Полковники из МУРа

– Нет-нет, деньги у меня есть, – качая головой, сказала она. – Пашин аванс. Мы не потратили из него ни копейки. А теперь нет смысла его беречь. Наверное, мы уже не получим никаких денег. Я, конечно, попробую позвонить по тому телефону, что продиктовал Паша… – По ее тону чувствовалось, что она сама не верит тому, что говорит.

– Знаете что, Екатерина Ивановна? – сказал Гуров. – Доверьтесь мне. Вам не следует звонить по этому телефону. Не хочу вас пугать, но это может быть опасно для вас. Лучше дайте мне этот номер – я сам им займусь.

– Да? – Екатерина Ивановна озабоченно посмотрела на Гурова, не зная, на что решиться. – Ну… я не знаю… Паша категорически не велел никому рассказывать. Никто не должен об этом знать, понимаете?

– Но я уже знаю, Екатерина Ивановна! – напомнил Гуров. – А, кроме того, обстоятельства очень сильно изменились. Павла Сергеевича уже не вернешь, но можно попробовать помочь вам. Только заниматься этим делом должны профессионалы. Не забывайте, речь идет об убийстве. Сейчас мы должны действовать сообща, Екатерина Ивановна!

– Да я разве возражаю? – испуганно произнесла женщина. – Для меня теперь самое главное, чтобы со Славиком было все в порядке. Хотя какое уж тут в порядке… – она бессильно махнула рукой.

Гуров вырвал листок из записной книжки, подробно расписал свои московские координаты и вручил листок Григорьевой.

– Это вам, – сказал он. – Приедете в Москву, сразу разыщите меня. В любое время суток. Здесь мои телефоны – рабочий, домашний и сотовый… Звоните когда угодно. Это адреса, где вы можете меня найти. Я буду вас ждать. А пока мне хотелось бы получить тот номер телефона… Да, кстати, запишите заодно и свой домашний – возможно, придется связаться с вами…

Григорьева заботливо сложила листок пополам и поднялась.

– Я сию минуту, – сказала она и вышла.

Почти сразу она вернулась и протянула Гурову клочок бумаги с небрежно записанными номерами. Он всмотрелся в цифры московского – они ничего ему не говорили. Гуров надежно спрятал записку в бумажник.

– Спасибо, Екатерина Ивановна, – сказал он. – Вы нам очень помогли. Надеюсь, теперь нам удастся выйти на убийц вашего мужа.

– А вы думаете, что его… ну, работа, которую ему предложили, и его смерть… связаны между собой? – В голосе Екатерины Ивановны слышалась робкая надежда на отрицательный ответ.

Гуров понимал ее – Екатерина Ивановна еще не до конца отчаялась получить обещанные деньги. Но он не мог кривить душой.

– Думаю, что связаны, – сказал он. – И самым прямым образом.

Губы Екатерины Ивановны мелко задрожали.

– Это плохо, – серьезно сказала она.

– Да уж чего хорошего, – откликнулся Гуров и поднялся. – Хорошего мало, Екатерина Ивановна! А хуже всего, что ничем пока не могу вам помочь. Но обещаю, я сделаю все, что в моих силах!

– И поможете получить деньги? – спросила она, тут же поспешно добавив: – Если выяснится, что Паша их заработал, конечно…

– Если что-нибудь выяснится, я сообщу вам об этом в первую очередь, – сказал Гуров. – А теперь прощайте, Екатерина Ивановна! Сил вам и терпения! Жду вас в самое ближайшее время. Приедете – сразу звоните домой или на работу – где застанете. А если что-нибудь понадобится раньше – тоже звоните, не стесняйтесь!

– Да что мне может понадобиться… – растерянно произнесла Екатерина Ивановна. – Мне теперь кто бы подсказал, как дальше жить! Но это я не вам, – спохватилась она. – У вас своих забот достаточно. Вы только узнайте все, пожалуйста! А то получается, будто Паша уехал в никуда. Нехорошо это.

– Я все узнаю, Екатерина Ивановна, – сказал Гуров. – Даю слово чести.

Глава 7

Стас выслушал рассказ Гурова без обычных подначек и шуточек, мрачно покачал головой.

– Да-а, история! – сказал он. – Главное, непонятно, откуда уши растут. Нищий инженер из провинции, оружия в руках, наверное, сроду не держал. И такая смерть! Может, его подрядили на какой-то тайный заказ? Химическое оружие, например, синтетические наркотики… Как ты думаешь?

– А белые одежды при чем? – раздраженно спросил Гуров. – А тот учитель? А телефон московский? Хочешь сказать, что по этому номеру тайная лаборатория скрывается? Чтобы каждый мог позвонить и спросить, когда будут выплачивать задолженность?

– Ну, телефон он мог от отчаяния продиктовать, – сказал Крячко. – Когда понял, что ему конец приходит.

– Чтобы еще жену с собой утянуть и единственного сына? – ядовито спросил Гуров. – Ерунда все это! Я так полагаю, не было у него категорической уверенности, что гибель неизбежна. Наоборот, он на что-то серьезно рассчитывал. Но вот не повезло…

– Да уж, не повезло по полной программе! – согласился Крячко. – Дорого бы я дал, чтобы узнать, во что он такое вляпался.

– Узнаем, – пообещал Гуров. – Я его вдове слово дал. Теперь землю зубами грызть буду, а этих подонков найду! Мы с тобой ко всему, брат, привыкли, а, между прочим, есть люди, которые такую ношу всю жизнь тянут, что задумаешься, и оторопь берет! Это за что вот одной женщине столько горя? И войны вроде нет, и живет правильно…

– Да ладно, Лева! – махнул рукой Крячко. – Это все философия! А мы с тобой обыкновенные менты. Вот найдем этих гадов, браслеты на них наденем – это и будет наш ответ на все вопросы.

– Как найдем – вот вопрос, – хмуро сказал Гуров. – У тебя здесь что нового?

– Есть кое-что, – деловито заговорил Крячко. – Сначала по экспертизе… Пули, которые попали к криминалистам, дали возможность определить оружие. С оговорками, конечно, но вполне достоверно. Так вот, в перестрелке применялось оружие исключительно западного образца – видимо, «беретта», «глок» австрийский, опять же «парабеллум»… Оружие серьезное, а главное, ни в какой нашей картотеке не значащееся. Чистые стволы. Все до одного.

– Так, и какой же вывод? – спросил Гуров. – Не западные же разведки тут поработали?

– Разведки так лихо не работают, – усмехнулся Крячко. – Я к тому веду, что товар штучный, на любителя. Наверняка из-за кордона по особому заказу привозили. Кстати, я у ребят справлялся – по тем двум случаям с похожими убийствами. Там та же картина. В принципе, то же оружие. Не в том смысле, что идентичное, но марки те же. Это опять же лыко в строку – та же шайка действует. Любители пострелять из хороших пушек.