.

— Знаете, такой… его фасуют на Цейлоне.

— Все фасуют в Польше, — хрипит та в ответ.

— О, вот же он, — узнаю я упаковку.

Обиженная продавщица милостиво швыряет мне пять коробочек. В соседнем киоске покупаю билеты на автобус.

Мужик в фуражке железнодорожника ворчит:

— Что так медленно, люди спешат.

Вхожу в супермаркет — хоть здесь никому не помешаю. Уборщица с тряпкой и ведром громко комментирует мой путь среди полок:

— Ничего не покупает, а прет по чистому.

Вечные поучения: на улице, в прессе. Собственная точка зрения — это для них слишком, хватит и уверенности в собственной правоте, чувства оскорбленного превосходства: будь то уборщица, продавщица, политик, критик.

Куда я возвращаюсь? К квартире за лесами и предместьями? Я скучаю по шведской деликатности, которую принимала за медлительность отупевших от благополучия викингов.

Раскладываем с Петушком бумаги, подсчитываем деньги. Впопыхах поедаем куриные сосиски. Они упакованы в презервативы, которые едва удается разрезать ножом.

— Ты отдаешь себе отчет, что будешь одинокой матерью? — Он рассматривает налоговую декларацию.

— Подать на алименты?

— Согласно налоговому законодательству… жениться нам не выгодно. Так же обстоит дело с выплатой налога за квартиру.

— Ты считаешь, они это специально сделали? Искушают деньгами, толкают на греховный путь — в католической-то стране?

— Мне кажется, это самый обыкновенный католический даосизм. Должно наступить равновесие: пропаганды семейных ценностей и реальности, которая не способствует созданию семьи. Вот, черным по белому, согласно даосизму, — взаимодополнение противоречий. — Петушок подсовывает мне бланки налоговой декларации.

* * *

Последние детали нового дома. Берем с собой сестру Петра. Договариваемся насчет стен, потолков. В кухне колонна со встроенным шкафчиком. Я прошу прораба сгладить острые углы. Объясняю, закругляю ладонью гипсовые стены. Строители смотрят на меня как на ненормальную. Начальник понимает: он жил в Канаде, там острые углы тоже не в почете. Сестра — научный работник, Петр называет ее «Мадам Резон», — выдвигает логический аргумент:

— Ребенок может удариться головкой.

— Нормальный ребенок не станет биться головой о стену, — шепчет ей Петушок, который единственный здесь понимает, чего я на самом деле хочу от этой угловатой колонны.

Представляю, как это выглядит со стороны. Чокнутая! Уговаривает трех взрослых мужиков из квадрата сделать круг. Те удивленно кивают.

— Тут вот кантик. — Усатый рабочий гордо похлопывает по недостроенной колонне. — Вам кантик не нужен?

Я не могу открыть им истинные причины своего каприза. Ребенок с разбитым черепом действует на их воображение, но они ни за что не станут закруглять углы ради какой-то китайской ерунды, фэн-шуй… Едва ощутимые колебания энергии, рассекающей пространство… вы еще скажите, что об угол можно, пардон, ж…у ушибить.

В конце концов прораб обещает закруглить при условии, что найдутся какие-то закругляющие детали.

Спорим о пустяках, а тут половины пола не хватает. Слишком мало купили.

— Как быть с порогом? — грозно спрашивает прораб.

— Какой порог?

— В гостиной и в кухне пол на разном уровне, не говоря уже о новом покрытии в гостиной и стандартном — в спальнях.

— Пороги в квартире? — презрительно уточняет рабочий.

— Лучше сделать везде одинаково? — переспрашивает Петушок.

— Ну-у.

— Мы докупим.

— Погодите-ка. — Строитель рассматривает доски. — На что его класть? На картон, на пенопласт? Основу не купили?

— Нет. — Передо мной распахивается метафизическая пропасть под полом. Что из чего да на чем. Доска на основе, бетоне, опорах. Мы ничего не смыслим в азах строительства. Просто купили готовую оборудованную квартиру. А технические премудрости постичь не успели.

— Мы купим. — Петушок мужественно останавливает бесконечное умножение миров, клеев и лишних трат.