Полководцы X-XVI вв.
Шрифт:
Река Егорлык, Сальские степи, Маныч…
Штурмом взята сильная хазарская крепость Семикара, построенная для защиты сухопутной дороги к устью реки Дона…
Нечастые дневки на берегах рек и у степных колодцев почти не задерживали войско. Пока одни дружины отдыхали, другие двигались вперед, расчищая путь мечами и захватывая свежих коней. Близился край хазарских владений, ночные ветры уже приносили с запада соленый запах Сурожского моря (Азовского моря).
Правда, на побережье стояли сильные крепости Тмутаракань и Корчев (Керчь), но жители их не хотели сражаться с русами. Они лишь вынужденно терпели власть хазар, гарнизоны которых сидели в цитаделях, окруженные морем ненависти. В князе Святославе горожане видели освободителя от хазарского ига и были готовы подняться с оружием в руках против своих угнетателей. В Тмутаракани вспыхнул мятеж, испуганный хазарский тадун (наместник) спешно покинул цитадель и вместе со своими воинами на судах переправился на другую сторону пролива, в Корчев, где тоже была цитадель и тоже сидел хазарский тадун. Но вскоре пал и Корчев. Вместе с русскими воинами на стены
Восточные походы князя Святослава (964-965)
Хазарский поход закончился. Куда теперь направит «вой меч князь Святослав?
Правители и сановники соседних государств считали, То юный предводитель русов шагнет через Босфор-Киммерийский пролив (Керченский пролив) и ворвется в сказочно богатую Таврику (Крым), где среди вечной зелени Нежатся на берегу теплого моря белые города, где сады отяжелели от фруктов, а бесчисленные отары овец сползают по горным склонам в долины. Разве можно удержаться при виде такого незащищенного богатства? Византийский наместник в городе Херсонесе имел мало войска, а подкрепления из Византии придут нескоро, вероятнее всего, после зимних штормов, которые могли разметать военный флот императора. За это время можно было опустошить всю Таврику…
Но они ошиблись, эти многомудрые мужи, угадыватели и похитители чужих тайн, и причины их ошибки коренились в непонимании самой сути военной политики князя Святослава. Не добычи искал Святослав в военном походе на восток, он хотел прочно закрепить результаты победы над Хазарией, направление его походов диктовалось государственной целесообразностью. Еще не была сокрушена главная хазарская крепость на Дону, угрожавшая русским рубежам, – Саркел. В этих условиях ссориться с Византией было неразумно, и киевский князь повернул свое войско на север. Пройдут столетия, и историки будут искать причины неожиданного поворота от заманчивой Таврики в дипломатическом искусстве грека Калокира, сына херсонского протевона [7] , который будто бы вошел в доверие к «начальнику тавров» и склонил его на союз с византийским императором. Не проще ли предположить, что перед Святославом стояли более неотложные военные задачи?
7
[7] Протевон – выборный глава херсонского сената.
Князь Святослав уходил из Тмутаракани, оставляя позади себя не кровь, дым пожаров и проклятия, но благодарную память жителей. Добрые семена доверия и дружбы, посеянные им в тмутараканской земле, скоро прорастут щедрой нивой. Поднимется на берегу Сурожского моря еще одно русское княжество, и будут править там князья русского рода, пока не сметет их черное половецкое половодье…
Саркел в переводе с хазарского означает «Белый дом». Свое название он перенял у старой крепости, которая была построена когда-то на берегу Дона из белоснежного камня-известняка. Старая крепость давно разрушилась, но название «Белый дом» осталось в памяти людей, и когда на другом берегу реки построили крепость из красно-бурых больших кирпичей, название осталось ей как бы в наследство. Шесть квадратных мощных башен поднялись над степью, еще две башни, самые высокие, стояли за внутренней стеной в цитадели. С трех сторон мыс, на котором находился Саркел, омывался волнами Дона, а с четвертой – восточной – были прорыты два глубоких рва, заполненные водой. Неприступная твердыня, построенная опытными византийскими градостроителями!
Князь Святослав взял Саркел штурмом, разрушив ходячее представление о русах как о «варварах», не умевших брать укрепленных городов.
Хазарский поход закончился. Войско князя Святослава возвращалось в Киев.
Огромной была захваченная добыча, оглушительна и торжественна слава победителя хазар, асов и других народов, населявших земли между Хвалынск им и Сурожским морями. Но князь Святослав приобрел в хазарском походе нечто большее, чем добыча и слава: высшей наградой воителю стал бесценный боевой опыт, искусство вождения многочисленных ратей на огромные расстояния. У князя Святослава развивался чудесный дар проникновения в то изменчивое и почти неуловимое, что называется «духом войска», предвиденье того, как отзовутся в сердцах воинов его слова и поступки, объединяющие их в единое боевое братство. Это были свойства прирожденного полководца, которые невозможно приобрести ни ученьем, ни опытом, но только найти в самом себе. Князь Святослав нашел…
Предстояло трудное противоборство с Византийской империей, которая с опаской смотрела на усиление державы русов. Победа князя Святослава над Хазарией поставила под угрозу всю систему господства византийских императоров над народами Северного Причерноморья.
Византия того времени – самое сильное государство Восточной Европы; император мог вывести в поход сто двадцать тысяч хорошо вооруженных воинов! Византия была единственной страной, где сохраняли традиции римского военного искусства, продолжали изучать теорию военного дела, стратегию и тактику, умели «воевать по правилам». Византийские полководцы отличались опытностью и изощренностью в военных хитростях. Ядро армии составляли катафракты – тяжеловооруженные профессиональные конные воины, одетые в панцири. Пехотные «таксиархии», численность которых достигала тысячи человек, формировались из «оплитов» – тяжеловооруженных воинов, копейщиков и стрелков из лука. Многочисленный отряд императорских телохранителей – «гетерия» – в основном состоял из иностранных наемников. Во время войны к постоянному гвардейскому войску – «тагмам» – присоединялись войска из отдельных областей империи – «фем». В константинопольском Манганском арсенале хранились огромные
запасы оружия, осадной техники, различных военных припасов. Военный флот Византии составляли как большие корабли «дромоны», вмещавшие более двухсот гребцов и семьдесят воинов, вооруженных «греческим огнем» [8] , так и быстроходные «тахидромы» для разведки и перевозки гонцов. Огромное их количество позволяло быстро перевозить войска в любой район Причерноморья.8
[8] «Греческий огонь» – зажигательная смесь из смолы, нефти, серь» и селитры, применявшаяся греками в морских боях и при осаде крепостей с помощью метательных машин и специальных медных труб. «Греческий огонь» горел даже на воде.
Были у византийского войска и свои слабости, которыми блестяще воспользуется князь Святослав. Искусство боя, которым в совершенстве владели полководцы империи, в то же время связывало им руки. Следуя жестким правилам, до мелочей регламентирующим движение войска и взаимодействие его частей, можно избежать случайных поражений, но можно и упустить победу, если для ее достижения требуется самостоятельность и риск. Правила войны постепенно превратились в систему догм, сковывающую инициативу подлинных полководцев и позволяющую посредственностям скрывать свою несостоятельность. Византийские полководцы предпочитали медлительную войну, в которой все было предусмотрено заранее и не оставалось места для неожиданностей. В «правильной войне» византийское войско было неодолимо, как искусный фехтовальщик. Но для такой войны требовалось одно условие: противник тоже должен воевать «по правилам». Святослав же правила войны устанавливал для себя сам…
В дополнение к военной силе у византийского императора было еще одно, почти невидимое для непосвященных, гибкое и коварное оружие – дипломатия. Основы византийской дипломатии заложил император Юстиниан еще в VI веке. Знаменитое римское правило «Разделяй и властвуй!» стало правилом византийских дипломатов. Империю со всех сторон окружали разрозненные, находящиеся в постоянных передвижениях народы, которых греки презрительно называли «варварами». Заставить «варваров» служить империи, натравить вождей друг на друга, расправиться с непокорными чужими руками – вот чего добивались византийцы, и долгое время это им удавалось. Двадцать народов держали в своих сетях византийские дипломаты! Но на рубеже I и II тысячелетий отлаженная система начала давать сбои. Болгарский царь Симеон (?-927), чудом вырвавшийся из византийского плена, начал войну за независимость своей страны и добился крупных успехов. Его сын Петр Короткий, хоть и не воевал с Византией, но на подчинение тоже не соглашался. Независимая позиция Болгарии очень беспокоила византийских дипломатов.
Беспокоила Византию и продолжавшая усиливаться Русь.
Взаимоотношения с кочевыми народами, населявшими причерноморские степи и предгорья Кавказа, – печенегами, хазарами, торками, аланами – представляли собой сложную систему, звенья которой переплетались между собой, удерживая в равновесии соседние страны. Как фигурам на шахматной доске, каждому из кочевых народов была уготована своя роль в политической игре византийских дипломатов.
Печенегов толкали на войны с русами, потому что знали: русы не могут начать дальний поход, если нет мира с ближайшими соседями. Можно было направить печенегов и на дунайских болгар, чтобы сделать последних сговорчивее. Самих же печенегов держали в страхе конными тысячами хазарского царя, которые вторгались в степи, угоняя стада и захватывая пленников. Если же чаша весов начинала колебаться, уместно было кинуть на нее торков, которые боялись печенегов, но при удобном случае могли и сами нанести им немалый урон. Если же хазары поворачивали коней в сторону, не выгодную императору, то на них можно было двинуть гузов, воинственный кочевой народ из-за Волги. Да и аланы, хотя и считались подданными хазарского царя, были способны причинить большой ущерб Хазарии, если подарками и лестью пробудить честолюбие аланских вождей.
Все народы Причерноморья оказывались завязанными в один клубок, а кончик нити находился в византийских руках…
Однако неожиданный и дерзкий поход князя Святослава, сокрушивший Хазарию, разрубил важнейшее звено в той цепи, которой византийская дипломатия долго и старательно опутывала кочевые народы. Под угрозой оказались византийские владения в Крыму. Труднее стало натравливать кочевников на Болгарию.
Тогда император Никифор II Фока задумал сложную дипломатическую операцию: толкнуть князя Святослава на Болгарию, а печенегов – на Русь. Это была хитрая тройная игра. Император надеялся увести князя Святослава подальше от херсонской фемы, жемчужины византийской короны, на Дунай» столкнуть лбами две самые опасные для Византии державы – Русь и Болгарию, чтобы они взаимно обессилели в войне, затем направить печенегов на Русь, заставив Святослава поспешно увести войско с Дуная, а самому тем временем прибрать к рукам ослабленную войной Болгарию.
В Киев поехал с посольством Калокир. В дубовом сундуке с секретными замками он вез киевскому князю пятнадцать центинариев золота – малую часть будущего вознаграждения за согласие на дунайский поход. Разгадал ли князь Святослав хитрую игру императора? Вероятно, да. Но поход на Дунай как нельзя лучше соответствовал его собственным стратегическим планам. Он сам хотел утвердиться на Дунае, чтобы приблизить свои владения к культурным и экономическим центрам тогдашней Европы. Князь Святослав хотел также предотвратить поглощение Византийской империей единокровной славянской Болгарии, чтобы избежать тем самым непосредственного опасного соседства с империей. По далеко идущим замыслам Святослава дунайская Болгария должна была стать дружественным вассальным царством, союзником в борьбе с византийской экспансией. Но этих замыслов не знал император Никифор II Фока, презиравший «варваров», и торжествовал, получив согласие киевского князя.