Полночный концерт

В мезонине было не слишком просторно в ширину (что, в общем-то, видно и с улицы), но достаточно, чтобы там спать; а большего-то от него и не требовалось, ведь с такой дружелюбной хозяйкой и различными интересными вещами в доме всё остальное время можно было проводить внизу. Конечно это был не номер-люкс, комната мезонина не поражала своим убранством. Вместо роскошной (да даже какой бы то ни было) люстры висела одна единственная лампочка на проводе, но при этом она была очень ярка и под её тёплым жёлто-оранжевым, создававшим некоторый уют, светом вполне можно было нормально, в комфорте читать.

На третьей странице Яна начала зевать, на пятой – уж вся иззевалась, а на шестой мелкие буквы на старых пожелтевших страницах стали расплываться, мутнеть, и она уже плохо понимала смысл прочитанного. «Ладно! Всё! Спать!» Девушка заложила последний открытый ею разворот разноцветной длинной бумажкой и отложила книгу на прикроватную тумбочку. Одно было неудобство: выключатель света располагался у двери и нужно было вставать с кровати и идти через всю комнату, чтобы погасить лампочку, а потом в темноте осторожно пробираться к своей кровати. Благо, все сумки Яны лежали в одном месте и у неё не было перспективы ненароком споткнуться о них в темноте.

Вот свет был погашен, девушка улеглась на старенькую кровать на пружинах и укуталась пустым пододеяльником. Весь месяц на дворе стояла ужасная, иссушающая, полностью изнемождающая жара, а в мезонине Вероники Семёновны к тому же было душновато, и спать под пододеяльником без одеяла было самое то! Новая жилица мезонина последний раз проверила телефон перед сном, отложила его на ту же тумбочку, где лежала книга, устроилась поудобнее, вздохнула и расслабилась. Через тряпичную белую с вишенками занавеску в комнату мезонина падал рыжий свет фонаря, стоящего где-то недалеко за углом. Атмосфера там была достаточно приятная, и Яна в скором времени уснула.

Всё было тёмным и мрачным. Дом милой старушки уже не казался Яне приятным. Через окно в комнату падал холодный бледный свет. Где-то внизу громко и грозно тикали часы. За дверью скрипнула деревянная ступенька. Яна осмотрела эту противную комнату, где серые бумажные обои отклеивались и свисали с тёмных гнилых бревенчатых стен. «Нужно включить свет!» – пронеслась мысль. Девушка кое-как откинула толстое, тяжёлое, вонючее старое одеяло и встала с кровати. Она пошла по холодному грязному полу. Яна смотрела пред собой, но споткнулась о чемодан.

– Проклятая старая рухлядь! Что ты мне мешаешь идти?! – воскликнула Яна и отодвинула чемодан к стене.

Она подошла к двери и стала искать рукой выключатель. Его нигде не было. В щель между дверью и полом явно проникал свет, свет серый и таинственный, как туман, только этот не был густым, но зато был холодным и зловещим. За дверью снова скрипнула ступенька. Белёсый свет, падавший из-за двери на пол, внезапно был перекрыт тенью, напоминавший чей-то силуэт. По тени трудно было понять, кто или что это. «Надо подойти к окну! – подумала Яна. – Там безопаснее.» Девушка оставила попытки найти клавишу и включить свет и пошла по направлению к окну. Она снова споткнулась о чемодан.

– Опять ты?! – крикнула она чемодану. Чемодан смотрел на неё с упрёком. – Уйди, развалина!

Девушка снова оттолкнула чемодан к стене и продолжила идти к окну. Пол был очень грязным, Яна чувствовала, как к её босым ногам прилипают песчинки. Они вонзались ей в пятки, но она продолжала идти. Перед ней было чистое окно без занавески, из которого открывался прекраснейший вид на кусты через дорогу. Яна подошла к окну, поставила локти на подоконник и стала смотреть на улицу.

Вот она увидела у кустов человека. Издалека его невозможно было рассмотреть, и девушка переключила внимание на что-то другое. Вдруг она посмотрела вниз и увидела того самого человека прямо у неё под окном.

Неизвестный был в какой-то мятой серой рубашке и старом коричневом костюме с заплатками на локтях пиджака; он был бледен, кожа его в некоторых местах была покрыта язвами, на голове виднелись редкие волосы вокруг огромной лысины на макушке и до лба, редкие жиденькие брови с парой серебристых волосков, крупный нос, впалые бледные щёки, тонкие губы, такие же бледные, как и кожа, и сверкали глаза, большие, ярко-лазурные, хотя и впалые, но неестественно живые для этого лица. Глаза горели явным недовольством.

Девушка отпрыгнула от окна и оказалась на середине комнаты. Задними сторонами ног она почувствовала большой холодный чемодан, стоявший сзади неё. В окне появилась бледная рука с худыми пальцами, она поскребла по стеклу своими длинными ногтями. Рядом появилась другая и сделала то же самое. Пальцы с обвисшей с язвами кожей вцепились в раму и стали медленно сгибаться. На уровень окна поднялась бледная облысевшая голова, пронзая Яну недовольным взглядом огромных глаз…

Яна проснулась в холодном поту. На улице было уже совсем светло. Небо было серо-голубоватое, ощущалась утренняя прохлада и высокая влажность воздуха, на траве и листьях низких кустов лежала роса. Фонари всё ещё горели, хотя в их услугах уже никто не нуждался.

Яна повертела головой, осмотрелась. Комната была такой же, как и прежде, совсем не той, что была во сне девушки: и обои были целы и надёжно приклеены к стенам, и всё та же тряпичная занавеска с вишенками украшала старое окно в деревянной раме, стекло которого запотело по краям, и на полу лежал мягкий бирюзовый ковёр, и девушка лежала под одним пододеяльником, и (самое главное!) нигде не было того назойливого чемодана, что мешал Яне пойти.

Успокоившись, девушка уже было собралась спать дальше, как вдруг до её ушей дошли странные звуки. Она прислушалась. В этих звуках девушка разобрала всхлипы, причём доносились они из какого-то места, расположенного рядом. «Может, кажется?» – подумала она, но нет – это явно кто-то плакал поблизости. Яна поднялась с кровати и пошла искать источник звука. Это точно было где-то внизу. Девушка спустилась в прихожую, звук доносился откуда-то из-за стены. С веранды? Нет, на веранде пусто. Яна вошла в гостиную и прислушалась: звук шёл из спальни Вероники Семёновны. Девушка прильнула ухом к закрытой двери – да, точно оттуда. Она нажала на ручку – незапертая дверь отворилась. На своей кровати лежала старушка, лежала и плакала, закрыв лицо руками.

– Вероника Семёновна, у вас всё в порядке? – Яна присела на край кровати и положила руку на плечо рыдавшей женщины. Она понимала, что ничего у неё не в порядке, но надо было послушать, что скажет бабушка.

– Всё нормально, – всхлипывая, ответила бабушка.

– Почему вы тогда плачете?

– Я уснуть не могу! – голос Вероники Семёновны был полон боли, она буквально взвыла, от последних слов стала всхлипывать громче и более отрывисто.

– Ну что вы? Разве это такая проблема? – ласково спросила Яна и провела рукой по голове старушки. Волосы на висках, ухо и часть подушки были мокрые от слёз. – Вы успокойтесь и быстрее уснёте. Всё будет хорошо…

– Ты не поймёшь… – слабо и тихо сказала бабушка и глубоко вздохнула; вроде как её рыдания подходили к концу.

– Не надо из-за этого так убиваться. Многие люди страдают бессонницей… Не сейчас – так днём поспите, и всё будет хорошо!.. Не переживайте!..

– Да, ты права, Яночка, – Вероника Семёновна убрала руки от покрасневших и опухших от слёз глаз. – А теперь давай спать! Иди, ложись… Спокойной ночи!..

– Спокойной ночи…

Яна встала, развернулась, собралась было уходить, как вдруг что-то сильно привлекло её внимание, но что именно, она не поняла. Постояв немного в нерешительности, стараясь вспомнить, что её зацепило, осматривая комнату, но так и не найдя, девушка отправилась в свою комнату в мезонине, где легла спать снова.