Полководцы Древней Руси

…Потом военные историки будут многозначительно рассуждать о стратегических ошибках князя Святослава, которые помогли императору Иоанну Цимисхию выиграть войну в Болгарии.

Князь Святослав не занял войском горные проходы через Балканы…

Князь Святослав не укрепил устье Дуная и позволил византийскому флоту подняться вверх по реке…

Князь Святослав допустил распыление сил, поставил гарнизоны в Преславе, Доростоле и других болгарских городах…

На первый взгляд все эти упреки справедливы. Так оно и было в действительности, если верить описанию дунайской войны византийцем Львом Диаконом. Но справедливы эти упреки лишь на первый взгляд.

Бывают непростительные для полководца, порожденные неопытностью или недомыслием стратегические ошибки. Но бывают вынужденные решения, внешне похожие на ошибки. Пожалуй, в данном случае мы имеем дело именно с вынужденными решениями.

Для того чтобы занять горные проходы постоянными сторожевыми заставами, прикрыть устье Дуная от византийского флота, держать сосредоточенными в стратегически выгодном месте значительные силы и одновременно надежно контролировать огромную территорию, что представлялось невозможным без постоянных гарнизонов в крепостях, — у князя Святослава попросту не хватало войска. Невозможно заткнуть ладонью пробоину в днище ладьи, если в эту пробоину свободно проходит голова быка. Бессмысленно хвататься рукой за древки нескольких копий, больше одного' копья воин не может метнуть в неприятеля, и кто осмелится осуждать его за это?..

Нельзя забывать о недавнем мирном договоре с императором Иоанном Цимисхием, который не мог не породить у князя Святослава определенной уверенности в безопасности. Ведь император не послал, подобно князю Святославу, предупреждение о вторжении: «Иду на вы!» Цимисхий вломился в Болгарию неожиданно и подло, как ночной разбойник в мирный спящий дом…

9

Площадка сторожевой башни была просторной и ровной. Старые каменные плиты были отполированы до зеркального блеска. Несколько столетий на древней башне Преслава, столицы Болгарии, сменялась стража. Ходили по площадке римские легионеры в тяжелых сандалиях, подкованных медными гвоздями. Тогда у северных отрогов Балканских гор еще не было большого города, и сторожевая башня торчала одиноко и угрожающе, как символ чужой, подавляющей силы. Шаркали по вечным каменным плитам мягкие, без каблуков сапоги скифов — жителей степей. Звенели шпорами наемники-варяги. А потом покой Преслава оберегала болгарская стража. Ныне же рядом с болгарскими воинами на башне стояли русские дружинники. Два братских народа впервые объединились против общего врага — Византии.

Раннее утро 12 апреля 971 года было тихим и прохладным. Над полями и виноградниками медленно, будто нехотя, поднималось солнце. Недалекие горы дышали влажным холодом. Из ущелий клубами неживого белесого дыма выползали на равнину туманы. Будто неведомые немые рати подкрадывались к стенам Преслава.

Почти каждое утро ползли к городу такие туманы с гор: Но всходило солнце, и исчезали зловещие тени, а сами горы вспыхивали многоцветием лиственных лесов, пенящихся потоков, гранитных обрывов.

Но в то утро туман казался особенно густым и мрачным. В его клубах угадывалось постороннее шевеление, неясный гул. Стражи, просовывая головы между каменными зубцами башни, настороженно вглядывались в сизую мглу.

Рассветная тишина неожиданно взорвалась ревом боевых труб, оглушительным медным звоном литавр и кимвалов. Из тумана выходили колонны византийского войска, разворачивались боевым строем на равнине, зеленевшей первыми весенними всходами.

Косые лучи утреннего солнца праздничным блеском отразились в железе доспехов. Гордо развевалось белоголубое знамя «бессмертных», выдавая присутствие в войске самого императора.

Дружинник затрубил в рог.

Резкий, пронзительный вопль тревоги метался над крышами домов, где забылись мирным сном не подозревавшие об опасности жители Преслава, над пустыми в этот ранний час улицами и торговыми площадями, над каменной громадой царского дворца, местом пребывания царя, воеводы Сфенкела и дружины.

По-разному откликнулись люди на тревожный призыв турьего рога.

Воевода Сфенкел снял со стены боевой меч в простых кожаных ножнах, который он брал с собой только в большие битвы. А то, что битва будет, воевода понял сразу, как услышал сигнал тревоги. Не к лицу руссам отсиживаться в крепости. Сфенкел привык смотреть на войну глазами князя Святослава, а князь всегда говорил, что за крепостными стенами прячется от врагов только слабый духом. Сильный и мужественный сам выходит в поле, навстречу опасности, ибо лишь решительное сражение может принести победу…

Царь Борис с семьей и придворными поспешно покинул дворец и укрылся в доме среди садов, который ничем не выделялся из других домов внешнего города. Борис решил ждать, чем закончится сражение, втайне надеясь, что царский титул защитит его от самого худшего…

Патриций Калокир, советник царя Бориса и воеводы Сфенкела, тихо шепнул доверенному слуге, чтобы тот собрал в ларец драгоценности и держал наготове лучших коней. Калокир помышлял только о бегстве, считая город обреченным. У воеводы Сфенкела мало воинов, а император Цимисхий, конечно, пришел в Болгарию с огромным войском…

Русские и болгарские дружинники, составлявшие гарнизон Преслава, поспешно вооружались и бежали на площадь к царскому дворцу. Здесь воевода Сфенкел установил место общего сбора.

Зажиточные горожане зарывали в землю золотые сосуды и серебряные слитки, прятали в тайники дорогие товары и утварь. Так поступали даже те, к кому прокрадывались по ночам византийские лазутчики. Обычаи византийцев были хорошо известны: сначала заберут все добро, а потом начнут разбираться, кто был им врагом, а кто — скрытым другом.

Городские ополченцы собирались у амбаров, где в мирное время хранилось их оружие. Царь Борис мог правиться или не нравиться, к воеводе Сфенкелу и его русским дружинникам можно было относиться дружественно или настороженно, но оборонять свои дома были готовы все. От византийцев жители Преслава пе ждали ничего хорошего.

Разобравшись на дворцовой площади по десяткам и сотням, русские и болгарские дружинники пошли к воротам. Одинаковые кольчуги из светлого железа, остроконечные шлемы, красные щиты делали их неотличимыми друг от друга, как дружину кровных братьев, и невозможно было определить, кто из них пришел с берегов русской реки Днепра, а кто влился в дружину здесь, в Болгарии. Русские и болгары шли на битву в одном строю.

С той роковой минуты, когда рог дружинника оповестил город об опасности, прошло немного времени. Медлительное византийское войско еще не успело приблизиться к стенам Преслава.

Когда император Цимисхий увидел выходивших из ворот руссов, он был удивлен и озадачен. Согласно всем правилам войны неприятель, оказавшийся в численном меньшинстве и к тому же застигнутый врасплох, должен отсиживаться в осаде, пока не подойдут подкрепления. Неужели лазутчики ввели его в заблуждение и в Преславе оказалась не горстка дружинников, а главное войско князя Святослава?

Замешательство императора продолжалось считанные мгновения, но руссы успели построиться для сражения. Перед византийцами оказался сомкнутый глубокий строй тяжеловооруженной пехоты. Силу такого строя уже познал под Аркадиополем магистр Варда Склир. Однако руссов на этот раз было не очень много, и Цимисхий успокоился. Имея в руках тридцатитысячное отборное войско, глупо опасаться полевого сражения. Руссы совершили ошибку, покинув крепость!

Полки пеших стратиотов, выставив вперед длинные копья, двинулись на русский строй. Стратиоты шли уверенно, неторопливо, время от времени останавливаясь, чтобы дать возможность лучникам и пращникам метнуть свои смертоносные снаряды и привести руссов в замешательство. Камни выстукивали по красным русским щитам непрерывную барабанную дробь, стрелы свистели и чиркали по остроконечным шлемам, но руссы стояли непоколебимо, и в их сомкнутых рядах не видно было потерь. С таким же успехом можно было швырять в стену горсти сухого гороха…