Полковник Гуров. Компиляция (сборник)

И тут в голове полковника мелькнула догадка, одновременно и невероятная, и объясняющая все «необъяснимое».

Что, если заказчиком в деле Игоря был сам Рябов? Конечно, речь шла о возлюбленном его дочери, и он не мог не понимать, что смерть молодого человека будет для нее жестоким ударом. Но с другой стороны, если махинации, которые он осуществлял через Прыгунова, были действительно серьезными, и раскрытие их грозило необратимыми последствиями для его безупречной карьеры, игра, наверное, стоила свеч.

«Хороших парней» на свете много, а жизнь у него, Дмитрия Рябова, только одна. И провести остаток ее за решеткой он наверняка не хотел. Дочка погорюет да и успокоится, другого себе найдет. А если Игорь не выдержит испытаний тюрьмой и его «заложит», этого уже ничем не поправишь.

Если из подслушанного разговора Ольга Рябова узнала, что любимый папа заказал убийство любимого жениха, итог в виде таблеток, запитых водкой, не только объясним, но даже логичен — молодой и чувствительной девушке не захотелось оставаться в мире, где происходят подобные вещи.

Кроме того, если заказчиком убийства Игоря Прыгунова был Рябов, это еще раз, пускай и косвенно, указывало на то, что его собственное «самоубийство» — тоже заказ.

Если холодный расчет у чиновника возобладал даже над чувствами единственной дочери, значит, Рябов не только не был истеричным неврастеником, от любой незначительной неприятности готовым пустить себе пулю в лоб, а оказался даже еще более «сдержанным», чем можно было предполагать. Заказывая жениха, он догадывался, что дочка расстроится, но решения своего не изменил. И, похоже, умер, так и не узнав, что тайна его раскрыта.

Тот факт, что Рябов мог оказаться заказчиком убийства Прыгунова, вводил новые возможные персоналии в круг подозреваемых по его собственному убийству.

Кроме кого-то из «вышестоящих», опасавшихся, что Рябов может их «сдать», в его смерти могли быть заинтересованы близкие Прыгунова, желавшие отомстить.

И это новое появившееся направление необходимо было тщательнейшим образом отработать.

— …так что порядок он нам обеспечивал, а как уж они там между собой разбираются, это мы, честно тебе скажу, даже и вникать особо не стремились, — между тем говорил Гена.

— Да? Что ж, какая-то логика есть. Послушай, Гена, а к вам когда этого Игоря направляли, в сопроводительных документах адрес проживания, наверное, указывался?

— Само собой.

— Ты не мог бы для меня поискать? По старой дружбе.

— Хочешь родственникам соболезнование выразить? — усмехнулся Кузьмин.

— Это уж как получится. Но поскольку он и моего дела тоже коснулся, пообщаться с этими родственниками не мешает. Так что посмотришь адрес?

— Наглый ты, Гуров. Беспардонный. Вот скажи, разве я обязан для тебя это адрес искать?

— Нет, не обязан.

— Вот то-то и оно. Ладно, сейчас посмотрю. Если в компьютере есть, можешь считать, что коньяк за тобой.

— Заметано!

В компьютере адрес нашелся, и через некоторое время полковник уже ехал в Одинцово, где находилась квартира Прыгуновых.

Будущий зять высокопоставленного чиновника и человек, занимавшийся «смежными» вопросами по работе, проживал далеко не в таких сказочных условиях, как сам Рябов. Дом с нужным номером оказался древней пятиэтажкой, не знавшей ремонта, кажется, с момента постройки.

Правда, на подъездах, согласно новейшим веяниям времени, стояли кодовые двери. Поэтому, прежде чем попасть «в гости», Гурову пришлось долго и подробно объяснять по домофону, кто он такой и зачем явился.

— О чем еще разговаривать? — раздраженно звучал из динамика женский голос. — Все уж разговоры переговорили. Раньше разговаривать нужно было. А теперь что уж…

— У меня всего несколько вопросов. Откройте, пожалуйста, это не займет много времени, — убеждал в ответ Гуров.

В конце концов, мужская напористость победила, и после характерного «пиликанья» железная дверь открыла проход в подъезд.

Поднявшись на третий этаж, Лев позвонил в квартиру № 123.

Ему открыла пожилая женщина с уставшим, покрытым морщинами лицом и заметной проседью в темно-русых волосах.

— Здравствуйте, Моя фамилия Гуров. Гуров Лев Иванович, — представился полковник, разворачивая удостоверение. — У меня всего лишь несколько вопросов к вам. Уверен, это не займет много времени.

— Проходите, — устало и как-то обреченно произнесла женщина. — Теперь уж все равно.

— Я бы хотел уточнить… простите, как ваше имя-отчество?

— Лидия Николаевна.

— Очень приятно. Лидия Николаевна, я бы хотел уточнить, какие взаимоотношения были у Игоря с Дмитрием Петровичем Рябовым, — произнес Лев, проходя следом за хозяйкой в небогато обставленную комнату. — Если не ошибаюсь, он ведь не только встречался с его дочерью? Правильно? У них были какие-то контакты и по работе? Вы можете что-то сказать об этом?

— Да уж, контакты, — горестно покачала головой Прыгунова. — Век бы их не знать, контактов этих!

— Почему так?

— А потому. Пока не было их, этих контактов, жили себе спокойно, горя не ведали. Да, пускай небогато, зато спокойно. Нормально, как все люди. А как сошелся он с этим Рябовым, так и началось.

— Что началось?

— Все. И домой стал поздно приходить, и нервничать начал. С работы придет — засыпает как младенец. Не успеет голову на подушку опустить, уже спит. Конечно, с утра до ночи вкалывать — это не шутки.

— Игорь много работал?

— Очень много. Если протекций нет, все приходится своим горбом зарабатывать. Вот он и старался. Чтоб зарплату ему повысили, премию платили.

— И платили?

— Платили, а как же. Еще бы не платить за такую работу. Он, считай, домой ночевать только приходил.

— То есть на предприятии Игорь был на хорошем счету?

— Конечно. Только палка о двух концах оказалась. Из-за этого «хорошего счета» и заприметил его этот Рябов. Игорек-то сначала обрадовался — вот, мол, дослужился, внимание на него обратили, покровителя высокого себе нашел. А потом и стала я замечать… неладное. То с работы придет — спит как убитый, а то полночи ворочается, никак уснуть не может. А работать-то меньше не стал. Все так же возвращался поздно. Ночью почти. Работать меньше не стал, а спать совсем перестал. Похудел, синяки под глазами… — Лидия Николаевна смахнула слезу.