Полная безнаказанность

Прошлой ночью я не обратил внимания, что стопки книг столь многочисленны.

— Придется сложить все на пол у стены в большой гостиной. Поможете мне?

Так я узнал, что галерею здесь называют большой гостиной.

Когда мы выстроили книги в ряд, оглядев результаты нашей работы, Сара сказала:

— Адели не понравится.

— Адель?

— Это моя дочь. Она ненавидит, когда загромождают гостиную.

Загромождают? Полусотней книг?

— Это ее территория. Она позволяет проходить через нее в другие комнаты, но задерживаться тут можно только по ее приглашению.

— Понятно. Спасибо за предупреждение, — со смехом поблагодарил я.

Проданная мебель подтверждала мои предположения.

В комнате не было телефонной розетки, модем я мог подключить только в кухне и, чтобы избежать неловкости, поспешил заверить Сару, что все оплачу. Она молча кивнула и отправилась по своим делам.

Я начал разбирать вещи: открыл дорожную сумку, повесил на спинку стула запасные брюки и куртку, поставил будильник на ночной столик, чтобы не проспать снова до десяти утра. Покончив с этим, я понял, что делать мне больше нечего, и заскучал. Когда за столом увлеченно беседовали о погоде, мне было предложено осмотреть владения. Я вышел из комнаты через дверь в сад.

Несколько овец с ягнятами щипали траву на лугу. Я спустился к опушке рощицы. У меня более чем скромные познания в ботанике, но их вполне хватило на то, чтобы понять: когда-то здесь был парк, выращивали редкие породы деревьев, но уже не один десяток лет он пребывает в запустении. Между столетними дубами выросли кусты, у подножия темной араукарии зеленел папоротник, заросли дикой ежевики и крапивы мешали проходу. Кто-то взял на себя труд расчистить тропинку к Дигьер, маленькой речушке, зажатой высокими берегами. «Тут должны водиться раки», — подумал я. Когда-то на другой берег можно было перебраться по мосту, ныне — увы! — разрушенному.

Прогулка не заняла и часа, я вернулся домой и, по-прежнему не зная, чем себя занять, отправился на кухню в надежде найти там Мадлен.

Она гладила белье и встретила меня приветливо.

— Хотите чашку чаю?

С одной стороны от Мадлен стояла корзина с чистым бельем, с другой — на плечиках, зацепленных за верх старого буфета, висели выглаженные блузки.

— Главное, не хочу вам мешать.

— Вода вскипела, чай заварен, вы мне поможете, если достанете чашки из шкафа.

Мадлен определенно хотелось поговорить, а поскольку я готов был слушать, наши интересы совпадали. Женщине всегда приятно, если отметить ее достижения по хозяйству, и для начала я обратил внимание на огромное количество белья, которое ей предстояло разобрать.

— Что делать, мне приходится справляться одной, остальные слишком заняты.

Я был удивлен: судя по размерам дома и огромному кухонному столу, в «Ла Дигьер» было много обитателей…

— Мадам Альбертина в Виши, но Саре, Шарлотте, Клеманс и Адель на неделе понадобятся чистые вещи.

Я признался Мадлен, что от обилия имен у меня закружилась голова.

— С Сарой я познакомился вчера вечером, она рассказала мне о своей дочери — ее зовут Адель, но кто такие Альбертина, Клеманс и…

— Шарлотта. МадамАльбертина — она подчеркнула это слово, дабы я осознал, что нарушил этикет, — хозяйка «Ла Дигьер».

— То есть мадам Альбертина — старшая?

— Мадам ла Дигьер — мать Шарлотты и Сары и бабушка Клеманс и Адель. Шарлотта в городе, она работает на фирме, занимающейся программным обеспечением, девочки в лицее.

Я отметил для себя, что Мадлен не упомянула ни одного мужчины.

— Значит, мы встретимся за ужином?

— Девочки вернутся через час-два и будут голодны. Пожалуй, пора доставать хлеб.

Она поставила утюг на доску, подошла к дальней стене и открыла скрытую панелью дверцу. Я, как всегда, не совладал с любопытством и, присмотревшись, увидел огромный морозильник: на одной из полок лежали замороженные багеты. Так вот почему хлеб за завтраком был таким свежим! Мадлен отправила батон в духовку.

— Как у вас все организовано! — восхитился я.

— А как же! Вы и не представляете, как много экономишь на правильной организации. Ближайший магазин в пятнадцати километрах: глупо, забыв купить соль, тратить бензин на дорогу туда и обратно.

Когда-то у хозяев этого дома было состояние, но теперь от денег ничего не осталось: я знаю, как разговорить человека, особенно если он и сам не против излить душу! Через пять минут Мадлен уже сообщила мне все источники доходов пяти женщин «Ла Дигьер»: Альбертина получала вдовью пенсию и за гроши редактировала тексты для издательства, выпускающего научную литературу (Мадлен так увлеклась рассказом, что даже забыла о церемонном «мадам»); у Шарлотты было неплохое — не более того — жалованье; Сара за скромные гонорары сельского ветврача обслуживала клиентуру, унаследованную от старика Лербье.

— Молодой красивой женщине непросто завоевать доверие фермеров. Она не может ни постареть, ни подурнеть ради их душевного спокойствия! Лербье был посредственным ветеринаром, но и брал недорого. Сара вынуждена повышать цены очень осторожно.

— Крышу на эти деньги не отремонтируешь, — сказал я.

— Вы заметили?

— Само собою: это моя профессия.

— Вы можете им что-нибудь посоветовать? Они едва сводят концы с концами.

— А о том, чтобы уехать, речь, конечно, не идет.

— Уехать?

Она рассмеялась так, словно я брякнул невероятную глупость.

— Покинуть этот дом? Да это все равно, что предложить однорукому лишить себя оставшейся руки!

— Да, понимаю: дом очень красив.

— Этот дом — свет их очей, мсье! Их сердце, их душа! Ради «Ла Дигьер» они бы и себя продали, но кто же их купит — при нынешних-то свободных нравах! Прошли те времена, когда мужчины тратили на женщин целые состояния!

В словах Мадлен было столько страсти, что я ни на мгновение не усомнился: она бы и сама продалась не раздумывая.

— А вы ради них стали бы торговать собой?

Вопрос вырвался сам собой, но я не успел пожалеть о своей нескромности.

— Ну разумеется! Они — моя единственная семья, мои сестры и дочки, я живу с ними с самого детства!

На глазах у Мадлен были слезы.

— Но чем я могу помочь? Готовлю, чищу, мою, шью, глажу… Им неловко, что они так мало мне платят, а я готова работать бесплатно! Господи, если бы у меня были деньги! К несчастью, единственное, чему меня научили, это честна зарабатывать на хлеб насущный… Когда-то у ла Дигьеров были средства, но эти времена прошли. Шарлотта мечтает о собственном деле, но для этого необходим стартовый капитал, а она пока не отложила ни гроша. Чтобы зарабатывать деньги, нужно их иметь, фортуна улыбается богатым и насмехается над наглецами без гроша.