Полководец Дмитрий (Сын Александра Невского)

— Я ведаю, — грустно вздохнула княгиня, — что хан Берке отравил моего супруга медленным ядом. Когда Александр Ярославич отъезжал в Орду, то был в полном здравии. Я никогда не зрела его недужным. И вдруг сильно заболеть и скончаться в сорок три года. Скончаться в самой зрелой мужской поре! Никогда не верю тем людям, кои говорят, что супруг мой преставился от недуга. Никогда!.. Я ненавижу хана Берке и постараюсь сделать всё, дабы помешать его гнусным козням. Наверняка он опять что-то худое замышляет.

— Замышляет, княгиня. Вечевые восстания городов пошли на пользу Руси. Хан Берке окончательно убедился, что татарские отряды по сбору дани не приносят большой пользы. Едва ли не половина дани оседает в несметных чувалах баскаков и его сборщиков. Еще наш ростовский князь Борис Василькович, по наставлению матушки своей Марии Михайловны, ездил в Орду, дабы уговорить хана Сартака, чтобы тот дозволил нашим князьям самим собирать ордынскую дань. О том же говорил с ханом Берке и Александр Ярославич. Хан прикинул выгоду и согласился с Невским. Ныне мы уже не видим баскаческих отрядов. Так что не зря громыхали вечевые колокола. Но Берке, кой ныне занят войной с персидским ханом Хулагу, ни на день не забывает и о Руси. Он отлично ведает, что вечевые восстания на какое-то время сплотили русских князей. А сие для хана — острый нож в горло. Надо во чтобы-то ни стало расколоть единение удельных князей. Берке надумал использовать старый, но давно испытанный способ. В Орду примчал тверской князь Ярослав Ярославич. Он распластался перед Берке и, лобзая ханские сапоги, выклянчил ярлык на великое княжение.

— Я так и мыслил, — заговорил молчавший досель князь Дмитрий. — Андрею Ярославичу нечего, было, и замахиваться на Владимир.

— Он, как и прежде, поступил слишком опрометчиво. Владимир встретил Андрея с опаской. Никто не забыл его необдуманной вылазки на татар. Но Андрей упрям, как осел, всё на свой хохряк гнет. Я — законный наследник — и всё тут! Придется «наследнику» убраться из Владимира восвояси.

— Мне он показался недужным. Что-то гложет его, Неждан Иванович.

— Гложет, княгиня, и на шутку. Слух прошел, что у Андрея неизлечимый недуг. Сколь его ведаю — не берег он себя. То в длительные запои ударится, то в нескончаемые прелюбодейства. Ну да сейчас речь не о нем. На Русь надвигается новая беда. Надежный человек княгини Марии донес, что хан Берке, в обмен на ярлык, затребовал от Ярослава расколоть русских князей. Земли Тверского княжества находятся по соседству с северными владениями ростовских князей. Они же — довольно богаты, Тверь давно на них зарится. Враждебность Ярослава к умершему брату всем известна, и ныне она перешла на Ростов Великий, против коего Ярослав задумал заключить военный союз с Великим Новгородом. И если сие ему удастся, то кровопролитных битв не избежать. И это в лихую годину, когда Отечество наше под ордынским ярмом. Междоусобные раздоры — гибель Руси! Княгиня Мария и князь Борис Василькович весьма встревожены. Надо неотложно воспрепятствовать мерзким помыслам Ярослава.

— Какой подлый человек, — неприязненно молвила Васса Святославна и вопрошающе глянула на ростовского посланца. — Что же нам предпринять, Неждан Иванович? Мы не можем сидеть, сложа руки. Не так ли, Дмитрий?

— Не можем! — резко отозвался юный князь. — Я обращусь к старшему брату Василию. Новгородцы его уважают. Думаю, они не пошлют свою дружину Ярославу, кой лизоблюдством добыл себе великое княжение.

— Толково, Дмитрий Александрович, — одобрительно произнес боярин Корзун. — О том же в первую очередь подумала и княгиня Мария. Она написала грамоту новгородскому князю Василию, и коль будет к нему еще и послание князя переяславского, то Ярослав останется на бобах [6] . И княгиня Мария и Борис Василькович очень надеются на тебя, княже. Ныне, быть или не быть междоусобной войне — в твоих руках, Дмитрий Александрович.

6

Остаться на бобах — обмануться в расчетах, остаться ни при чем.

Князь откинулся на спинку резного кресла. Глаза его заблестели, лицо порозовело. «В твоих руках!» Зело высокие слова высказал посланник княгини Марии. Высказал ему — четырнадцатилетнему отроку! То ль не уважение, то ль не признание его места в Ростово-Суздальской земле?!

Но затем горделивое возбуждение схлынуло, и Дмитрий вдруг понял: какая громадная ответственность ложится на его юные плечи. Новый великий князь Ярослав затаит бешеную ненависть к своему племяннику, коя не преминет сказаться на его дальнейшей судьбе. Дядя (все это ведают) не только пакостлив, но и чрезвычайно мстителен, и если затея его с Великим Новгородом сорвется, то он непременно поквитается с сыновьями Александра Невского. Так что же тогда делать? Трусливо отказаться от плана ростовской княгини Марии, кою почитает вся Русь? Ну, уж нет, дядюшка! Он, Дмитрий, никогда не будет ордынским лизоблюдом, и никогда не предаст интересы Руси.

— С моим гонцом всякое может приключиться. А дело, боярин Корзун, и впрямь неотложное. Я сам направлюсь в Новгород к брату Василию.

— Похвально, князь! — довольно воскликнул Неждан Иванович.

Восхвалила пасынка и Васса Святославна:

— Какой ты у меня молодец, Дмитрий. Так-то будет надежней.

Глава 3 НОВГОРОДЦЫ

Суздальский князь Андрей Ярославич, так и не утвердившись на Владимирском престоле, измотанный тяжким недугом, скончался в марте 1264 года.

Ярослав Ярославич был взбешен действиями своих племянников. Его задумка прибрать к своим рукам северные владения ростовских князей провалилась. Новгородцы не захотели ссориться ни с переяславцами, ни с ростовцами. Междоусобная война не вспыхнула. Строжайшее повеление хана Берке сорвалось.

«Так и ярлык потерять недолго, — досадовал князь Ярослав. — Надо опять ехать Орду и просить у хана татарское войско, дабы нещадно наказать Ростов, Переяславль и Новгород. Не бывать тому, чтобы эти города вышли из-под руки великого князя!»

Ярослав Ярославич начал было собираться в дорогу, но тут пришло известие, что немецкие крестоносцы и Дания вновь готовят удар на северо-западные земли Руси. Великий князь заметался. Если уедешь в Орду (а там хан Берке может продержать у себя и несколько месяцев), то рыцари за это время могут навалиться на Псков, Новгород и другие княжества. Народ его отъезд в Орду не простит, всюду будет горло драть: «Изменник, татарский прихвостень! Гнать с великого княжения!» Русский народ, коль в гнев войдет, пострашнее ордынца станет. Уж лучше к хану не ездить. Но и сиднем сидеть рисково».

Подумал, подумал Ярослав Ярославич и решил ехать совсем в другую сторону — в Новгород.

«Надо новгородцев к кресту привести, да и Ордену кукиш показать».

Но выехать сразу не довелось: две недели лили беспрестанные дожди, дороги развезло. Подождав еще неделю, когда погода разгулялась, и установилось вёдро [7] , 23 мая, на Леонтия огуречника, великий князь выбрался в Новгород. Ехал со всей владимирской дружиной (береженого Бог бережет!) и с кормовым обозом, растянувшимися на добрую версту.

7

Вёдро — ясная, сухая солнечная погода.

Путь до Господина Великого Новгорода не малый. Тысяча верст! Обычно преодолевали его по рекам Тверце и Мсте, а затем тряслись на конях. «И немало на том пути приходилось привалов, дневок, ночевок».

Речной путь Ярослав Ярославич сразу же отмел: во-первых, на большую дружину и кормовые запасы ладий не наберешься, а во-вторых, до Новгорода протащишься до морковкина разговенья [8] . А великому князю надо поспешать. Дела свалились неотложные, каждый день на золотом счету. Но тут, как на зло, вновь зарядили дожди. Особо худо было ехать по лесным дорогам. Возки «княжьих мужей» и Ярослава Ярославича кренились и застревали в непролазной грязи. Обозные возницы рубили топорами валежник и сосновые лапы, кидали их под колеса, а затем, обутые в лапти, сами лезли в грязь, подталкивали возки и отчаянно понукали измученных лошадей.

8

Морковкино разговенье — день Успения, 15 августа.

Лишь к середине пятой недели великий князь выбрался на реку Волхов. И вот наконец-то показались за рекой купола Софийского собора и высокие белокаменные стены княжеского детинца.

Новгородцы, ведая о неприязни Ярослава к сыновьям Александра Невского, уговорили Василия временно покинуть Новгород, иначе «брань будет лютая». Василий согласился отъехать в Псков, но взял с новгородцев слово, что те ни в коем случае не станут помогать в ратных делах Ярославу, если тот задумает напасть на северные владения ростовских земель.