Полковник против полковника

— А-а-а! — выдохнул Моня и потянулся к блюдцу с черным хлебом. Понюхав, он опустил кусок на свою тарелку и взял вилкой с блюда еще горячий кусок мяса.

В этот момент Лизавета дозвонилась до Каролинки:

— Алло, это я, ты что делаешь?.. А-а… Ну тогда давай!.. Да нет, ничего, просто так… Я не сама… Потом поговорим…

Лизка отложила телефон, Моня, уже жующий мясо, спросил:

— Чего, о душе думает?

Лизка покачала головой.

— У Ротару на приеме, по случаю презентации нового диска…

— Суета сует! — с набитым ртом провозгласил Моня. — Ну, давай еще по одной, Шварц! А то как-то не по-человечески, Лизка-то не помянула!

Шварц, как раз откусивший кусок мяса, натужно проглотил его целиком и схватил бутылку. Набулькав себе и Моне по полстакана, он метнулся к холодильнику и наконец сунул водку в морозилку.

— Ну что, — сказал Моня, беря стакан. — За Витька, чтоб душа его долго не блудила на пути к вечному блаженству! Потому что правильный он был пацан, хоть и конторский! Кто мы были ему? Да никто — я бывший флотский «барабанщик», Лизка бывшая ялтинская… неважно, Шварц — вообще не пришей рукав… А Витя все равно верил в наши души! Я так думаю, он когда прыгал в этот грузовик и уводил его от дома, он до последнего надеялся увидеть, как мы встали на путь спасения! И даже когда рвануло так, что душа его в момент испарилась, он, поднимаясь в небо, глядел на нас сверху и верил, что мы встанем! Наивный, конечно, был пацан Витек, но в том-то и смысл, чтобы до последнего верить в свои чокнутые идеалы. Потому что там, на единственном суде, где взяток не берут, эта его вера перевесит все те предъявы, которые ему поставит небесный прокурор! И его стопудово оправдают! Так что за Витька я спокоен! Свою душу он спас!

— Ы-ы! — тихонько провыла Лизка, на которую спич быстро захмелевшего Мони произвел сильное впечатление.

— Ты чего? — зыркнул на нее Моня.

— За Ви-и-итю радуюсь! — прохлюпала носом Лизка.

— Вот это правильно! — тряхнул стаканом Моня. — За Витька, который не только сам спасся, но и нам дал шанс! Спасибо, Витек! — посмотрел напоследок в потолок Моня.

Лизка смахнула с носа слезу и махнула водку залпом. Моня выпил медленно, не морщась. Его лицо приобрело одухотворенное выражение, какое бывает только у людей, твердо знающих, что делать, и абсолютно уверенных в правоте этого дела. Рожа Шварца была настолько залеплена пластырем, что ее выражение уловить было трудно. Но водку Шварц тоже всосал как воду — водя огромным кадыком словно поршнем насоса.

Когда телохранитель поставил стакан, Моня негромко проговорил:

— Мы тоже спасемся, все трое, если замочим Кащеева!

77

Кащеев отступил к двери заброшенной канализационной подстанции и осторожно выглянул наружу. Вокруг все было спокойно, но все равно уходить нужно было как можно скорее. И Кащеев подался внутрь. Каля стоял и, сжав кулаки, смотрел на ткнувшегося ничком в пол Кибера.

— Не тяни! — сказал Кащеев. — Давай!

Каля посмотрел на него и кивнул. Но с места не двинулся. Кащеев спросил:

— Ты что, никого раньше не убивал?

Каля крутанул головой, но при этом в его глазах промелькнул испуг.

— Не ври! — веско сказал Кащеев. — Мне можешь говорить правду! Ну?

— Да было один раз! — быстро проговорил гопник. — Мы в подъезде бахнули по голове какого-то старикана! А он провалялся до утра и ласты склеил…

— Тогда тем более тебе нечего бояться, — посуровел Кащеев. — Не можешь ножом, возьми вон трубу! Давай!

Каля сглотнул и наконец сдвинулся с места. Сделав пару шагов, он вытащил из кучи мусора кусок трубы и сжал его в руке.

— Давай! Представь, что я не появился! У него бы рука не дрогнула! И ты бы сейчас лежал тут с перерезанным горлом! Хрипел и истекал кровью! А эта крыса шарила бы у тебя по карманам!

Каля шумно выдохнул и шагнул к Киберу. Тот в этот момент как раз пошевелился. Каля испуганно замер, но Кащеев приказал:

— Давай! Он крыса!

Каля замахнулся и нанес первый удар. Кибер дернулся и застонал. Кащеев прикрикнул:

— По затылку!

Каля снова взмахнул трубой и обрушил на голову своего противника целую серию ударов. Кащеев за ним внимательно наблюдал. Каля бил изо всей силы, но нездорового садистского блеска в его глазах не было. Это было важно. Доверять психопатам нельзя.

— Стоп! — скомандовал Кащеев, и Каля тут же прекратил наносить удары.

Он разогнулся с окровавленной трубой. Кащеев быстро подошел и носком приподнял голову Кибера. По характерному оскалу он понял, что тот мертв.

— Молодец! — кивнул Кащеев. — Теперь мы с тобой напарники! Тащи его к люку! Трубу закинешь туда же и закроешь!

— Ага! — кивнул Каля.

Он бросил трубу, быстро наклонился и вдруг замер.

— Что? — спросил Кащеев.

— У него… у него телефон!

— Телефон это палево! — сказал Кащеев. — А мы с тобой будем работать чисто! Так что давай! Шевелись! Скоро ты сможешь купить себе телефон, который покупают только нефтяные шейхи! Платиновый…

— А такие бывают? — удивился Каля.

— Бывают, — кивнул Кащеев. — И у тебя скоро будет. Если будешь делать, что я говорю…

78

Водки в запотевшей двухлитровой бутылке осталось меньше половины. Навалившаяся щекой на кулак Лизка с потеками теней под глазами пела:

— На нем защитна гимнастерка… И красный бантик на груди… Зачем, зачем я повстречала?.. Яво на жизнянном пути…

Шварц сидел на стуле прямо, только от выпитого словно бы став сантиметров на десять ниже ростом. Моня смотрел куда-то в пространство на удивление ясным взглядом. Ощущение было такое, что у него наконец-то открылся третий глаз, так что он теперь без малейшего напряга созерцает грядущее, причем это грядущее сулит ему вполне безоблачную перспективу.

В кармане у Шварца запиликал телефон. Однако тот впал в такую расслабуху, что просто пропустил звонок мимо ушей. Лизка, которой пиликанье мешало петь, умолкла и сказала Шварцу, икнув:

— Звонь-ат!

Шварц вскинулся, не без труда нашарил в кармане телефон и приложил его к уху:

— Але!.. Что?.. Кто?.. Счас доложу! Моня! Монь! — позвал Шварц.

Моня тоже не без труда вернулся к реальности, сфокусировав взгляд на Шварце.

— Чего?..

— Там этот! Ветеринар приехал! По записи который! Насчет птичьего гриппа!

— Какой еще, блин, ветеринар? Куры спят давно! Гоните его в шею!

— Гоните его в ше… — рявкнул было в трубку Шварц, но вдруг спохватился. — Стоп! — Прикрыв микрофон, Шварц наклонился к Моне и негромко проговорил: — Монь! Это ж кровопивец! Мы ж его ветеринаром для караула записали!

Моня окончательно вернулся в реальность:

— Ну так чего ты мне голову морочишь! Иди тогда встречай, твою мать!

— Ага! — подскочил Шварц и проговорил в трубку: — Ведите в дом, я счас встречу!