Полковник Гуров. Компиляция (сборник)

К восьми утра атмосфера в Управлении накалилась до предела. Любой телефонный звонок воспринимался как приговор, который готовится зачитать судья. Крячко оставил попытки выявить систему в действиях серийного убийцы и просто ждал, когда случится неизбежное. Гуров все еще не терял надежды. Он выложил на стол три листа, по счету совершенных эпизодов, и упорно вписывал в них ключевые моменты, относящиеся к каждому преступлению. Когда основные факты были вписаны, приступил к менее значительным деталям, а затем принялся за самые незначительные особенности, такие, на которые могли не обратить внимания в начале расследования. Он, как старательная золотошвейка собирает узор из бисера, собирал один факт за другим и выстраивал их в цепочку. Когда какому-то звену в цепочке не находилось применения, крутил его до тех пор, пока остальные звенья не расступались, указывая нужное место. И так до бесконечности.

Звонка, сообщающего о новой жертве, все не поступало, и напряжение понемногу ослабевало. Человеческий организм не может бесконечно находиться в состоянии повышенного возбуждения. Срабатывают защитные функции, и мозг позволяет уговорить себя на то, что плохое либо не произойдет вовсе, либо отложится на время. Стрелки часов подошли к двенадцати, когда Гуров прервал занятие и обратился к Крячко:

— Вот что я думаю: он не станет трогать местных жителей. Не тот размах. Я почти уверен, что и на этот раз жертва будет из московских. И еще одно — преступление будет совершено ближе к вечеру.

— В тебе проснулся дар ясновидения или предположения основаны на определенных фактах? — вяло уточнил Стас. За ночь он выслушал столько версий, что уже не ожидал услышать что-то принципиально новое.

— Я скажу тебе, откуда вывод, а там сам решай, ясновидение это или профессиональное чутье, — предложил Гуров и принялся излагать: — Я исходил из предположения, что первые две жертвы были выбраны убийцей исключительно по причине их места проживания. Фермера убили в воскресенье. В день, когда тот лично приходил в коровник, отпустив работников на законный выходной. Потому и временем убийства было раннее утро. По той же причине рано утром был убит хирург — из-за его привычки к утренним пробежкам. Логично было бы, если бы убийца продолжил совершать преступления рано утром. Однако третья жертва является ярким представителем горожанина, поэтому утренние часы проводит не где-то, а на работе. Выманить Хвана из редакции в разгар рабочего дня если и возможно, то довольно проблематично. К тому же это дополнительный риск. Уходя с работы в неурочное время, он практически посвятит в свои планы секретаря, а убийца рассчитывает на то, что о поездке редактора узнают не ранее следующего дня. Поэтому он меняет время убийства, перенеся его с раннего утра на поздний вечер. Но ему не хочется далеко уходить от плана, поэтому он цепляется за временной отрезок в пять дней.

— Три дня, — машинально поправил Крячко. — Он убивает жертву через три дня.

— Это как считать, — возразил Гуров. — В воскресенье убит фермер. Я начинал отсчет с этого дня, поэтому четверг — пятый день. Убит хирург. Если считать с четверга, следующий пятый день понедельник. Убит редактор. Сегодня пятница. Считаем с понедельника, и снова пятый день.

— Почему для тебя так важна цифра «пять»? Не понимаю, — покачал головой Стас.

— Не мне, убийце, — уточнил Гуров. — Я пытаюсь мыслить, как он. Пять жертв, каждая убита на пятый день. Символично. И впечатляюще. А ему и нужно, чтобы дело было впечатляющим по всем параметрам.

— Допустим, ты прав. Что нам это дает?

— Надежду, что четвертое убийство будет совершено после окончания рабочего дня, — ответил Лев. — Как я уже сказал, сегодня пятница. Рабочий день. Если жертва из деловых кругов, то освободится от рабочих обязанностей не раньше пяти вечера. К обозначенному пункту назначения ехать часа полтора, и это без учета пробок. В сентябре дачный сезон еще не закончился, хотя и пошел на спад, движение на выезде из города будет неслабым. Накидываем еще полчаса. К тому времени, как жертва доберется до нужного места, солнце сядет. Это тоже на руку убийце. Жертва не привлечет нежелательного внимания, так как основная масса людей к тому времени окажется дома. Их просто некому будет увидеть.

— В этом есть резон, — согласился Крячко. — Значит, ты считаешь, что убийство произойдет не раньше семи вечера?

— В том случае, если мои выводы верны, — безрадостно проговорил Гуров. — Здесь все держится исключительно на предположениях. Мы сузили временной промежуток с двадцати четырех часов до двух-трех. Теперь нужно решить, стоит ли отправлять патрульные машины в выделенный район для патрулирования подозрительных объектов или от этого будет больше вреда, чем пользы?

— Надо идти к генералу, — предложил Станислав. — Одна голова хорошо, а с погонами лучше.

Гуров согласно кивнул, и оба полковника отправились в кабинет генерала Орлова.

Разговор с генералом облегчения не принес. Орлов выслушал Гурова молча, ни разу не задав ни одного вопроса, что не могло не настораживать. Потом встал и заявил, что сможет выделить на поиски места предполагаемого преступления не больше двух машин. Справитесь — молодцы, а нет — значит, плохо старались. Сеять панику среди населения, отряжая колонну полицейских автомобилей, им никто не позволит. Да и риск спугнуть убийцу велик. Нет, на это в верхах одобрения не дадут. Думайте лучше, сокращайте список возможных мест, тогда и поговорим, подытожил генерал. На этом аудиенция была закончена.

Оба полковника вернулись в кабинет, в котором безвылазно провели больше суток. Крячко, как более практичный, отправился в ближайшее кафе за провизией. Гурову есть не хотелось, напряжение от ожидания отбивало весь аппетит. В голове, как заезженная пластинка, крутилось: мотив, возможность, средство. Круг за кругом, круг за кругом, пока не слилось в одну трудноопределимую фразу: мотиввозможностьсредствомотиввозможностьсредство. Войдя в кабинет с полными пакетами контейнеров с едой, Крячко невольно замер на пороге и озабоченно спросил:

— Лева, ты в порядке?

Гуров стоял, склонившись над картой, и ожесточенно тыкал в нее карандашом.

— Вот что мы упустили, Стас! — воскликнул он. — Возможность! У преступника должна быть возможность совершить преступление!

— Отлично! — опуская пакеты на соседний стол, произнес Крячко. — Ты познал основы следственной работы. В каждом преступлении должен быть мотив, средства и возможность совершения такового. Что ты углядел в этом принципиально нового?

— Да то, что у нашего убийцы тоже должна быть возможность попасть на место преступления. И это не машина, Стас, точно не машина.

— Почему?

— Да потому, что где-нибудь он все равно «засветился» бы. Это же деревня, Стас, понимаешь? А у нас ни одного свидетеля, который видел бы незнакомую машину поблизости от места преступления. Более того, у нас нет следов пребывания этой машины рядом с местом преступления ни в одном из эпизодов. Зато у нас есть другое. В двух случаях из трех подозрительную личность видели на железнодорожной станции поездов пригородного направления. А почему? Потому что убийца не пользовался машиной, он приезжал на станцию на электричке, а дальше шел пешком. В отличие от жертвы он точно знал время, когда та будет в нужном месте, и имел возможность добраться туда первым!

— Отсюда следует, что… — начал Крячко.

— Что четвертое место преступления должно располагаться в непосредственной близости от железнодорожной станции, а это дает нам возможность сузить круг поиска, — закончил за него Лев. — Берем список и выделяем все объекты, расположенные не далее двух километров от станции.

Гуров и Крячко принялись за работу. В итоге вышло шесть объектов, удовлетворяющих выдвинутым параметрам. Гуров тут же принялся разгребать записки капитана Жаворонкова, выясняя, какой из населенных пунктов имеет особые места, привлекательные для убийцы. Остановились на четырех.