Полковник Гуров. Компиляция (сборник)

– Лев Иванович, мы уже у подъезда Журина, сейчас будем открывать квартиру. Вы же хотели тоже поучаствовать. Нам ждать вас или нет?

Гуров рассчитался мгновенно и поспешил к машине, чтобы успеть на оперативное мероприятие. Перед машиной замелькал грязный асфальт московских улиц, поток машин зашуршал вокруг. Привычные пробки и переполненные полосы переключили его с мучительных размышлений на ловкие маневры в потоке транспорта. И все же краем глаза Лев успел зацепить в зеркало заднего вида грязно-белую иномарку с побитым передним бампером. Она то и дело вызывала недовольство остальных водителей, перестраиваясь из ряда в ряд без причины, провоцируя неожиданными скачками возмущенный перезвон клаксонов. В другой раз сыщик бы проверил, случайность это или его кто-то преследует, но сейчас времени проверять маршрут прилипчивой побитой «белянки» не было. Он припарковался у дома Журиных и поднялся на нужный этаж. Валерка Веснин с энтузиазмом бросился навстречу:

– Ну что, Лев Иванович, что ищем, что изымать?

– Лекарства. Все, которые найдете. Их на исследование в лабораторию. Так, – он дошел до кабинета и ткнул в лампу. – Прибор тоже криминалистам на исследование.

Гуров шел по знакомым комнатам, внимательно подмечая любые изменения. Только их почти не было, вещи Лидии до сих пор висели в шкафу, будто хозяйка просто вышла на прогулку из дома, а не лежала уже восемь лет в могиле. Он замер в мастерской скульпторши, обводя взглядом полки, на которых расположились ее произведения. Где она, его любимая скульптура? Белоснежные фигуры мужчины и женщины слились в вечном поцелуе, она запрокинула голову, открывшись своему любимому без страха, а он наклонился над женским телом, растянул свой плащ, защищая ее от всего мира. Когда-то Лев завороженно рассматривал каждый изгиб двух статуй, и при этом ему казалось, что они вот-вот оживут – вздохнут и встрепенутся от движения навстречу друг другу. Но чудесной парочки, небольшой и хрупкой, высотой чуть больше полуметра, что всегда стояла на подоконнике, переливаясь белизной мрамора под лучами солнца, на месте не было. Сыщику показалось, что в помещении после стольких лет будто стало просторнее. В его воспоминаниях раньше скульптуры теснились вдоль стен, по углам, вытягивались вверх на каждом свободном пятачке. Все-таки Лидия была очень плодотворна в своем творчестве, во время приступа энтузиазма женщина проводила в своей мастерской почти все время, не обращая внимания на домашних. После многодневной активности она теряла интерес ненадолго к своим работам, почти не заходила в мастерскую, отдыхая от нее в светских выходах и домашних хлопотах. Потом что-то вдохновляло ее снова, это мог быть поход в театр, прочитанная книга или выставка, и случался новый творческий «запой» длиною в несколько дней.

Лев задумчиво прошелся вдоль полок, всматриваясь в рисунок древесины. Он коротко подозвал Веснина:

– Лейтенант! Посмотри. Замечаешь что-нибудь интересное?

Валерка, будто молодой щенок, с любопытством тоже кинулся исследовать полки. Он старательно наклонил голову, рассматривая гладкую полированную поверхность под разными углами:

– Пыли немного совсем, Лев Иванович. Уборку кто-то в квартире делал, может, домработница? Тогда у нее доступ в квартиру мог быть, ключи? У нас в протоколах вроде нет никого, только внук и соседка.

Опытный коллега покачал головой:

– Вместо домработницы соседка ухаживала за стариком и квартирой. Нет, другое. Посмотри, если вот так голову наклонить, чтобы свет падал по касательной. Попробуй.

Лейтенант послушно повернул набок голову и тут же восхищенно протянул:

– Ух ты, следы! Вмятинки в дереве от чего-то тяжелого! И так много!

Лев обвел глазами мастерскую:

– Вот именно! Много! Скульптур было гораздо больше, и они стояли достаточно долго, чтобы своей тяжестью оставить следы на деревянных полках. То есть пропала часть произведений Лидии Журиной. Сейчас нужно посчитать и сфотографировать количество отметин, сделать опись всех предметов искусства, скульптур, что сохранились в квартире.

Следователь, которая корпела над бумажками в коридоре, тут же оживилась:

– Новая версия, Лев Иванович? Ограбили квартиру и при этом напугали старика до смерти? Надо срочно отправляться по антикварным лавкам и коллекционерам – искать похищенное. Если узнаем, что именно грабители вынесли. Должна же быть опись или реестр произведений? Есть оценка стоимости этих скульптур?

С досадой сыщик нахмурился в ответ на ее вопросы. Он точно знал, что нет никакого каталога или даже примерного перечня произведений, созданных Лидией. При жизни женщина относилась к ним легко, продавая и раздавая без сожалений. Регулярно в квартире Журиных появлялись грузчики, которые бережно упаковывали очередную скульптуру в специальные ящики, обкладывали тканью и соломой для перевозки, а Лидия даже не провожала взглядом свое творение. Она знала всегда, что вдохновение к ней придет, а пустое место в мастерской будет занято новой фигурой, застывшей в вечном движении. Вчера он узнал, что после ее смерти единственная попытка супруга задокументировать наследство талантливой скульпторши закончилась неудачей. Внук ничем, кроме черно-белой доски, не интересовался, а соседка… Люся и есть Люся, ее хватило лишь на стирание пыли с полок в мастерской. Установить ущерб, да еще и оценить его, невозможно. Гуров предложил:

– Давайте начнем с консультации у эксперта. Найдите оценщика, пускай осмотрит все скульптуры в мастерской. Нам надо хотя бы примерно узнать стоимость. Может быть, он подскажет, где могут всплыть произведения Журиной, как определить авторство. Продано было много ее скульптур в советское время, поэтому даже если и найдем украденное, доказать факт кражи, а не покупки будет трудно. Нужен опытный оценщик из этой сферы.

Только азартная Зубарева уже словно собака почуяла след: она обходила по периметру комнату, подсчитывая количество сохранившихся фигур и композиций. Глаза у следователя светились от воодушевления, все-таки возможное ограбление, хищение предметов искусства в особо крупных размерах – это совсем другое дело, громкое и весомое, а не смерть обычного пенсионера. Только с тоской вздыхал лейтенант Веснин, понимая, что все тяготы нового поворота расследования лягут на его плечи, а вернее ноги, которыми придется обежать половину города в поисках пропавших скульптур. Что следователь? Пиши поручения оперу да спрашивай потом отчеты, а у оперуполномоченного основная работа – это беготня, беседы с фигурантами дела, поиски улик. Гуров осмотрелся: вокруг кипела работа – полицейские проводили осмотр, заполняли бумаги, выносили лекарства и предметы, на которые он указал. При виде зеленой лампы в чужих равнодушных руках у него екнуло сердце. Сотрудники несли не просто улику для исследования криминалистам, а кусочки его юности. Тот уютный теплый мир вдруг рухнул, разлетелся на узорчатые осколки. Сейчас по его приказу эти милые вещицы покидали навсегда свои обжитые места, снова напоминая, что их владельцы мертвы и не могут защитить свою квартиру от вторжения чужаков, пусть даже и с добрыми намерениями.

Из-за укола совести опер буркнул Веснину и Зубаревой, что ему пора идти, и зашагал как можно быстрее из квартиры. На площадке его встретил взгляд прозрачных выцветших глаз Люси. При виде Гурова пожилая женщина побледнела, вздрогнула и исчезла за дверью своей квартиры. Отчего его снова окатило чувством вины: как же больно видеть этой одинокой пожилой женщине, что вещи ее близких людей, ее друзей покидают родное жилище! А милый Левушка, который почти каждый день пользовался их гостеприимством, вдруг выступил в роли безжалостного патологоанатома, что препарирует мертвое тело для выяснения причин смерти. Недаром врачи считают плохой приметой проводить операции своим родным, все-таки сложно в такие моменты разделять чувства и разум. Перед глазами у Льва снова мелькали воспоминания о Лидии, как она в той самой мастерской сидит часами, работая с густой массой. Лев до сих пор не знал, что это было – гипс, глина? Он помнил лишь порхание длинных пальцев, под которыми бесформенная вязь вытягивалась в изящные линии, приобретала очертания, превращаясь в человеческое тело. Молодой человек первое время часто приходил наблюдать за работой скульптора, любуясь каждый раз невероятным волшебством превращения бесформенной массы в оформленное застывшее движение. Он смотрел во все глаза, замирая от ощущения жизни в белых застывших переплетениях рук и ног. Лидия была не против, так как Лев не мешал вопросами или разговорами, а только подолгу не сводил глаз, как ребенок, завороженный невероятным фокусом.

Увлеченный воспоминаниями опять, опер сам не понял, как оказался на нужном адресе. В себя его привел грохот металлических ворот, что перегораживали дорогу во двор элитного жилого комплекса. Резкий звук вернул сыщика в реальность, и он вспомнил, зачем же сюда приехал. Ему нужна беседа с Мадам Кэт – в миру Носова Екатерина. Это была ничем не выдающаяся на первый взгляд пенсионерка, которая жила отнюдь не на скромную пенсию в одной из квартир престижной застройки в центре города. Неприметная ухоженная женщина пенсионного возраста, чьи соседи даже и не догадывались об источнике ее достатка. Лишь Гуров знал, откуда у Мадам такие доходы, и даже сам лично когда-то предложил ей сделку для такой жизни. Мадам, известная в высших кругах сутенерша и сводница, тогда согласилась сдать свои связи, тайны постоянных клиентов полиции, а в обмен получила самое важное – свободу вместо грозящих ей пары десятков лет за решеткой по обвинению в занятии организованной преступностью. К тому времени Мадам уже заработала достаточно средств, чтобы сменить имя и обеспечить свое исчезновение из мира депутатов, бандитов и олигархов. Поэтому на сделку с оперативником пошла быстро, отходные пути были заготовлены ею давно. Лев Иванович Гуров, тогда еще майор уголовного розыска, лично отдал фигурантам своего расследования фальшивое свидетельство о смерти Носовой. С тех пор он изредка запрашивал возвращение долга от нее в виде консультаций. И сейчас надеялся, что именно Мадам поможет ему разузнать побольше о несостоявшейся невесте Журина Марине Исаевой. По договоренности с Кэт приезжал всегда опер без предварительных звонков, так как бывшая сутенерша до сих пор бдительно относилась к своей безопасности. Даже под чужим именем, спустя больше пяти лет новой жизни, она не допускала общения по телефону и требовала соблюдения правил конспирации. Поэтому пришлось оставить свою машину за оградой, пройти через арку, затем обогнуть дом вдоль ограды и только потом нажать домофон второго бокового входа, которым пользовались в основном жильцы комплекса.

– Тетя, это я – племянник с лекарствами.

После кодовой фразы запиликал переливами кодовый замок, впуская Гурова внутрь. Он зашагал по тропинке из плит к дому, как вдруг сильно оступился и неловко упал на колено, едва успев опереться на руки. Осенняя грязь налипла на ладонь, и пришлось хлопать по карманам куртки, а потом счищать ее найденным платком. Пока он ворчал под нос и оттирал грязные полосы, его глаза внимательно осматривали пространство за высоким металлическим забором. Краем глаза через ресницы опер наблюдал за фигурой, которая торопливо, пригибаясь, ретировалась в жидкие кусты, явно чтобы он ее не заметил. Опытный сыщик еще после появления на дороге иномарки с разбитым бампером усилил внимание и фокус с падением провернул специально, чтобы убедиться в своем предположении – за ним следят. Сейчас же он оказался прав. Теперь, когда он вышел из машины, его преследовала уже не иномарка, а человек. Рассмотреть своего наблюдателя в надвигающейся вечерней черноте не удалось, преследователь разумно сбежал из-под луча фонаря в гущу придорожных кустов.

Лев сделал вид, что рассматривает рукав, а сам чуть повернул голову в другую сторону, высматривая возможность незаметно проникнуть в дом. Кто бы ни был его преследователь, безопасность Мадам важна, и нельзя выдать, в какой из домов или подъездов огромного комплекса он направляется. Тут на дорожке въезда он увидел свое спасение: огромный джип вкатился в распахнутые ворота и медленно полз по двору в сторону стальной шторы подземной парковки с торца первой постройки. Именно там был въезд в цокольный этаж, а внутри из него вела сеть лифтов, которые развозят состоятельных владельцев в их квартиры, чтобы не было нужды выходить наружу. Гуров припустил бегом к машине, успел обогнуть ее сзади и одним прыжком повис на толстом крепеже зеркала, уперев левую ногу в ступеньку рядом с дверью кабины. Водитель за рулем, увлеченный маневрированием, даже не заметил случайного пассажира снаружи. Спешащим мимо прохожим со стороны улицы могло показаться, что высокий мужчина на асфальтированной дороге у центрального входа в жилой комплекс просто внезапно исчез, будто растворился в воздухе. Но никто не обратил внимания на такое незначительное происшествие, все спешили домой, спасаясь от промозглого воздуха сентября. Оказавшись внутри проезда в гулком подземном пространстве, Лев разжал руки и шлепнулся полубоком на бетонный пол с подножки. Подскочил, отряхнул одежду и свернул тут же к боковой линии из припаркованных машин, чтобы по указателям выйти к нужному лифту.

Когда он наконец выпутался из переходов паркинга и поднялся на нужный этаж, его уже ждали. Мадам Кэт в теплом халате и толстых носках, сонная, с всклокоченными волосами, встретила его в дверях недовольным ворчанием:

– Что так долго? У меня режим, сейчас должен быть отход ко сну. Я вообще-то к семи утра на йогу езжу и в бассейн.

Опер отмахнулся:

– Я ненадолго. – Он с порога показал фото паспорта Исаевой. – Вам эта женщина знакома? Марина Исаева.

Мадам нацепила очки на нос, всмотрелась в снимок на телефоне и вдруг захихикала: