Полковник Гуров. Компиляция (сборник)

– Падла… замочу… пусти, сука!.. – в общем, ничего обнадеживающего.

Гуров оглянулся по сторонам. Тип, которого он сбил с ног, все еще пребывал в горизонтальном состоянии и опасности представлять не мог. Зато уже пришел в себя тот, что с самого начала отдыхал. Желто-розовый синяк под его левым глазом недвусмысленно указывал на причину, по которой он оказался выключенным из событий. Включаться в них ему, видимо, не слишком хотелось, да и пистолет в руке Гурова подсказывал, что свалка перешла на качественно новый уровень, который грозил самыми непредсказуемыми последствиями. Но взять на себя ответственность за принятие решений этот человек был не готов. Он смотрел на гуровского пленника. На него же уставился и следующий воспрянувший участник драки, и Гуров понял, что прижал главаря.

Пришел в себя и Крячко. Он совсем не по-джентльменски двинул кулаком под дых того, кого держал Гуров, а потом, страшно ругаясь, надел на него наручники. Через несколько секунд стало окончательно ясно, что сопротивления не будет – главный был выключен из процесса полностью, а двое его очухавшихся приятелей кое-что сообразили и притихли.

Некоторое время оперативники и парни с разукрашенными физиономиями мрачно и недоверчиво смотрели друг на друга. Потом Гуров сказал:

– Ладно, придурки великовозрастные, может быть, объясните наконец, что это все означает?

Вопрос оказался «придуркам» явно не по силам. Они долго собирались с мыслями, а потом один из них мрачно признался:

– Типа того, ошибка вышла, начальник. Сгоряча это мы… Вообще-то мы с хозяином пришли разобраться.

– Не лучшее время вы выбрали, чтобы ошибаться, – сказал Гуров. – За нападение на сотрудников милиции при исполнении ими служебных обязанностей… А кстати, с чего это вы вообще вздумали напасть?

– А ты правильно сказал – придурки, – объяснил Крячко. – Бог обидел, да и с образованием тут явная напряженка. Два класса и коридор, не иначе. Подлетели на своей тачке, как бешеные, чуть ворота не снесли. Я сразу-то не среагировал, потому что этого задохлика к месту пристраивал. А тут вваливается эта банда и сразу, без разговоров – в пятак! Ну я, конечно, немного расстроился…

– Это я уже видел, – перебил его Гуров. – Руки-ноги у тебя, надеюсь, целы?

– Нога, наверное, опухла, – мрачно сказал Крячко. – Этот гад пнул в самую чашечку. Если лишусь ноги, ему обе поотрываю!

– Согласен, – сказал Гуров. – Но где же референт? Может, он нам сможет что-то членораздельно объяснить?

– Ничего он не сможет, – презрительно заявил Крячко. – Потому что вот этот, с седым клоком, так долбанул его по черепу, что твой референт, Лева, улетел, по-моему, на луну… Во всяком случае, я его больше поблизости не видел.

Референт действительно не подавал никаких признаков жизни и словно растворился в воздухе, поэтому Гуров сосредоточил все внимание на человеке, который лежал в наручниках у него под ногами. Крячко отметил совершенно правильно – у этого типа на лоб среди прочих прядей русого цвета спадала одна, имеющая благородный седой оттенок. Наверное, это было у него врожденным – для настоящей седины парню было еще далеко.

Гуров поманил его приятелей поближе. Они неохотно подчинились, опасливо косясь на пистолет.

– Ну, если языки у вас плохо ворочаются, то давайте по порядку! – распорядился Гуров. – Кто такие? Анкетные данные, род занятий, адреса! И с какой целью здесь появились – выкладывайте все!

– Ну-у… Я вот Микола, – явно смущаясь, сказал один из парней. – А это – Славик. Мы с Пашей Липецким…

– Вот только кликух не надо! – резко прикрикнул на него Крячко. – Отвечай по-человечески – имя, фамилия…

– А это и есть имя, – виновато ответил назвавшийся Миколой. – Вот он и есть Паша Липецкий. Фамилия его такая. – Он кивнул на человека в наручниках.

Тот, словно ожив при звуке своего имени, заворочался на асфальте, захлопал глазами и попытался сесть. Из его горла вырвался хриплый звук, отдаленно напоминающий распространенное матерное ругательство. Крячко наклонился и крепко взял его за шиворот.

– Спокойнее, Паша Липецкий! – сказал он с угрозой. – Будешь выкидывать фортеля, я тебе враз свою ногу припомню. Документы при себе есть?

Человек с седой прядью опять выругался и со злобой уставился на своих товарищей, которые переминались с ноги на ногу, относительно свободные и почти не пострадавшие.

– А вы кто такие? – наконец сумел он сформулировать давно тревожившую его мысль.

– В самом деле, пора объяснить товарищам, на кого они подняли свою неумытую руку, – усмехнулся Крячко и сунул Липецкому под нос свое удостоверение.

Реакция пленника была для него неожиданной.

– Ну правильно, в натуре! – убежденно сказал тот. – Взяли наконец за жопу этого подлюгу? Давно пора! А то я его точно урою, и придется за эту тварь на нарах париться.

Гуров удивленно посмотрел на его разгневанное лицо.

– Вы сейчас о ком, Паша Липецкий? – спросил он. – За зигзагами вашей мысли очень трудно уследить. Попрошу прокомментировать.

– А? – нахмурив лоб, переспросил пленник. – Кого комментировать? Я говорю, правильно вы за этого чучельника взялись. Только мозги людям парит. Злой я на него до невозможности. Потому и вам досталось. Я ведь что думал? Я ведь думал, что вы из его команды, в натуре. Ну и не выдержало сердце!

– Слабое у тебя сердце, Паша! – усмехнулся Крячко. – Вот и у меня оно тоже такое. Слабое, но отходчивое. Так что, если ты все нам сейчас толком расскажешь, я могу даже позабыть про свою искалеченную ногу. А в противном случае можешь поискать в своем мобильнике номер своего адвоката. Последние гроши на него истратишь, и все равно пятерик я тебе обещаю.

– Ну вот, – искренне огорчился Паша Липецкий. – Я вам все, как оно было на самом деле, объясняю, а вы сразу – пятерик… За что пятерик? Человек имеет право на состояние аффекта?

– А чего это тебя в аффект бросило, Паша? – спросил Гуров. – Ты вообще кто по жизни? Документов у тебя с собой, значит, нет?

– Есть документы, – буркнул Паша. – В нагрудном карманчике. Только у меня копыта на замке – сами доставайте.

– Мы не гордые, мы достанем, – сказал Крячко.

Он вытащил у Липецкого из кармана паспорт и внимательно его просмотрел.

– Все сходится, Лева! – сообщил он. – Все на месте – прописка, штамп о браке. Даже дети записаны. Маленькие еще. Когда он в тюрьму сядет, лет пять еще можно будет заливать, что их папа – полярный летчик…

– Да ладно, летчик! – сумрачно проговорил Липецкий. – Я водкой торгую. У меня все законно – лицензия, аренда, кому надо – на лапу всегда отстегиваю. Последняя судимость уже два года как снята. Никому не мешаю, все реально…

– А чем же тебе чучельник не угодил? – спросил Гуров. – И с какой стати ты вдруг нас за его команду принял? Никогда не слышал, чтобы таксидермисты в команды сбивались.