Полночь и магнолии

Пичи поклонилась королю и сказала:

— Ваше Величество! Я благодарна Вам за то, что Вы присоединились к нам.

Ее голос звучал уверенно и спокойно. Речь была изумительной. Она была хороша, удивительно хороша собой! Король подал ей свою руку с рубином. Сенека вспомнил, как однажды она ему сказала, что рубины — это символ злости и жестокости. И еще, она верит в приметы, как она могла дотронуться до рубина, — подумал Сенека.

— Поднимись! — приказал король Пичи.

Она распрямилась и затем поклонилась своему мужу и сказала:

— Я приветствую Вас, Ваше Высочество!

— Я тоже, — сухо ответил он и допил бренди из бокала.

Пичи чуть было не растерялась от столь холодного обращения с ней ее мужа, но потом быстро взяла себя в руки. Она не должна была испортить презентацию. Она повернулась к королю и спросила:

— Как Ваше здоровье. Ваше Величество? Король Зейн пристально поглядел на нее. Действительно, девушка разительно изменилась в своих манерах поведения. Но была ли она настоящей леди внутри, с ног до головы? Но король понял, что наступило время действовать.

— Я не пользовался тем лекарством, что Вы мне передали, — сухо сказал Пичи король. — Я верю, что они были отвратительны по своей природе и совершенно бесполезны по значимости. Более того, я не привык лечиться у знахарей, которые ничего не смыслят в медицине.

Сенека понял, что его отец хочет загнать ее в ловушку, и что он будет действовать также и впредь. Сенеке стало интересно: сумеет ли настоящая Пичи защитить себя.

— Прошу извинения за то, что я Вас так тогда осмотрела. Обещаю больше так не поступать впредь, — ответила она.

Сенека повысил голос:

— Да, постарайся больше не оказывать помощь.

Но Пичи даже и бровью не повела. Она продолжала оставаться спокойной и выдержанной.

«Боже! — думала она. Что еще нужно было Сенеке от нее?»

Король уловил, что между молодыми была какая-то размолвка и продолжил свою коварную беседу дальше.

— Мне стало известно, — сказал король, обращаясь к Пичи, — что Вы преуспели в искусстве откармливания свиней, так ли это?

Виридис поторопилась ответить вместо Пичи.

— Ваше Величество, — сказала она. — Принцесса уже знает, что общение с дикими животными непристойно для леди.

— Достаточно, Виридис, — сухо произнес король. — Я же ведь не с Вами разговариваю, а с принцессой. Или Вы вмешиваетесь потому, что боитесь, что она забудет манеры, которым Вы ее научили?

Виридис смутилась и отошла в сторону. Пичи, высоко подняв голову, произнесла:

— Я знаю много о свиньях. Ваше Величество. Мой отец выращивал их. Король поднял бровь.

— Это значит, что Вы росли вместе со свиньями? Сенека взглянул на Пичи и спросил:

— Что Вы скажете на это, Принцесса? Отец заявляет, что Вы росли вместе со свиньями. Вы позволите ему вести разговор таким образом?

Опасаясь, что ее настоящие чувства вырвутся наружу, Пичи не глядела на Сенеку и, сосредоточившись, она ответила:

— Я не росла вместе со свиньями. Ваше Величество! Я только наблюдала, как мой отец выращивал их.

— Скажи мне: ты любишь свиней? — спросил король у Пичи.

— Они мне нравятся! — ответила Пичи.

— А мне — нет! — парировал король и добавил; — Особенно тогда, когда они бродят по всему моему королевству. А вообще-то, насколько мне известно, свиньи должны находиться в загонах, а не бродить по моим лесам. Вы об этом что-нибудь слышали?

Пичи сжала руки в кулаки так, что пальцы ее побелели.

— Я… Да, Ваше Величество. Я действительно сказала крестьянам выпускать своих свиней в леса для того, чтобы они питались желудями, — ответила она.

Сенека понял, что король готов был наказать ее за самовольные решения. И вдруг у него появилось непредолимое желание защитить ее.

— Отец, — сказал Сенека. — Пичи инструктировала крестьян, как откармливать свиней…

— Шампанского! — грубо прервал король Сенеку. Лакей налил шампанское в бокал и отдал молодому слуге, чтобы тот отнес королю. Король Зейн взял бокал и согнулся, чтобы растереть свои ноги. Неловким движением он опрокинул шампанское себе на одежду. А Тиблок очень быстро использовал момент, чтобы воплотить в жизнь свои коварные планы. Он начал хлестать молодого слугу по щекам:

— Ты, неповоротливый маленький идиот! Ты облил Его Величество! Ты отстраняешься от службы во дворце. Немедленно убирайся отсюда и не забудь прихватить свои вещи! — скомандовал Тиблок.

Сенека и Августа направились к слуге, чтобы успокоить, но его след простыл, пока они шли. Пичи уже не могла сдерживать гнев. Краска, залившая ее лицо, выдала ее. Чтобы скрыть это, она слегка наклонила голову и стояла, перебирая пальцами кружева своих юбок.

Сенека, конечно же, видел, что Тиблок избил слугу без причины, а Пичи даже не сказала и слова в защиту. Боже праведный! Что это стала за женщина!

А король улыбался. Ему была по душе такая находчивось Тиблока. В свою очередь, Тиблок тоже улыбнулся королю.

— Я надеюсь, Тиблок, что у тебя есть обязанности по дворцу следить за слугами? — спросил король у Тиблока.

— Да, — ответил Тиблок. — И я пойду пригляжу за ними.

— Хороший помощник, — сказал король о Тиблоке. — За исключением Тиблока все слуги вульгарны и глупы, — продолжил король и взглянул на Пичи. — Вы, должно быть, чувствуете себя среди них как дома. Я прав?

Пичи стояла, чуть склонив голову. Она чувствовала, что каждая пара глаз и каждый в комнате с большим вниманием следили за ней и слушали, что она скажет.

Шестое чувство подсказывало ей, что ее ответ будет решающим фактором в том, какое мнение о ней сложится у ее мужа. Глубоко вздохнув, она посмотрела королю прямо в глаза и сказала:

— Если мое поведение все еще не такое, каким должно быть, я вновь приношу свои извинения, Ваше Величество!

У Сенеки было такое чувство, будто бы его поразила молния. Боже! Что еще преподнесет Пичи? Опустится на колени и поцелует ноги его отца? Он ненавидел ее раболепство, ее угодничество и ее абсолютную покорность. Он ненавидел своего отца, что он избрал такую манеру проверки ее качеств.

Он ненавидел Виридис за то, что она преуспела в своем деле, превратив Пичи в марионетку.

Но больше всего он ненавидел себя за то, что захотел перекроить ее на другой лад. Больше уже он терпеть не мог. Если он не уйдет отсюда сейчас же, то потом миллион раз пожалеет.

Пичи увидела, как пылали гневом глаза Сенеки, когда он направлялся к двери.

— Сенека! — позвала она и собралась было пойти за ним, как вдруг остановилась, когда к ней вновь обратился король.

— Вы не имеете права разрешать крестьянам, чтобы их животные паслись в моих лесах. Свиньи больше не будут пастись в лесах Авентины.