Полное собрание рассказов
Шрифт:
И всегда оставался рынок научной фантастики, где Курт Воннегут наткнулся на сопротивление признанных критиков. Только пять рассказов Воннегута в этом жанре увидели свет при жизни автора, и самый лучший из них, «Гаррис Бержерон», был, как известно, перепечатан в политическом журнале «Нэшнл ревю», поскольку был любимым рассказом его редактора и политического комментатора Уильяма Ф. Бакли. Но в трех из четырех первых романов Воннегута, равно как и во многих коротких произведениях, печатавшихся в семейных еженедельниках, речь шла о науке. Курт разбирался в вопросах науки и хотел писать о них, особенно в 1950-е годы, поскольку сумел понять, какое влияние наука оказывает на жизнь простых американцев. В 1973 году Нокс Берджер рассказывал редакторам сборника «Констатация Воннегута», что в свое время все литературные агенты подавали рассказы своих клиентов сначала в те журналы, где платили больше всего, и только после ряда отказов произведение «скатывалось» с уровня полдоллара за слово до уровня пенни за слово
В своем эссе «Участи похуже смерти» (1991) Курт писал, как гордился им его отец, когда он продал в журнал свой первый рассказ. И можно предположить, что мать тоже гордилась бы, будь она жива; мать Воннегута покончила с собой в порыве отчаяния, когда они потеряли все свое состояние. После того, как семья разорилась, мать сделала попытку писать рассказы для глянцевых журналов. Как вспоминает в «Интервью самому себе» Курт Воннегут (вошло в сборник «Вербное воскресенье»), «она была исключительно умной, образованной женщиной, которая получала пять с плюсом по всем предметам в колледже, включая литературное мастерство, и научилась писать на очень высоком уровне. Она действительно умела писать, — вспоминал ее сын, — но глянцевые журналы не брали ее рассказы, потому что ей не хватало вульгарности. Под «вульгарностью» Курт, несомненно, понимал просторечия, которые презирали преподаватели английского языка того времени (и высший свет, к которому принадлежала семья его матери). «К счастью, у меня с вульгарностью не было проблем, — продолжает он, — что и позволило мне воплотить ее мечты».
Читатели «Полного собрания рассказов» могут усмотреть такую «вульгарность» в рассказе, написанном «с фигой в кармане» для антологии научной фантастики. Уже само название выдает его с головой [5] . В остальном же рассказы для «Кольерз», «Сэтерди ивнинг пост», «Лейдиз хоум джорнал» и прочих периодических изданий отличаются оригинальностью, лаконичностью и четкостью языка, которые впоследствии стали его фирменным стилем. Он наполняет свои рассказы о науке и далеком будущем яркими бытовыми реалиями — такими же знакомыми, как холодильник на кухне (он, между прочим, весьма гордился, что знает принцип работы этого агрегата). У его рассказчиков реальные профессии: продажа и установка «противоураганных окон», консультации по инвестициям, руководство школьным оркестром. Курт Воннегут был представителем своего времени и своего поколения: родился в состоятельной семье в «ревущие двадцатые», затем стал свидетелем того, как семья, а вместе с ней и другие американские семьи, потеряла почти все свое состояние в годы Великой депрессии, потом участвовал в сражениях Второй мировой войны, потом вернулся в университет и продолжил учебу, затем попытался сделать карьеру в нарождающемся мире корпораций, но в конце концов ушел из него, чтобы открыть собственное «дело» — писать рассказы. А то, что вам предстоит прочитать, это его — и наша — прибыль.
5
Речь идет о рассказе «Большая космическая случка».
Как Воннегут научился писать рассказы
Фамилия, нацарапанная внизу письма с отказом из журнала «Кольерз», открыла Курту Воннегуту путь к карьере профессионального писателя. Поначалу он этого не понял. Он прочитал приписку, которая гласила: «Для нас это чересчур нравоучительно. А вы, случаем, не Курт Воннегут, работавший в 1942 году в «Корнелл дэйли сан»?» Курт подумал, что неразборчивая подпись может расшифровываться как Оуэн Байер, Ормс Байер или Данк Бриджес — «сплошь незнакомые мне люди» — так вспоминал он об этом позднее. Некоторое время спустя — по воле судьбы, удачи или муз — фотограф, с которым Курт работал в «Дженерал электрик», предложил отправить рассказы его армейскому приятелю — в годы войны фотограф знал его по журналу «Янки». Звали этого приятеля Нокс Берджер, и на тот момент он работал в «Кольерз», в отделе художественной литературы.
«Кольерз».
Курт откопал письмо с отказом и расшифровал подпись, которую не сумел разобрать раньше, — Нокс Берджер. Вспомнил Воннегут и еще кое-что:
Берджер был редактором юмористического журнала под названием «Корнелл уиндоу» в то время, когда Курт подвизался соредактором «Корнелл дэйли сан». Не тратя времени попусту, Воннегут поехал в Нью-Йорк, чтобы за ланчем встретиться с Берджером. Так начались дружба и наставничество, которые продлились долгие годы.Курт послал Берджеру подборку недавно написанных рассказов, а Нокс ответил так, как отвечал в те времена каждый хороший редактор, — письмом (от 13 июля 1949 г.) с подробными указаниями, как улучшить рассказ, в котором он разглядел потенциал, — речь шла о рассказе «Мнемотехника». Позднее Воннегут вспоминал: «В те времена литературные агенты и редакторы умели объяснить автору, как «подтянуть» рассказ, точно они — механики на пит-стопе, а рассказ — гоночный болид» (во вступлении к сборнику «Табакерка из Багомбо»).
Советы Берджера действительно были такими же подробными, как пособие по сборке автомобиля: напечатанная через один интервал страница рекомендаций, за которыми следовала поощрительная фраза, дескать, у рассказа есть… потенциал. Нокс писал, что такому-то персонажу не хватает мотивации, и объяснял, как это исправить; он считал, что списку покупок жены не хватает оригинальности, и приводил в качестве примера предметы, которые она могла бы захотеть купить. Одна из отсылок показалась ему натянутой, и он попросил ее заменить… И так далее, и так далее.
Курт тут же взялся за исправления, а в ответ получил письмо с дальнейшей правкой. Дабы избежать новых исправлений, Курт заодно переписал все те фрагменты, на которые обращал его внимание редактор, и в конечном итоге получил ответ, что, по мнению издателя, рассказ не только не удался, но «от него остается неприятный привкус во рту»!
Прочитав такое в романе про начинающего писателя, я побоялся бы переворачивать страницу: вдруг герой бросится в реку с ближайшего обрыва или, по меньшей мере, бросит в нее пишущую машинку. Но Курт Воннегут даже рассказа не выбросил. Нет, он снова разобрал его на части, работал над ним еще упорнее и еще дольше, поскольку почти два года спустя (28 апреля, 1951 г.) «Мнемотехника», наконец, была опубликована в «Кольерз». Как проницательно заметила в своих мемуарах «Братья Воннегут» Джинджер Стрэнд: «Тысячи парней мечтают прославиться на литературном поприще, но у Курта была еще и дисциплина».
В то время, как большинство писателей-новичков, столкнувшись с потоком отказов, приходят к выводу, что редакторы в силу своей тупости и бездушия просто не способны оценить их бессмертную прозу, и в конце концов опускают руки, Курт признавал, что его рассказы недостаточно хороши, и продолжал совершенствовать письмо. В эссе «Как закончилась моя карьера в периодике» (в сборнике «Табакерка из Багомбо») Воннегут писал, что, когда он начинал, существовали журналы, которые, «надо отдать им должное, не прикоснулись бы к моим произведениям даже в резиновых перчатках. Я не оскорбился, и мне не было стыдно. Я понял. Я был более чем скромен».
За годы, когда он посылал рассказы в различные журналы (с 1947 по 1963 г.), Воннегут в тот или иной момент получал отказ от следующих изданий: «Тудейз вумен», «Тиз уик», «Атлэнтик», «Редбук», «Лайф», «Кольерз», «Либерти», «Нью-Йоркер», «Стори», «Эсквайр», «Томмороу», «Харперз», «Макколлз», «Тайгерз ай», «Йель ревю», «Коронет», «Америкэн мэгэзин», «Космополитэн», «Америкэн меркьюри», «Сайэнтифик Америкэн», «Дирекшн», «Наггет», «Сайэнс фикшн энд фэнтези», «Фэмили серкл», «Вумэнз дэй», «Мадемуазель».
Он знал, что должен научиться писать рассказы, которые будут востребованы, но у Берджера не было времени постоянно его учить. Будучи редактором отдела художественной литературы в «Кольерз», он должен был готовить к публикации по шесть рассказов в неделю. Однако он счел, что этого начинающего автора следует поощрять и опекать, а потому нашел ему литературного агента.
Курт уже пытался обращаться в «Агентство Рассела и Волкенинга», представлявшего таких маститых писателей, как Сол Беллоу, Юдора Уэлти и Генри Миллера, но был отвергнут. Нокс порекомендовал ему агентство «Литтауэр и Уилкинсон», сказав агентам, что считает Воннегута «подающим надежды дарованием, к тому же, возможно плодовитым». Кен Литтауэр был предшественником Нокса на посту редактора в «Кольерз», а его партнер Макс Уилкинсон некогда работал литературным редактором на киностудии «Метро Голдвен Майер». Сам Курт не мог бы создать более колоритных персонажей на роль литературных агентов для романа о карьере начинающего писателя: Литтауэр некогда служил полковником в эскадрилье «Лафайет», носил ворсистый котелок и зонтик-трость, а Уилкинсон отличился тем, что ему расквасил нос сам Фрэнсис Скотт Фицджеральд — в благодарность за то, что Уилкинсон пытался выбить для него кое-какие деньги в Голливуде.
Литтауэр умело взялся за дело там, где остановился Берджер. Как позднее писал во вступлении к «Табакерке из Багомбо» Курт Воннегут, «если я посылал [Литтауэру] рассказ, который был недостаточно хорош, не вполне удовлетворил бы читателя, он объяснял, как его подправить». Для одного такого «исправления» Литтауэр написал двухстраничный анализ рассказа «Слово чести», включая страницу диалога между персонажами, который должен был упростить сюжет. Литтауэр писал подробный комментарий на каждый новый рассказ с предложениями, как его улучшить.