Полночь в Часовом тупике

Мужчина посмотрел на него с беспокойством, но и с интересом.

— Господин Пинхас Херсон? — поинтересовался Виктор.

— Мсье Легри? Это вы мой зять?

— Да. Добро пожаловать, — сказал Виктор и пожал ему руку. Таша не смогла вас встретить из-за малышки. Я нанял фиакр. Джина ждет нас на улице Сен-Пер, затем мы пойдем к нам, на улицу Фонтен.

* * *

Кэндзи сидел за своим письменным столом и бережно рассматривал атлас Индокитая, составленный миссией Пави 1879 года, дополненный «Изысканиями в области литературы Камбоджи, Лаоса и Сиама».

В салоне прозвонил телефон. Он услышал, как Джина взяла трубку, ответила и потом почему-то замолчала. Он встал и тихонько подкрался к полураскрытой двери в комнату. Джина стояла к нему спиной. Она вдруг сказала в трубку:

— Через десять минут.

Он едва успел домчаться до стола и сесть. Она вошла и принялась рыться в гардеробе.

— Кто это был? — небрежно поинтересовался он.

— Виктор. Он зовет меня в «Потерянное время». Заедет за мной.

Он крутанулся на стуле.

— Что-то случилось?

— Да нет, это Таша зовет, она хочет со мной поговорить, это очень срочно.

— Таша? Интересно мне знать, что ей от тебя надо, она не могла перенести разговор на завтра? Сейчас не время, уже дело к ночи.

— Ну зачем ты так говоришь, это нечестно, сейчас всего семь часов, и потом, мой зять — отличная дуэнья, ни на шаг меня не отпустит.

Она стремительно заскочила в ванну, полы ее пеньюара вздымались в воздух.

— А почему Виктор не хочет подняться?

— Он внизу, держит фиакр, — ответила она, явившись уже в полном парадном убранстве.

Поцеловала его в лоб.

— Ложись, любовь моя, что-то ты скверно выглядишь.

— Если вы вернетесь пораньше, дорогая, знайте, что я никуда не собираюсь.

Он досчитал до двадцати и ринулся к окну. Сердце упало камнем: с Виктором и Джиной был кто-то третий, он обернулся, и Кэндзи тотчас же понял, кто это такой. Вот только этой беды ему и не хватало… «Отсутствующие всегда присутствуют слишком явно», — подумал он с горечью.

Джина долго, внимательно смотрела на Пинхаса, давая волю воспоминаниям, желая пресытиться ими, чтобы спокойно потом воспринимать его как старого приятеля, которого давно не видела. Она вздрогнула и побледнела, увидев знакомый силуэт на тротуаре. Судорожно сглотнула, едва удержалась на ногах — закружилась голова. Он неподвижно стоял возле Виктора, а тот, казалось, чувствовал себя не в своей тарелке. В свете газовых горелок его лицо казалось осунувшимся, волосы поседели, вид у него был усталый, но он держался так же прямо, как прежде.

— Здравствуй, Джина, — проговорил он. — Я вот вчера приехал.

— А почему ты мне не написал, почему надо было связываться через Таша?

— Я хотел, чтобы она подготовила тебя.

— Ну, ты смел, как всегда. А сколько лет твоему ребенку?

— Три года… Я долго колебался, прежде чем рассказать тебе, нужно было, конечно, как-то обсудить с тобой, чтобы ты мне дала добро.

Джина натянуто рассмеялась.

— Добро на то, чтобы он появился на свет? Наконец родился детеныш мужского пола, ты наконец счастлив?

— Не будь такой жестокой, Джина, я не это хотел сказать… Я узнал, что ты сожительствуешь с мсье Мори.

— Ну, мы не просто сожительствуем.

— И давно это?

— Слушай. Ты нас бросил семнадцать лет назад, меня и девочек. И тебе вовсе не обязательно все знать о моей жизни, я-то уж точно не в курсе многих эпизодов из твоей. Я не против того, чтобы развестись, это совершенно не трудно сделать, Таша уже занялась формальностями. А где ты остановился?

— Он останется у нас, — вмешался Виктор. — Извозчик ждет, залезайте в фиакр.

Кэндзи приник лицом к окну. В душе его бушевала буря. Вернулся Пинхас. Хотелось завыть в голос. Что с ним будет, если Джина его бросит? Он не понимал, на каком он свете. Какой же он был дурак, когда считал, что эта идиллия продлится во веки вечные! Тут его злость обратилась на Виктора. Ну какой лицемер! Они отправились ужинать на улицу Фонтен. Пинхас будет восторгаться своей внучкой. Что он ей, интересно, подарит, чтобы завоевать ее сердце? Куклу? Игрушки, привезенные из Нью-Йорка?

«А я? Кто я для этой девочки? Приемный отец Виктора, то есть никто!»

Он поднял крышку пианино. Это был каприз Джины, она хотела учить внучку музыке. Он умел играть только одним пальцем. Принялся наугад нажимать на черные клавиши. Музыкальные реминисценции возникали в голове, простая, монотонная мелодия, странный запев далекой страны… Он унесся мыслями в места, запрятанные в укромных уголках его памяти. Как же он был молод! Лет двадцать, ну, может быть, двадцать один. Он вспомнил, как работал переводчиком в экспедиции, которую возглавлял английский ботаник Джон Кавендиш. Вспомнил китайское кладбище, утопающее в роскошной зелени, на одном из островов Тихого океана, туземный праздник в местной деревушке и появление прекрасной яванки, которая соблазнила его. О, Пати, ее пышная шевелюра, украшенная цветами, ее смех, родинка на ее коже, журчание реки у подножия вулкана Лаву-Кукусан… Когда прощался с Пати, он обещал ей вернуться, заранее зная, что не сдержит свое слово.

Кэндзи отодвинулся от инструмента. Его ярость прошла, развеялась в воздухе.

Виктор проснулся на заре и не мог больше заснуть. Пинхас лег в ателье, и, опасаясь с ним встретиться, он не решался пройти через двор, чтобы попасть в лабораторию. Мысли вихрем проносились в его голове, прогоняя сон. Он встал и пошел на кухню, где успел закрыться до того, как прибежит Кошка и затянет свою утреннюю песнь голода. Как же добраться до этого отчета об аварии омнибуса, которая произошла четыре года назад? И как приспособить свои отлучки ко всей этой ситуации с тестем? Как перевести на другой берег волка, козла и капусту и при этом еще сохранить толику свободы? Он заглотил три чашки кофе, выкурил пять сигарет и внезапно, озаренный чудесным светом, в его мозгу возник ответ. Вернувшись в хорошее состояние духа, он с наслаждением потянулся. Нет, Рауль Перо не откажет ему в этом одолжении.

Глава четырнадцатая

Четверг, 9 ноября

Рауль Перо снял крышки со своих коробок безо всякого энтузиазма. Набухшее дождем небо нависало над набережной Вольтера. Он был первым открытым букинистом и, может быть, сегодня рисковал остаться в единственном числе. Он выложил в ряд содержимое зеленого мешка, который тащил с улицы Невер, где делил со своей черепахой Камиллой комнатку в мансарде и кое-какую утлую мебелишку. Накануне он купил трактаты по философии: труды Эразма, Спинозы и Декарта. Рауль Перо сделал вид, что погружен в чтение «Проповедей» Боссюэ, чтобы прошествовал мимо исландец в монокле и бесформенной шляпе, который целыми днями напролет ходил по улицам и просил подписать петицию о независимости его страны.